Альберт Зарипов - Первомайка

- А ты не боишься, что он может с ними до сих пор контачить? - все также лежа на спине, спросил меня доктор.

- Все может быть, - медленно ответил я. - После первой войны он не раз с ними встречался. То радиостанции и спецснаряжение для их антитеррористического центра привезет, то еще чего-нибудь сделает для них.

- Это что за еще центр такой? - удивленно спрашивает полковник.

- После первой войны они сделали у себя антитеррористический центр, который должен был заниматься борьбой с терроризмом. А руководил этим центром Хункар-паша Исрапилов, который был у Радуева во время рейда на Кизляр и Первомайское как бы военным руководителем. То есть сам Радуев занимался политическими вопросами, а Исрапилов организовывал и командовал боевыми операциями радуевцев.

- То есть этот журналюга после войны встречался с ним?

- И не только встречался, но и помогал им закупать для этого антитеррористического центра радиостанции, спецснаряжение и прочую дребедень. И все это под видом помощи новому спецподразделению демократической Ичкерии, которое будет бороться с террористами и другим уголовным элементом.

- Чудеса, да и только! - пробормотал кто-то.

- А на тебе это может как-то отразиться? - спросил лейтенант. - Ну, я имею в виду чеченцев…

- Ну, на меня еще в феврале 2000 года уже было покушение, когда меня били только по голове, по пустой глазнице и уже бессознательного хотели задушить. Но я пришел в себя, смог укусить нападавшего за руку и вырваться.

Заем я добрался до своего Макарова и отпугнул этого гада. Тогда я получил сотрясение мозга и закрытую черепно-мозговую травму… Ну, полечиться пришлось с годик…

- Ни хрена ж себе! - от этого известия контрактник даже вскочил на ноги и зашвырнул пинком полупустую банку в костер.

- И это вдобавок к тому тяжелому ранению? - профессионально уточнил доктор. - Неужели не видно было, что слепого бьют?

- Да все было видно. Потому и били по пустому глазу, - негромко засмеялся я. - Да мне-то еще повезло! Моего тестя избили так, что проломили череп, и потом пришлось удалить часть мозговых тканей. А ему ведь шестьдесят лет… Сейчас, скажем прямо и честно, он доживает свои дни… Такие травмы просто так не проходят… А через пять месяцев избили моего двоюродного брата. И везде один и тот же почерк: бьют тяжелыми предметами и только по голове. И никаких свидетелей, а тем более виновных…

- Вот гады…-выругался связист. - А они ведь предупреждали, что после войны будут убивать наших офицеров…

- Это ты зря. Вот на чеченов-то я как раз и не думаю. Ну не станут они охотиться на одинокого и слепого инвалида. Они ведь бойцы, а не шакалы. Я более чем уверен, что это работали по заказу наших местных ворюг с большими погонами, которым я мешаю воровать деньги у остальных инвалидов войны. Они ведь на нашей крови такие деньги имеют, что строят здоровенные особняки, ездят на дорогих джипах, отдыхают на Канарах…

- А ты их, наверное, хочешь отправить на нары? - с некоторой долей иронии спросил полковник.

- Да ну что вы… Я не хочу… - в тон ему скромно ответил я. - Я уже пытаюсь это сделать… А что делать? На войне - как на войне. Путевки подлечиться в санатории они мне не дают, деньги у меня воруют. Вот и приходится воевать.

- Ну и кто побеждает? - уже серьезно задает вопрос начальник разведки. Ты ведь один, а их сколько?

- Да. Их много, а я один. Вот на меня напал один отставной майор, которого менты теперь пытаются отмазать. Уголовное дело возбудили только через год. Притом еще и меня признали подозреваемым. Из дела пропадают самые важные документы. Акты судмедэкспертизы мне не выдают на руки уже который год. Повторную независимую экспертизу следователи назначать не хотят. В общем, заминают дело по полной программе.

- Ну а кто-нибудь из наших тебе помогает? Ну Стас, например?

Лейтенант, задумчиво разгребавший остывающее кострище, вспомнил про Гарина, и я лишь с досадой поморщился от этого напоминания.

- А что Стас? Он сейчас живет в Москве и теперь может только языком болтать, а до дела у него руки не доходят. Его же в «Альфу» взяли инструктором по тактико-специальной подготовке. Может, для того, чтобы языком не болтал, или он действительно суперпрофессионал по тактике, не знаю. Дали в столице белокаменной трехкомнатную квартиру. Он теперь на недосягаемой высоте, а про других сослуживцев вспоминает только по праздникам.

- Да. Хохол наконец-то стал москвичом, - прокомментировал доктор карьерный взлет моего оперативного офицера.

- Москвичи - это те, кто родился и вырос в Москве. А я его называю или чмосквичом…

- Как-как? Чмосквичом? - удивленно переспрашивает лейтенант.

- Вот именно - чмосквичом. Или по другому - москвичмом, - со злой усмешкой выговариваю я. - Когда меня обложили почти со всех сторон и угрожали убийством, то я попросил его сделать мне временную прописку, чтобы я мог с семьей отсидеться в Москве. Так он испугался за свою жилплощадь и отказался дать этот штампик в моем паспорте. После этого я перестал с ним поддерживать связь, да и говорить о нем не хочу. Одно дело, когда он простачком прикидывался: придет в госпиталь к кому-нибудь и все продукты сожрет на халяву, а потом извиняется: «Ну ты, брат извини. Я же хохол».

Пришел он и ко мне в госпиталь…

- И тебя он объел? - засмеялся старший лейтенант.

- А ты думаешь, что он поскромничает? - тоже рассмеялся я и сказал уже серьезно. - Да хрен с этой едой. Мне он сказал, что я в камышах тарился под Первомайским, а он от духов отстреливался. Ну, чисто сельский дурачок - и что с такого возьмешь? А когда понадобилась серьезная помощь, так он показал свою истинную натуру…

- Не знаю даже что и сказать… - задумчиво протянул доктор. - Это ведь Москва. Может, он за свою жилплощадь и за семью так боится?

- Вот именно. Если обеими руками держаться за большую и пышную звездень, то другу он теперь может протянуть только… Что?

- Свой конец.

- Правильно. Может быть, кому-то это приятно, но только я почему-то больше не хочу с ним общаться.

Опять стало тихо. Я подумал, что слишком уж загрузил всех присутствуюих серьезной и невеселой информацией, что надо бы сменить тему разговора, и тут я вспомнил статью из нашей южной военной газетенки:

- А еще наша окружная «Окопная сплетница» брешет, что я подорвался на своей гранате. Выдернул чеку и уронил гранату под ноги. Потом наклонился посмотреть, что же с ней станет, и тут она сработала. Мне выбило глаза и посекло осколками ноги.

Здесь все невольно посмотрели мне на ноги. Я нарочито громко вздохнул и задрал штанины. Ноги как ноги, кроме растительности - ничего особенного.

- «Офицер получил множественные ранения ног» - процитировал я реплику газетчика из нашего «Брехунка».