Гейнц Зенкбейль - Джонни Бахман возвращается домой

В лесу, через который они ехали, видно, совсем недавно было сосредоточено много всевозможной военной техники. Повсюду виднелись следы колес и широких гусениц. По обеим сторонам дороги валялись кучи срубленных веток, которыми пользовались для маскировки автомашин и танков.

Затем машина выехала на проселочную дорогу. По обочинам валялись разбитые и перевернутые автомашины, исковерканные танки, раздавленные орудия. На одной лужайке Джонни увидел даже сбитый немецкий истребитель, зарывшийся носом глубоко в землю. Связисты убирали линии связи, наматывая провод на небольшие металлические катушки, висевшие у них спереди на груди. Саперы длинными шестами и миноискателями проверяли отдельные участки местности на наличие мин. Несмотря на различные препятствия, на объезды и частые пробки, они все же довольно быстро продвигались вперед. Постепенно Джонни свыкся с тем положением, в котором он оказался. Еще ни разу в жизни ему не приходилось ехать на грузовике, да еще на столь уютно оборудованном. Он мог удобно расположиться и даже поесть за столом. Мальчуган непрерывно смотрел в окно. Он видел так много нового и необычного. Печаль от расставания о Ганкой и Петей, с Эрнстом Ешке и дядей Колей час от часу незаметно убывала.

«Возможно, нет», — значит, возможно! Наверняка мы встретимся снова!» — так мысленно утешал он себя.

Через несколько часов езды санитарная машина въехала в небольшой населенный пункт. Перед похожим на сарай зданием с сорванной крышей стояла дымящаяся походная кухня, вокруг которой столпились освобожденные французские военнопленные в изодранной полосатой одежде и иностранные рабочие, согнанные в Германию на принудительные работы. По дороге все чаще стали попадаться дома, на заборах можно было видеть лозунги. «Берлин останется немецким!» — читал Джонни. У кирпичной стены, на которой белой расплывшейся краской было написано «Победа или большевистский хаос!», отдыхали советские солдаты. Пожилой солдат с всклокоченной бородой закрывал спиной нижнюю часть огромного восклицательного знака. На коленях у него лежала саперная лопатка, а на ней — лист бумаги. Солдат что-то писал. Может быть, донесение, а может, письмо домой. На лугу, чуть в стороне, паслась бездомная корова.

Затем они приехали в небольшой городок. Щит с немецким названием был свален. Вместо него стоял новый, написанный русскими буквами. Джонни не знал, что это за город — Фюрстенвальде или Мюнхеберг. По обеим сторонам улицы лежали руины зданий, известковая пыль толстым слоем покрывала землю.

На деревьях то тут, то там красовались указатели для продвигающихся советских частей, понятные только тем, кому они предназначались.

Санитарная машина миновала много баррикад, в которых были сделаны проходы. За этот городок еще несколько дней назад шли ожесточенные бои, а теперь это стало пройденным этапом.

Вдруг мотор издал долгий дребезжащий звук, как будто затрясли кастрюлю, полную металлических деталей. Затем он заглох.

Поломка машины.

Тетя Даша меняется.

На вилле какого-то богача.

Хлопнула дверца кабины. Молодой солдат выпрыгнул из машины. Джонни видел, как он взъерошил рукой вьющиеся каштановые волосы и лицо его приняло сумрачное выражение. Грузовики, следовавшие за ними, остановились, загудели, а затем выехали на другую сторону дороги и начали их объезжать.

Джонни понял, что остановка, видимо, будет долгой. Он открыл дверцу. В лицо ему ударила волна теплого воздуха. Трехногий вылез из-под лавки и, подняв морду, понюхал. Джонни спрыгнул на мостовую,

Санитарка также вышла из машины.

Джонни подошел к ней.

— Машина, видно, снова сломалась?

Не говоря ни слова и полуотвернувшись, она показала на солдата, который, насупившись, закатывал рукава своей гимнастерки. Золотые часы он на этот раз снял и оставил в кабине. Приказным тоном он крикнул что-то санитарке, которая ворчливо ответила, а затем направилась прямо к дому, похожему на виллу.

В открытой дверце машины показалась морда Трехногого: он потянулся и лениво зевнул. Санитарка вскоре вернулась, неся в руке плоскую белую миску, которую водитель сразу же взял у нее и задвинул ногой под машину. Затем он отыскал в коробке для инструментов несколько гаечных ключей.

Тетя Даша, покряхтывая, опустилась на кромку тротуара. Вид у нее был довольно уставший.

Взглянув на нее, солдат засмеялся, крикнул что-то шутливое и указал на инструмент. Затем он залез под машину и начал осматривать почерневший от дорожной пыли картер двигателя. Потом заработал ключом. В миску потекло иссиня-черное масло.

Трехногий стоял около передних колес машины и наблюдал за каждым движением шофера. Джонни присел на корточки рядом с солдатом. Тот не раз косился на санитарку, которая придвинулась теперь поближе к коробке с инструментом. Смуглой рукой она шарила среди молотков, ключей и клещей. Наконец она выбрала плоские клещи, посмотрела на них и скривила гримасу.

Когда все масло вытекло, солдат подвинул полную миску к Джонни. Джонни отнес ее к коробке с инструментом и тут только заметил, что тетя Даша куда-то исчезла.

И вдруг раздался такой грохот, что Джонни испуганно вскочил. Оказывается, это вернулась санитарка. Она метко бросила клещи в железную коробку и прокричала что-то водителю.

За время столь короткого отсутствия с женщиной произошли заметные перемены. Она стала держаться более свободно и энергично.

Водитель тем временем достал из-под машины два разломанных железных обломка с острыми краями величиной с большой палец. Джонни догадался, что оба эти куска, видимо, и являются сломавшейся деталью.

Тетя Даша внимательно рассматривала обломки. Начался длинный разговор. Женщина говорила с солдатом все более настойчивым тоном, и тот не раз пожимал плечами, как ученик, допустивший какую-то серьезную ошибку.

Джонни впервые слышал, чтобы санитарка говорила так много. При этом она несколько раз примирительно похлопала водителя по плечу, раз погрозила ему, а один раз даже улыбнулась.

Джонни раскрыл рот от удивления и уставился на нее. Какое превращение! Когда он мельком взглянул на железную коробку, то увидел в ней плоские клещи с длинными захватами.

Наконец тетя Даша отдала солдату какое-то приказание.

Тот вытер руки, опустил рукава запачканной гимнастерки и сунул в карман разломанные куски. Поставив в машину коробку с инструментом, он повесил на плечо карабин, поправил барашковую шапку и направился к центру города.

— Ну, давай только побыстрее! — сказала тетя Даша, обращаясь к Джонни, и указала на вход в виллу.

Джонни спросил:

— Зачем нам туда?

— Кушать, — ответила женщина.