Андрей Серба - Тихий городок

— К партизанам лечу впервые, — сухо ответил он. — Но в тылу у немцев бывал уже не раз.

В лице старшины ничего не изменилось, он словно не слышал ответа.

— А я к ним в шестой раз лечу. И ни разу, понимаешь, оно так не складывалось, как в нашем штабе планировали или я сам на Большой земле замысливал. А потому, лейтенант, давай-ка отсядем в сторонку и еще разок прикинем, что за дела-чудеса могут с нами в чужом тылу приключиться.

Ходят рядом в солдатской судьбе

Жизнь и смерть по дорожке одной.

Мама, жди — сын вернется к тебе,

Ничего не случится со мной.

Звенела в землянке гитара, звучали голоса. Но лейтенант ничего этого не слышал: он и старшина склонились над картой…

Бывший пластун оказался прав. Неожиданности начались сразу после приземления. Едва группа собралась у сигнальных костров, к ним подошли несколько партизанских командиров. Один из них отрекомендовался начальником отрядной разведки. Его сообщение было кратким. В силу ряда обстоятельств, не зависящих от партизанского командования, немецкий узел заграждений не обнаружен, сведения о нем лишь ориентировочные и непроверенные. Поскольку отряд сейчас полуокружен фашистами и положение ухудшается с каждым часом, дальнейшую разведку узла заграждений он вести не может и, согласно приказу штаба бригады, уходит из данного района. На имя командира армейской разведгруппы получена из Центра радиограмма с подтверждением ранее отданного ему приказа и указанием о самостоятельных действиях.

— Так что, дружище, желаю удачи. Не кляни, что подвел, не моя вина, — закончил начальник разведки.

Лейтенант зло ковырнул землю носком сапога. Сообщение партизанского коллеги сразу поставило крест на все разработанные на Большой земле планы. Конечно, не ему разбираться в том, все ли сделала партизанская разведка для выполнения полученного приказа Центра. Главное, что не выполненная ею часть общей задачи ложилась сейчас на плечи его группы, усложняя и без того нелегкое задание. В ту минуту он мысленно поблагодарил старшину, с которым в ночь перед вылетом обсудил несколько запасных вариантов на случай непредвиденных обстоятельств. Еще тогда он сразу внес поправки в намеченный ранее план действий. Стараясь не показать своего раздражения, лейтенант глянул на начальника разведки.

— Значит, в поиске было две группы. Одна из них вернулась с данными, что где-то на дамбах немцы ведут земляные работы. Есть ли из тех разведчиков кто-нибудь сейчас рядом?

— Да. Один из тех двух, что вернулись из поиска, в обозе с ранеными.

— Я хотел бы поговорить с ним.

Начальник разведки в раздумье сморщил лоб.

— Дел по горло. Да ладно, пошли.

Лейтенант повернулся к костру, возле которого тесной группой расположились партизаны и его разведчики.

— Старшина, пойдете со мной! — крикнул он стоявшему к нему вполоборота пластуну.

Раненый не рассказал ничего нового. Сообщение о земляных работах на дамбах они получили от своего человека, внедренного в полицию. Точного места работ он не знал. Вместе с другими полицаями охранял участок шоссе, по которому в сторону дамб шли машины со взрывчаткой и стройматериалами. Возвращались они порожняком. По времени, которое грузовики находились в пути, он прикинул, что разгружались машины в районе дамб. Получив это известие, группа решила самым тщательным образом разведать указанное им подозрительное место, особенно два-три участка, наиболее подходящих для устройства узла заграждений. Но при подходе к дамбам разведчики напоролись на засаду.

Лейтенант достал из планшетки карту, расстелил на дне телеги перед раненым.

— Покажи эти участки. А заодно место, где вы попали в засаду.

Раненый, приподнявшись на локте, обвел карандашом на ленточке шоссе три маленьких кружочка.

— Здесь болота впритык подходят к самой дороге, и от проезжей части отделены только дамбами. Порушь их хоть в одном месте, болота сразу хлынут в брешь. Мигом размоют ее дальше и зальют всю дорогу.

Всмотревшись в карту, партизан ткнул кончиком карандаша в точку посреди болот.

— А вот здесь мы влопались в засаду. Да так, что половина хлопцев полегла прежде, чем успела за оружие схватиться. Только тех судьба и сохранила, которые сзади шли. Успели залечь, занять оборону. Поначалу от немчуры огнем отбились, а затем и от погони ускользнули… Одним из них был я.

Раненый облизал потрескавшиеся губы, откинулся в телеге навзничь, прикрыл глаза. Но по его расскажу чувствовалось: он сказал еще не все, что хотел, и лейтенант со старшиной, стоя у телеги, терпеливо ждали. Вот партизан снова приоткрыл глаза, скривив от боли лицо, поочередно глянул на разведчиков.

— Бились мы в засаде недолго, всего пару минут. Немцы срезали у нас пятерых, а мы, когда они бросились за нами следом, завалили не меньше трех. Вроде бы бой как бой, чего в нем особенного? Да только сейчас, когда есть у меня время все вспомнить и представить, как оно случилось, запала мне в голову одна думка. Вряд ли то была засада. И вот почему. Засады зачем устраивают? Чтобы заманить противника в ловушку, поставить его в невыгодные по отношению к себе условия. А затем по возможности полностью уничтожить. Немцы же ничего такого в голове не имели. Не таились, покуда мы все из леса не выйдем, не выжидали, чтобы перещелкать нас на открытом, пристрелянном заранее месте, как цыплят. Они открыли огонь сразу, как только показались первые из нас. Да и уцелевших гнали как-то вяло, будто нехотя, словно просто подальше от себя отшвырнуть хотели.

Раненый умолк, нервно облизал губы. Немного помолчав, заговорил снова:

— Теперь о месте, где мы наткнулись на немцев. Наш командир группы был из местных, знал всю округу и решил идти на разведку дамб через болота. Он хотел сперва выйти к мало кому известному лесному родничку, рядом с которым располагались три болотных островка-проплешины. От родника к островкам вела подводная деревянная кладка, такими же мостками островки соединялись и между собой. От крайнего из них по одному ему известным кабаньим тропам командир и собирался провести нас к дамбам. Возле этого родника немцы и встретили нас огнем.

Лейтенант удивленно взглянул на партизана.

— Но почему это не могло быть засадой? В здешних лесах, не говоря уже о болотах, очень мало хорошей питьевой воды. Поэтому рано или поздно к роднику могли прийти партизаны. Вот немцы и поджидали их. Элементарная логика…

Раненый, выражая свое несогласие, слабо мотнул головой.

— Нет, у немцев в лесной войне тактика иная. Они нас от болот не отпугивают, а наоборот, стараются загнать в них поглубже. В болотах мы лишены маневренности, скованы по рукам и ногам обозом и ранеными. Связи с Большой землей по воздуху тоже нет. Значит, сиди без боеприпасов и продовольствия. Среди топей даже костра не разведешь, чтобы отогреться или сготовить пищу: дым сразу обнаружат немецкие летчики и либо сами забросают нас бомбами, либо огонь своей артиллерии на нас вызовут. Так что фашист лес прочесывает, чтобы нас в болота загнать, а не отрезать от них, — с уверенностью закончил партизан.