Сергей Вашенцев - Путь-дорога фронтовая

— Я, ты знаешь, не большой охотник до этого зелья, — сказал Шевяков. — Разве что за сынка выпью, сынка, между прочим, провожаю в военную школу. Разве что за это выпить.

Быстрый взгляд, которым обменялись муж и жена Антиповы, показал, что известие это было для них неожиданным, оно не только удивило их, но даже как будто смутило. В комнате вдруг стало тихо. Антипов сейчас только заметил, что не налил себе вина, и потянулся за бутылкой.

— Михаила? — для ясности переспросил он каким-то хрипловатым голосом.

Шевяков кивнул головой, он не замечал ничего странного в поведении хозяев, был слишком поглощен мыслями о сыне, чтобы почувствовать, какое впечатление на Антиповых произвело его сообщение.

— Да, теперь грамотная молодежь подросла, — резонерски произнес он. — Говорят, отличников будут без экзаменов брать. Вот дело до чего дошло.

Это, пожалуй, было необдуманно сказано. Все поглядели на Константина, он смутился и покраснел.

— Стахановцы, стахановцы везде нужны! — скороговоркой произнес Антипов-отец, несколько принужденно засмеявшись.

— Стахановцам везде дорога, — кивнул головой Шевяков.

— А потом это новое звание? — спросила Антипова-жена.

— Лейтенант! Военная дорога, — сказал Шевяков. — Теперь в каждой рабочей семье будет свой лейтенант. Подрастают дети. Вон они какие! — кивнул он на сыновей Антипова. — Все лейтенанты.

— Куда там! — махнул рукой Антипов. — Еще сапог сколько износят.

— Как куда? И не увидишь, как нас обгонят. Все лейтенанты!

— Длинная история…

— Костя! — вдруг сказала Антипова-мать, обращаясь к сыну. (Она стала что-то беспокойно вести себя.) — Ты напился чаю, шел бы заниматься в ту комнату, закройся, мы тебе мешать не будем, потише будем разговаривать. Экзамены на носу, — взглянула она на гостя. — Собирается потом в университет на врача.

— Мы ему сейчас полную тишину сделаем, — сказал Шевяков. — Засиделся я у вас. Надо идти. Пришел на десять минут, а просидел полчаса. Жена ругаться будет.

— Какие полчаса? — воскликнул Антипов. — Просидел пять минут и бежит. Нет уж, брат. Не пущу, и так редко ходишь.

— Как редко? В прошлый выходной у вас был. — В позапрошлый, во-первых…

— В прошлый! Что я не помню, что ль?

— Ну вот заладил. Говорю, в позапрошлый. Вспомни-ка хорошенько!..

— Хорошо помню, в прошлый. Ну ладно, я пошел…

— Посиди.

— Нет, я пошел.

Он поднимается, все обступают его, хором уговаривают остаться, но он прощается, бабушке опять говорит несколько слов о ее моложавости и уходит. Уходит, смутив покой семьи, которая еще долго сидит за столом, обсуждая новость. Опять Шевяковы обошли Антиповых, и негласное соревнование семей, которое уже длится много лет, возгорелось с новой силой.

А механик вышел на улицу и побрел дальше. Ему не сиделось на одном месте. Его куда-то тянуло, влекло вперед. Он готов был целый вечер ходить по знакомым и с каждым говорить о сыне.

«Лейтенант Шевяков!» — повторял он про себя, и как будто ком подступал к горлу, и на глаза набегали слезы.

Медленно шагал по тротуару, блестевшему от дождя, иногда останавливался, качал головой, что-то бормотал себе под нос и двигался дальше.

Странно ходить по этой длинной, выкрашенной в голубой цвет комнате с широкими окнами, которую завтра покидаешь. Она, казавшаяся всегда такой большой, сейчас как бы уменьшилась в размерах, сузилась и стала ниже. Михаил ходил по ней большими шагами от стены к стене, от стены к партам, которые сдвинуты в одну сторону и навалены одна на другую. С этими стенами связана масса воспоминаний. Ему, пожалуй, немножко грустно. Ему хочется побыть одному. Человек привыкает к людям, к вещам, которые его окружают. Если он зайдет сюда завтра, он уже не будет чувствовать себя так, как чувствовал обычно. Завтра он выпадет из круга, который замыкался для него этой школой, где он проучился десять лет. Сейчас он еще не ощущает отрыва, он только несколько удивлен и взволнован. Главное, эта комната, которая ему вдруг показалась такой небольшой… Эти окна, которые, оказывается, так низко начинаются от пола… Подоконник касается его колен. Он бросает взгляд на улицу. Асфальт, проносящиеся автомобили, прохожие. Дом с балконами напротив, палисадник, там играют дети. Он помнит, как надстраивали этот дом. Раньше он видел его крышу из окна третьего этажа, где сейчас стоит. Сейчас дом вырос, крыша вознеслась вверх, на балконе третьего этажа на одном уровне с ним стоят цветы, он глядит на них, и на одно мгновение ему даже становится чудно, что вдруг на такой высоте, где когда-то гулял ветер, стоят ящики с цветами. Эта мысль мелькнула мимолетно, он как бы фиксировал в своей памяти обрывки впечатлений во всей их причудливости и странности. Еще ему кажется любопытным, что фасад дома, к его удивлению, окрашен в белый цвет. Он только сейчас заметил. Подумал, что человек в сущности проходит мимо многих вещей, не замечая их. Мир более определенен, чем мы себе представляем.

Попытался проверить себя. Закрыл глаза и спросил себя, какого цвета здание направо. Но здесь он угадал. Он сказал — кирпич. Это было верно. И еще проверил себя. Он часто глядел на садик, расположенный влево от школы, там росло несколько больших деревьев. Сколько? — задал он себе вопрос. Четыре! — ответил он. Это тоже было верно.

Сегодня все эти мелочи занимают его, может быть, потому, что он покидает эти стены, ему немножко грустно расставаться с детством, проведенным здесь, и он хочет удержать в памяти как можно больше из того, что его окружало.

В самом деле, он сегодня покидает школу. Прощание с детством заставило его снова пережить все эти годы и кое-что подытожить. Сейчас у окна стоял юноша, вполне сформировавшийся, с определившимися взглядами на жизнь. Восемнадцати лет. С острым умом, с большими желаниями, много понимавший. (По самоуверенности он думал, что понимает все, но это было неверно.) Серьезный, несколько увлекавшийся, иногда готовый идти напролом. Обладавший большим авторитетом среди школьников и часто разговаривавший с товарищами как старший, хотя все были почти одногодки. Он был секретарем комсомольской ячейки, и это его выделяло среди школьников, хотя подчас он сливался со всеми в какой-нибудь мальчишеской забаве, которые любил. Отчаянный волейболист и спортсмен. Любитель исторических и военных романов, мог читать их без конца. Собирался прыгать с парашютом, но не потому, что был увлечен этим видом спорта (в душе — он несколько трусил), просто хотел испытать себя. У этого молодого человека было много упрямства и воли.

— Нет, я думаю, что она придет, — сказал он, все еще глядя в раскрытое окно, где он стоял. — Сегодня она должна прийти.