Владимир Соколовский - Мурашов

Экая удача! Вечер, темнота, толпа праздной солдатни… Надо проникнуть в кинотеатр, устроить там взрыв, а когда румыны в панике попрут оттуда, — успеть встретить их у выхода…

Так. Сеанс начнется через час с небольшим. Успеть бы сделать мину. Надо, надо успеть! Мурашов вернулся на площадь и вошел в разместившийся внизу двухэтажного дома магазинчик под вывеской: «Разные товары Негоицэ».

Плешивый толстогубый продавец откуда-то сбоку выбежал за прилавок:

— Что угодно господину солдату?

— Мне нужен будильник.

— Есть несколько прекрасных венгерских будильников. У нас здесь, к сожалению, этот товар не пользуется спросом. Кто привык вставать рано, тот встает и так, а кто долго спит, тому тоже не нужен никакой будильник. А что, господина солдата плохо будят на службе? А? Хе-хе…

— Будят, как положено. Перестаньте болтать!

— Слушаюсь, слушаюсь, господин солдат! Всего триста двадцать лей. Завернуть, да?

Мурашов открыл бумажник, посчитал найденные у убитых солдат деньги.

— У меня двести семьдесят три леи, — сказал он. — Больше нет. Но мне очень нужен будильник.

— Что же делать! Я не могу торговать в убыток.

Без будильника капитан все равно не уйдет из лавки, хоть пришлось бы для этого убить продавца. Но это уж — только на самый край. Может подняться шум, и все сорвется. Да и чем виноват торговец? Хотя, если рассудить, частная лавочка, акула, холуй, ненужное лицо в будущем государстве.

— Я… я занесу.

Плешивец замотал головой.

Тогда Мурашов вынул из кармана массивный, оставшийся от прежнего владельца никелированный портсигар с выдавленной на крышке панорамкой богатого шпилями и острыми крышами города и протянул:

— Вот, дам в придачу.

Торгаш осмотрел вещь, цокнул языком:

— Как вам не жалко, господин солдат? Ведь это подарок. И стоит немало. Лучше пойдите и возьмите взаймы остальные деньги. Я, так и быть, подожду вас, не буду закрывать магазин.

Мурашов взял портсигар, прочел на обратной стороне: «Дорогому Георге от верной любящей Мариуцы». Отдал обратно.

— Если устраивает, забирайте. Это не мое. Я нашел.

Начинался вечер, на площади стало больше солдат и девушек. Низкое солнце светило в спину повешенному цыгану, розово подсвечивало рубаху.

Мариуца. «От верной любящей…» Как это радист Гриша говорил: «„Твоя, твоя!“ — мне пела Мариула…»

Не дождешься ты, Мариуца, своего Георге.

В придачу к будильнику Мурашов выпросил за портсигар моток бечевки и квадратную досочку с масляной аляповатой картиной: возле деревни на лужку парни и девушки пляшут народный танец «Жок». Впрочем, то, что на ней нарисовано, не имело значения для капитана, доска нужна была ему для другой цели.

Теперь требовалось укромное, тихое место, где можно было бы сосредоточенно, не отвлекаясь, заняться делом. Мурашов смекнул: дом тетки Анны недалеко, минут семь ходьбы, и, если еще не «засвечен» по какой-то причине, то лучше его нет. В центре не спрятаться, в любой момент может помешать кто угодно: любопытные, праздный офицер или даже патруль.

