Альберт Зарипов - Был жестокий бой

Я кратко повторил меры предосторожности при совершении марша по занятой противником территории, ещё раз проверил наличие наблюдателей по всем сторонам света и только после этого направился к кабине. Там уже находились военный водитель и командир отряда. Я занял своё, то есть крайнее место и захлопнул за собой дверь… Она закрылась с неожиданно громким звуком и наступившая затем пауза показалась мне особенно напряжённой. Солдат-водитель немного нервничал и пару раз щёлкнул выключателем ближнего света. Фары на секунду озарили утрамбованный снег перед Уралом, затем более мощные лучи дальнего света упёрлись в чуть затуманенное ночное пространство.

Лёгкий шум, доносившийся сзади, уже стих. Значит все бойцы и офицеры заняли свои места. Теперь можно было трогаться в путь.

- Командиры групп! - произнёс подполковник Тарасов в микрофон радиостанции. - Доложить о готовности к совершению марша!

Мой доклад был быстрым и кратким. Комбат вроде бы и так уже всё видел, но армейский порядок - он и на дороге в Чечню является порядком. Через минуту о готовности доложил командир второй группы капитан Денисов, а за ним отрапортовал командир третьей… Капитан Пуданов как всегда был немногословен и сух.

- Третий готов! - произнесла радиостанция и замолчала.

- Вперёд! - приказал подполковник Тарасов.

И вся наша автоколонна тронулась в своё путешествие на чеченскую войну.

Первые пять-шесть километров мы проехали как и положено, то есть за десяток минут. Взлётно-посадочные полосы Моздокского аэродрома в столь ранний час были совершенно пусты, и поэтому наши четыре Урала пронеслись по ним довольно-таки лихо. Но возле контрольно-диспетчерского пункта мы увидали самый настоящий цыганский табор. Ведь именно сюда со всех концов аэродрома съехались разномастные военные колонны. По моему мнению, самой маленькой из них была наша кавалькада из четырёх Уралов. Тогда как другие части решили выдвинуться на "Грозненский фронт" в полном своём составе. А это неминуемо означало то, что в объединённой авто-броне-колонне одной войсковой части двигались грузовики с сидящими в них солдатами и боевые машины пехоты, автомастерские и бронетранспортёры, машины разнообразной радиосвязи и приземистые танки, пузатые топливозаправщики и штабные УАЗики, длинные тягачи-трейлеры и полевые автокухни… На этом фоне вполне естественно выглядели санитарные "таблетки", но крайне несуразно автокраны и бульдозеры, экскаваторы и даже один автобус ПАЗик.

- Ну, я понимаю, что туда везут понтонные разборные мосты… - ворчал подполковник Тарасов, рассматривая всю эту автокутерьму. - Но зачем там этот "петушок"?

Неподалёку от нас уже наготове к рывку находился бело-зелёный трактор Беларусь с маленьким бульдозерным ножом спереди и миниатюрным экскаваторным ковшом сзади. Этот явно гражданский "петушок" тоже дожидался своей очереди отправиться на войну…

- Может быть окопы рыть?! - предположил я. - Или блиндажи!… Всё же быстрее, чем руками.

- Ну, разве что для этого… - рассеянно произнёс командир отряда, стараясь разглядеть хвост мотострелковой колонны. - Та-ак… Где же их замыкание?

Но конца и края нашей пехоты всё ещё не было видать. А поэтому мы продолжали стоять сбоку. Наша четвёрка Уралов, конечно же, могла вклиниться в середину какой-нибудь части, но делать это сейчас было нельзя. В ходе совершения марша - ещё куда ни шло. Ведь там, как говорится, кому как повезёт. Но здесь на Моздокском аэродроме следовало соблюдать порядок. Да и военный авторегулировщик в полосатом шлеме находился тут не просто так. Он периодически сверялся с очерёдностью проезда с подходившими к нему военнослужащими, неумолимо отсекая отставшие автомобили и пропуская сейчас только те машины, которые и должны были следовать в данной колонне. Иногда регулировщик заглядывал в свой список, подсвечивая себе фонариком. Но гораздо чаще мы слышали его громкий надсадный голос…

Минут через сорок показался долгожданный "хвост" мотострелкового полка, за которым должна была двигаться наша колонна. Вскоре и мы съехали со взлётно-посадочной полосы на главную дорогу Моздокского аэродрома. А дальше мы перемещались с откровенно черепашьей скоростью. Ведь военных автомобилей и бронетехники было слишком много, а утро только-только началось.

Уже совсем рассвело, когда мы наконец-то подползли на своем Урале к Контрольно-пропускному пункту аэродрома. За высоко поднятым шлагбаумом стояло около десятка гражданских. Среди них выделялась стройная девушка в светлой куртке и с распущенными по плечам длинными волосами. Она молча плакала и беспомощно оглядывалась по сторонам. Вот она присела и что-то начала говорить кому-то…

- Ты глянь! Что она делает?

От удивленного возгласа Тарасова я приподнялся на своем месте, чтобы увидеть полностью всё происходящее. Перед плачущей девушкой по залитой жидкой грязью земле каталась из стороны в сторону пожилая женщина. Которая дико кричала и выдирала из своей головы волосы. Её пряди целыми клоками разлетались по сторонам. Но женщина продолжала их исступлённо рвать… И кататься…

- Боже мой! - сказал я.

Зрелище было ужасающим. Из-за шума двигателей ничего не было слышно, ни умоляющего голоса беспомощно плачущей девушки, ни отчаянных криков самой женщины… Но там иногда мелькало искаженное болью лицо… Из грязи торчали вырванные ею волосы… И от всего этого становилось ещё тягостнее.

- Ну, и эти бар-раны! - ругался Тарасов на комендачей, стоявших у входа в КПП. - Ни хрена сообразить не могут! Увести её надо и успокоить!… А то…

Командир нашего отряда замолчал, но всё же продолжал смотреть на бьющуюся в истерике женщину. Девушка с льняными волосами стояла на прежнем месте и всё также лила слёзы. Из кузова только-только проехавшего КАМАЗа несколько пехотинцев что-то прокричали ей, но плачущая девушка лишь мельком взглянула на них… Потом она опять присела и стала уговаривать всё ещё катающуюся женщину. В десятке метров от них находились остальные гражданские. Однако они не смотрели ни на эту девушку, ни на кричащую женщину. Каждый человек из находившихся на обочине мужчин и женщин был занят самым важным в данную минуту делом. Ведь мимо них сейчас проезжали грузовые автомобили с личным составом внутри тёмных кузовов. И именно там могли находиться их сыновья или братья. Поэтому взоры гражданских людей были обращены именно на проезжающие КАМАЗы и Уралы с поднятыми задними тентами. Все искали своих… Чтобы обменяться хоть взглядами перед долгой и страшной разлукой.

А наш Урал всё ещё находился напротив плачущей девушки. Женщину я уже не видел, а только лишь русую девичью голову… Всю остальную картину закрывал автомобильный капот… Но вот наш Урал проехал вперёд ещё несколько метров… И всё осталось позади.

Читать дальше