Г. Игнаткович - ПОГРАНИЧНАЯ ЗАСТАВА

— Как? Даже не попрощавшись с Тимой?

Давиденко рассеянно глянул на нее и, не сказав ей больше ни слова, пошел по окопу, отдавая команды.

«Что с Тимой? Жив ли он?» — думала Таня, и слезы навертывались на глаза.

Младший политрук Сова 21 июня в 23 часа вышел с девятью бойцами к берегу Прута на левом фланге участка заставы. Пограничники залегли у дамбы в ивняке. Были отчетливо слышны приглушенные голоса на другом берегу, лязг металла, всплески воды. Фашисты, видимо, подтянули крупные силы, а у пограничного дозора всего десять человек, ручной пулемет, девять винтовок да по пять гранат на каждого.

Сова позвонил на заставу, доложил лейтенанту Давиденко обстановку и с его разрешения вызвал к дамбе наряды левого фланга.

Уже стало светать, когда на противоположном берегу притихли.

Тимофей думал о Тане. Из головы не выходило: почему осталась на заставе, а не уехала в Харьков?.. На недавнем совещании в комендатуре советовали жен и детей отправить в тыл. Но совет — не приказ…

Полгода назад, увозя Таню из Харькова на границу, Тимофей тревожился: удовлетворит ли ее жизнь в глуши? Много внимания ей уделять он не сможет, служба есть служба.

Но Таня не стала скучать. Она лечила больных в окрестных деревнях. Руководила пионерской организацией, на заставе увлеклась стрельбой и верховой ездой. У нее появилась «своя» лошадь по кличке Косынка, на которой она лихо скакала, удивляя даже опытных кавалеристов.

Мысли о Тане внезапно оборвал гул самолетов, вынырнувших откуда-то из-за Прута. Бомбардировщики с черными крестами пронеслись над головой, и в следующую минуту утреннюю тишину раскололи взрывы бомб. От артиллерийской канонады задрожала земля.

А затем на реке появились вражеские лодки и плоты с солдатами. На солдатских касках играли багряные блики поднимавшегося над горизонтом солнца.

Тимофей осмотрел свою группу. Все лица были обращены к нему: бойцы ждали, что он скажет.

— Держитесь спокойнее, братцы. Слушать мои команды. Когда лодки пересекли фарватер, младший политрук приказал открыть огонь. Ударили пулемет и винтовки, передняя лодка опрокинулась, два плота столкнулись и преградили путь остальным. Под градом пуль фашисты падали в воду.

Первая попытка врага форсировать Прут провалилась. Не удалась и вторая. Но патроны у бойцов уже были на исходе. Когда гитлеровцы предприняли третью попытку, их встретили только гранатами. Это несколько задержало, но не остановило высадку. Справа и слева от дамбы противник начал массовую переправу.

Тимофей позвонил на заставу:

— Потерь не имею. Боеприпасы кончились. Можем драться только штыками.

Давиденко, помедлив, ответил:

— Отводи свою группу к заставе.

От дамбы было видно, что село горит. Черный дым окутал Саратены. «Что с Таней?» — хотел спросить Тимофей, но удержался. Надо было думать, как вывести свою группу из образовавшегося мешка. Справа и слева гитлеровцы уже продвигались вперед и направлялись к месту новой заставы, обходя заболоченную старицу, покрытую зарослями камыша. Пограничникам оставался единственный путь на заставу — через болото. Тимофей повел их этим путем, и они опередили врага.

Добравшись до переднего края обороны, младший политрук доложил начальнику заставы о прибытии группы. Тут же увидел Таню.

— Ты живой… Не ранен? — плача, обнимая мужа, приговаривала она.

— Зачем ты здесь? — Тимофей слегка отстранил ее от себя, стесняясь бойцов. Она стояла перед ним, смущенная от его суровости, но в ее глазах он увидел не только тревогу за него и нежность, но и нечто новое: твердость, решимость.

— А где же быть фельдшеру? Здесь уже перевязочный пункт организован. Буду вместе со всеми.

Тимофей посмотрел на ее непокрытую голову, легкое платье, туфли на каблуках, — ну и боец…

Давиденко, как всегда, подтянутый, спокойный, в глазах — решительность. Без лишних слов сказал Тимофею:

— Рад, что все вернулись живыми и невредимыми. Давай за дело. Бери свою группу и иди на правый фланг опорного пункта, а я — на левый.

Но Тимофей посоветовал собрать все силы на левом фланге, против которого сосредоточивалась основная масса солдат врага. Давиденко согласился с предложением замполита и оставил на правом фланге только одно отделение с ручным пулеметом.

Фашисты сосредоточивались у протоки, тянувшейся от старицы по всему левому флангу. Застава молчала, чтобы преждевременно не раскрыть свою оборону. Гитлеровцы повзводно стали переходить протоку вброд. Видя, что по ним никто не стреляет, они осмелели и пошли толпой. Те, кто выбрался на берег, спокойно выливали воду из сапог, выжимали брюки. Потом послышалась команда офицера, и около сотни солдат, развернувшись в цепь, двинулись в направлении новой заставы.

— Не стрелять! — приказал Давиденко. — Пусть подойдут ближе, подставят свой фланг.

Когда вражеская цепь оказалась почти на прямой менаду опорным пунктом и пустыми постройками заставы, лейтенант скомандовал:

— Огонь!

Застрочили пулеметы, загремели винтовочные залпы. В мгновение ока вся рота оказалась на земле. Потом стало видно, как уцелевшие гитлеровцы перебежками отходят к протоке, бросаются в воду.

Давиденко приказал прекратить стрельбу, и противник, так и не разгадав, где основные силы пограничников, обрушил ожесточенный огонь на территорию новой заставы.

Между тем у протоки продолжали накапливаться подразделения гитлеровцев. Враг явно готовился к решительной атаке. Попытаться бы расстроить ее, но ружейный огонь на таком расстоянии мало что даст… Тимофей вспомнил о десяти снайперских винтовках, но накануне вечером их отнесли на новую заставу.

Сова посоветовался с Давиденко. Решили послать за винтовками трех добровольцев — самых сильных и ловких. Но когда Михаил Епишкин, Борис Шалыгпн и Василий Золотенков выскочили из траншеи и перебежками бросились к новой заставе, от протоки по ним ударили тяжелые пулеметы.

— Назад! — приказал Давиденко. Пограничники вернулись.

— Разрешите мне пойти за винтовками.

Лейтенант Давиденко обернулся к подошедшей к нему Татьяне Сове.

— Сейчас не до шуток.

— А я и не шучу. Меня могут принять за крестьянку…

— Отставить. Идите на перевязочный пункт.

Таня молча подбежала к старшине Бизякову, взяла у него ключи от казармы и выскочила из окопа.

Все замерли и лишь молча следили за ней.

Когда Таня была уже далеко от окопа, со стороны протоки донеслись редкие хлопки выстрелов, но было трудно понять, по ней ли стреляют. Таня добежала до крыльца, скрылась в казарме… Томительно тянулись минуты. Но вот Таня показалась на крыльце с большим свертком в руках. Сначала побежала, а затем перешла на шаг, сгибаясь под тяжестью ноши.