Нет, возле дома бэдицы не грудились люди, никто не знал еще, что случилось час назад за его забором и стенами. Капитан перелез через забор и устроился за домом, чтобы не видели с улицы. Достал подобранную по дороге ржавую проволочку, потер ею о скобу, счищая ржавчину. Разложил гранаты. Так. Взрыватели все на месте. Осторожно, прижав рычажок на ручке, вынул чеку из одной гранаты, вставил вместо нее проволочку и загнул ее с обеих сторон. Снял заднюю стенку будильника, сложил вчетверо нитку и один конец привязал к стерженьку, приводящему в действие механизм звонка. Другой — к проволочке. Теперь для того, чтобы сработал взрыватель, надо было, чтобы стерженек в определенное время качнулся, потащил нитку, и та выдернула из отверстия проволочку с разогнутым предварительно концом. Мурашов проверил несколько раз — все нормально. Шухер должен получиться хороший. Он намертво привязал бечевкой к доске гранаты и будильник, проверил еще раз проволочку — не разогнулась и не выпала бы по дороге! — выпил на кухне у бэдицы воды и, жуя на ходу найденный там же хлеб, пошел теперь уже прямо к кинотеатру.

Солдат возле него было много. Полк, не меньше, вошел утром в городок. Еще и в кинозал, поди, не попадешь. Есть ведь и здешние части: запасной кавалерийский эскадрон, при котором кормился старый цыган, да солдаты из комендатуры, да охранный взвод эсэсовцев. Крепко придерживая сумку, Мурашов протолкался ко входу. Там стоял патруль, наблюдая за порядком. «Слушай, как мы туда все влезем?» — спросил капитан у курившего сигарету солдатика. «Говорят, потом будет еще один сеанс, — ответил тот. — Да ребята не все пойдут в кино, кому охота там преть в духоте. Сейчас зайдут желающие, а остальные все разбредутся — кто искать и пить вино, кто играть в карты, кто на танцы в сад. Но я схожу, посмотрю эту картину, еще успею на танцы». «Идем вместе! — предложил ему Мурашов. Вдвоем, конечно, было сподручнее. — Идем, там угостимся. У меня есть две фляжки с вином. На, выпей! Хозяйка выставила нам две больших бутылки, чтобы война обошлась для всех удачно, и мои друзья остались доканчивать вино. А я решил пойти развеяться».

Солдатик приложился к фляжке с бэдицыным вином и захлюпал. Оторвался, покивал благодарно головой, похлопал влажными глазами. Тут прозвенел звонок, и они, уже как два товарища, пошли ко входу. «Проходи, проходи спокойно! Не толкайся!» — кричал офицер, начальник патруля. Маленький кинотеатрик всасывал внутрь негустую солдатскую струю. Надо было не выказать настороженности, не вызвать подозрений у патруля; для этого лучше всего спрятаться за разговором, и Мурашов, фыркая, стал рассказывать солдату: «Наш капрал подбирается к хозяйке: говорит, что если у него все выйдет, он заставит ее выставить еще бутыль вина. Но мы смеялись, когда он это говорил: разве с такого вина может выйти что-нибудь приятное для женщины? Только наоборот…» Солдат согласно кивал и подсмеивался, видно, ему нравился новый друг.

В зале Мурашов кинулся занимать место в средних рядах, чтобы больше был радиус поражения от разорвавшихся гранат. Ему удалось сесть в самом центре зала. Солдатик устроился рядом, боязливо поглядывая: вдруг придет офицер и сгонит? Но офицеры расположились двумя рядами ближе к экрану. «Ты откуда? — допытывался сосед. — Не из автороты? Из взвода связи? Мне кажется, я видел тебя со связистами». «А ты сам?» «Из минометной батареи». Сообразив по опыту, что батарея эта — единица в стрелковом полку довольно обособленная, вряд ли солдат из нее имеет обширный круг знакомств, Мурашов бросил: «Я из первого батальона, автоматчик». «Из батальона капитана Рэндулеску? — обрадовался солдатик. — У меня там в третьей роте служит земляк, Петря Думитреску. Мы с ним из-под Ботошан. Ты знаешь его?» «Кто же не знает Петрю Думитреску! Но давай поговорим после, когда кончится кино. Найдем Петрю и пойдем ко мне. Там выпьем и потолкуем». Тот радостно закивал. «Не надо было мне с ним связываться, — подумал Мурашов. — Вон какой попался любопытный. Не дай бог, начнет вязаться, когда стану уходить. Надо что-то придумать…»