Г. Игнаткович - ПОГРАНИЧНАЯ ЗАСТАВА

У Краева с трудом удалось забрать винтовку. Мертвый, он по-прежнему крепко держал ее в руках.

Мне довелось побывать там, где служил и где похоронен Александр Захарович Краев. Вечером в коридоре заставы построились на боевой расчет солдаты, и вдруг:

— Сегодня в наряд на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик заступают: командир отделения Краев…

Вот уже пятое десятилетие он первым стоит в списках личного состава заставы. Пятое десятилетие правофланговый произносит проникающие в самую глубину души, потрясающие скрытым в них величием подвига слова:

— Командир отделения Александр Захарович Краев пал смертью храбрых при охране рубежей Советской Родины 1 мая 1935 года.

С одним из пограничников мы пошли к Веселому Ключу. Он по-прежнему бормочет что-то тревожное, будто предупреждает об опасности. Высоко над заставой, у самых облаков, описывал медленные круги огромный орел.

— Наш, степной, — сказал задумчиво солдат. — Интересно, что заставило его поселиться в этих сопках…

Июль 1938 года. Японские милитаристы уже захватили значительную территорию Китая, в том числе Маньчжурию, превратив ее в плацдарм для нападения на СССР. Подразделения японской армии, флотилии на Амуре и Уссури, погранстража устраивали бесконечные провокации, конфликты на советской границе.

Одной из таких провокаций явилось вторжение японских войск на советскую территорию у озера Хасан. Их ближайшей целью был захват района, прилегающего к заливу Посьета, откуда открывался путь к Владивостоку. Заслоном перед ними встали немногочисленные пограничные заставы Посьетского погранотряда.

Из донесения заместителя начальника Посьетского погранотряда 19 июля 1938 года:

«Японское командование Хунчуна заявляет открыто о намерении взять боем высоту Заозерная».

Из сообщения начальника погранвойск:

«20 июля 1938 г. против участка Посьетского пограничного отряда отмечено появление новых войсковых групп японо-маньчжур в районе высоты западнее оз. Хасан».

Выписка из приказа Посъетскому кавалерийскому погранотряду:

«Как успешно окончившим школу младшего комсостава, присвоить звание отделенных командиров… Батаршину Гильфану… Чернопятко Ивану…»

Из рассказа Ивана Чернопятко:

«Батаршин и я из Донбасса. До призыва работали маркшейдерами на Голубовке. [3] {3} Голубовский рудник, ныне город Кировск Ворошиловградской области. Конторки наши метров сорок друг от друга. Мы с Гильфаном вместе в кино и на танцы ходили, ухаживали за девчатами. Мы с ним друзья: из одной ячейки комсомола, одна у нас шахта, одна специальность и одно желание, где служить, если призовут. В 1936 году осенью мы пошли в райвоенкомат на комиссию. Там объявили, что есть места в полку поближе, в нашей области. Я говорю: «Нет, пошлите меня на Дальний Восток, на границу». Гильфан просил то же самое.

После выпуска из школы младшего комсостава меня назначили в маневренную группу. И не на отделение, а сразу младшим комвзвода. Вскоре командир уехал — оставили за него. Уже несколько месяцев я возглавлял 20 пограничников… Ответственность велика. Доверие поднимает. Стараюсь изо всех сил. И тут команда — «В ружье!». Вывел взвод в подкрепление заставы на сопке Заозерная. В помощники мне дали Батаршина. Мы оба этому обрадовались».

Из приказа командира 40-й стрелковой дивизии 24 июля 1938 года:

«В связи с данными о сосредоточении… около полка пехоты, полка конницы с артиллерией и об усилении состава японских и маньчжурских частей на границе приказываю:

1. Немедленно привести все части дивизии в полную боевую готовность…»

Из рассказа Ивана Чернопятко:

«24 июля на рассвете боеготовность нашего гарнизона на Заозерной проверяли начальник Посьетского погранотряда полковник Гребенник и комиссар отряда Игнатов. Хоть и бывает, что в сутки спишь не больше часа, зато окопы полного профиля, и проволочные заграждения, и фугасы, заложенные на подступах под руководством начинженерной службы лейтенанта Виневитина, командование одобрило. Граница идет прямо по гребню. Здесь мы и заняли позиции: если полезут самураи с маньчжурами, не смогут держать нашу территорию под огнем. Комиссар отряда предупредил: враг явно затевает небывалую провокацию — разведку боем прочности наших рубежей. Это проверка и нас самих, чего мы стоим. Я спросил Игнатова: «Можно перед боем вступить в партию?» Он ответил: «Вступай! Мы тебя примем. Да вот оформить вряд ли теперь успеем… Так что обретешь в бою право назваться коммунистом!»

Из донесения Посьетского погранотряда 24 июля 1938-года:

«…Со скатов высоты Заозерная в пос. Хомоку прибыло 4 чел. в штатском платье с кожаными сумками через плечо… собрали переодетых в гражданские костюмы 38 японо-маньчжур и инсценировали демонстрацию возмущения по поводу «захвата сопки советскими пограничниками»; на улице Хомоку производили киносъемку инсценированной демонстрации…

Вывод: киносъемка производилась с целью клеветнической кампании в печати по адресу СССР».

Из приказа по войскам Краснознаменного Дальневосточного погранокруга 24 июля 1938 года:

«В связи с подготовкой японцами крупной провокации на участке Посьетского отряда приказываю:

…Оружие применять только в случае бесспорного нарушения неприкосновенности государственной границы».

Сопка Заозерная.

Ночь на 31 июля 1938 года

22 часа 25 минут.

Так вот что значат боевые действия! Идут вторые сутки. И вторые сутки он не спит. Время помчалось — надо везде успеть, хоть разорвись. Минуты летят, словно их выстреливают из пулемета.

Как был туго подпоясан — с кобурой пистолета, противогаз, сумки с гранатами на ремне, через плечо полевая сумка и бинокль, — бухнулся Чернопятко навзничь в каменистую выемку у окопа. Хоть глаза не закрывай — так угольно чернело низкое небо.

Накрапывал дождь. А Иван растянулся с блаженством: целый час ему разрешено поспать! Но прежде чем он ухнул в пропасть сна, в разгоряченном сознании промелькнуло только что пережитое…

Солнце било, когда взвод Ивана примчал сюда по тревоге. Сероватый с подпалиной голый гребень Заозерной приподнят на полтораста метров; впереди распахнулась ширь до синей линейки моря на горизонте. А глаза притягивались к участку границы, за который он теперь в ответе. Там, внизу, уже на маньчжурском краю, ржавые болота. Озерки как осколки разбитого зеркала. Пески с буроватой колючкой. И жалкие глинобитные фанзы нищей деревушки Хомоку вдоль пыльной дороги.

Петля мутновато-тусклой реки Тумень-Ула огибает этот кусок суши — полуостров, сверху похожий на широкий треугольник.