Андрей Серба - Тихий городок

— Врача… врача, — еле слышно, словно через силу, прошептал эсбист. — Христом-богом молю.

— Может, на самом деле лекаря покликать? — спросил дежурный, глядя попеременно на Горобца и сержанта. — А то как бы ненароком лиха не приключилось.

— Коли имеется — позовите, — равнодушно сказал сержант. — Пускай глянет на него. Может, чем-либо поможет.

— Врача, врача, — продолжал настойчиво повторять Шершень. — Врача…

— Ладно, пошли кого-нибудь из хлопцев за фельдшером, — приказал Горобец дежурному. — Кто знает, что он еще вытворить можег.

Наконец-то! Именно из-за этих слов Шершень и отдался в руки казаков возле Крышталевичей, из-за них так старательно разыгрывал представление с припадком.

Он поманил к себе пальцем дежурного, и когда тот склонился над ним, громко зашептал:

— Спасибочки. Не дал пропасть душе христианской… Припадок это у меня, уже не впервой. С младенчества я такой. Медицина говорит — нервы плохие, — он перевел дыхание, с мольбой заглянул в глаза дежурного. — А лекарю передайте, чтоб обязательно захватил с собой шприц, что-нибудь обезболивающее и стрептоцид.

— Что он там бормочет? — поинтересовался Горобец.

— Говорит, что припадочный… с детства. Укол ему надобен. Просит, чтобы лекарь прихватил с собой шприц и… — дежурный запнулся, глянул на Шершня. — Что еще потребно?

— И любое обезболивающее, — подсказал эсбист. — Вы лучше запишите…

Дежурный достал из ящика стола лист бумаги, карандаш, начал медленно писать. «Шприц, любое о-без-бо-ли-ва-ю-щее, — бормотал он себе под нос. — Ст-реп-то-цид…»

— Добавьте «белый», — заметил Шершень. — Стрептоцид бывает белый и красный… Мне нужен только белый.

Дежурный поманил к себе одного из вооруженных парней, выглядывавших из соседней комнаты, по-видимому, караульного помещения.

— Держи записку и мигом к лекарю. Скажешь, пускай немедля поспешит к нам. И прихватит с собой все, что мной написано. Бегом…

Парень исчез, и Шершень облегченно вздохнул. Главное сделано: его человек в Крышталевичах получит записку с паролем и условным текстом и придет к нему на выручку. Обязательно придет, ибо это не простой боевик, а надежный, не раз проверенный человек СБ, знающий Шершня.

— Счастливо оставаться, хлопцы, — проговорил сержант, поднимаясь с лавки. — Навестил вас — пора снова в лес. Небось, мои казачки уже прихватили его дружков, — кивнул он на Шершня, — и меня заждались.

Вслед за сержантом ушел Горобец. Однако вместо него из караульного помещения появились два парня с немецкими автоматами в руках. Один уселся на лавке у входной двери, второй — в паре шагов от лежащего на полу Шершня.

— Бандит, казаки из лесу доставили. Обещают привести еще пару его дружков, — объяснил им ситуацию дежурный. — Утром на машине отправим их с охраной в город. А покуда не спускайте с него очей.

Посыльный возвратился минут через десять, вместе с ним был щупленький, юркий человечишко лет пятидесяти. Вытянутое лисье личико, редкая бороденка, бесцветные глазки… Не первой свежести белый халат, в руке саквояж из толстой кожи.

— Юлий Остапович, — обратился к нему дежурный, — будьте ласка, займитесь им, — указал он на Шершня. — Говорит, что припадочный, укола просит. А может, придуривается.

— Сейчас все узнаем, — писклявым голосом проговорил фельдшер, опускаясь возле пациента на корточки и беря его за запястье. — Ого, как пульс бьется. На что пан жалуется? — спросил он у Шершня.

— Голова болит, живот режет и распирает. Тошнит — мочи нет, — скривившись, ответил тот. — И припадки с младенчества… Помогите, доктор. Век не забуду.

Фельдшер заставил Шершня показать кончик языка, заглянул ему в рот, измерил температуру. После всего этого сокрушенно покачал головой и торжественно изрек:

— Необходимо серьезно лечиться. В стационаре… Я могу помочь только одним — сделать укол.

Он раскрыл саквояж, достал шприц, ампулу. К фельдшеру приблизился дежурный. Расстегнул кобуру пистолета, положил ладонь на его рукоять.

— Осторожней с ним, Юлий Остапович, — предупредил он. — Бандит это, лесовик. А они народ отчаянный. Схватит ножницы — и по горлу… себя или вас.

Пока фельдшер делал укол, дежурный не спускал с Шершня глаз. Это было совсем некстати: напрочь летел вариант, согласно которому фельдшер должен был передать Шершню оружие во время его осмотра или при оказании помощи. Значит, оставался другой вариант, более сложный и потому рискованный.

Юлий Остапович убрал шприц в саквояж, достал оттуда бумажный пакетик с каким-то порошком. Попросил одного из караульных принести стакан воды и велел пациенту выпить порошок.

— Это слабительное, — объяснил он. — Наверное, съели что-нибудь несвежее или ядовитое. Плохие грибы, к примеру… Пустяки, сбегаете несколько раз по нужде — и все будет в порядке.

Фельдшер щелкнул замком саквояжа, поднялся с корточек, глянул на дежурного.

— Я сделал все, что в моих силах. Припадок не повторится. Верно, больной принял слабительное и ему придется… сами понимаете. Начнется это примерно через полчаса. Ничего, нужник у вас под боком, так что это не проблема.

— Пускай сидит там хоть всю ночь, — ухмыльнулся дежурный. — Лишь бы к утру был на ногах.

Шершень понимал, что слова фельдшера адресованы ему. «Нужник у вас под боком…» Значит, оружие будет оставлено там. «Примерно через полчаса…» Тоже ясно: столько времени необходимо Юлию Остаповичу, чтобы раздобыть лошадей и организовать огневое прикрытие для бегства своего начальника.

Когда фельдшер, простившись, покинул помещение, Шершень немного постонал и затих. Но вот большие часы в деревянном футляре, висящие над столом дежурного, показали, что с момента ухода Юлия Остаповича прошло полчаса. Пора!

Шершень протяжно взвыл, схватился руками за низ живота. Вначале какое-то время сидел на полу, затем вскочил на ноги.

— Началось? — с любопытством спросил дежурный и посмотрел на часы. — Как раз через полчаса. Все, как говорил лекарь. — Он перевел взгляд на караульных. — В нужник его. Иначе он туточки дух устроит…

Один из хлопцев ткнул Шершня стволом автомата в бок, указал на дверь.

— Топай. Да поживей.

Согнувшись и держась руками за живот, эсбист засеменил к выходу из помещения, оба караульных с автоматами навскидку последовали за ним.

— Не спускать с него глаз, — раздался вдогонку голос дежурного. — Один пускай сторожит у двери нужника, а другой ходит вокруг. В случае чего — строчите по ногам.

Очутившись в туалете, Шершень торопливо забегал глазами по сторонам. Итак, где может быть пистолет? У самой земли в узкой щели между двумя отошедшими друг от друга досками? Пусто… В темном отверстии под крышей, где одно из бревен чуть скособочилось влево и отошло от потолочного перекрытия? Тоже ничего нет… На нешироком деревянном уступе-карнизике, служащем основанием для квадратного затянутого паутиной оконца? Наконец-то угадал!