Альберт Зарипов - Дембельский аккорд

- Ты чего, солдат? Охуел? - Стас даже встал из-за стола, поймал наглеца за ворот и приблизил его к себе. - Я тебе сейчас такого комбрига покажу! А ну, пошел отсюда! Быстро! Я сказал!

Опухший от прежней безнаказанности и былого безделья старший повар опешил от такого напора неизвестного офицера, но исчез также внезапно, как и появился.

- Ишь ты! - проворчал оскорбленный до глубины души Гарин. - Ходят тут всякие педики и ещё наши огурцы хватают своими лапами.

Мы дружно рассмеялись… Потому что Засада очень точно подметил то, что огурцы уже действительно были "наши"… А также то, что этот старший повар был очень похож на смазливого конферансье-гомика из кинофильма "Кабаре".

- Да-а… От Стасюги никакую пищу нельзя утащ-щить! - произнес Скрехин. - Железная хватка.

- А вы думали… - бахвалился Гарин. - У меня и мышка не проскочит мимо.

Мы уже почти доели овсяную кашу и Мишаня стал разливать чай по кружкам. В этот момент нам опять постарались помешать… На этот раз в столовую ворвался плюгавый прапор… В сопровождении того же дембеля-повара… Но шеф был настроен более агрессивно.

- Вы чего это здесь расхозяйничались? - с самым свирепым видом он подбежал к нам и попробовал прокачать свои права. - Вы у нас на довольствии состоите?

И опять вражеские "лапы" посягнули на нашу пищу. Но Пуданов пригвоздил тарелку к столу, а Гарин безапелляционно отодвинул захватчика в сторону. Масло было спасено.

- Ты кто такой? - невозмутимо спросил Гарин.

- Я - начальник офицерской столовой! - заорал разгневанный прапорщик. - А вы кто такие? Я сейчас к комбригу пойду!

- А мы - офицеры из 22-ой бригады спецназа! И пока ты будешь нам мешать завтракать, то… - на этом фантазия Стасюги иссякла, но на время.

- Что "то"? - продолжал вопить начальник столовой. - Да я сейчас.

- Пиздюлей получишь! - спокойно заявил Иваныч. - На довольствии мы стоим. И хватит орать! Воняешь, как помойка.

Изо рта прапора исходил натурально неприятный запашок… После слов Пуданова неприятель замкнул свои челюсти и на минуту в столовой воцарилась тишина… Звякали лишь ложечки в кружках, размешивая в чае сахар.

- Ну, хорошо… - злобно прошипел начальник столовой.

Он почти бегом направился к выходу, но вдруг передумал и вернулся к нам. Опершись руками о край стола, он ощерил свои редкие и черные зубы.

- А вы видели тут солдатика? - он с каким-то непонятным нам злорадством цедил слова и оглядывал наши лица. - Ну, который вам накрывал на стол… Видели, да?

- Ну и что? - невозмутимо ответил Стас.

- А это была моя жена! Понимаете! - торжествующе шипела плюгавая погань. - А как она сосёт! Как она сос-сёт.

Мы молчали, ещё не поняв смысла его слов. Из-за брезентовой перегородки послышался громкий звон упавшей на пол металлической посудины. Через секунду оттуда же донесся странный звук… Не то сдавленный стон… Не то плачущий всхлип… Весь ужас стал более чем очевиден… Ведь там, на кухне в это время находился тот самый поварёнок… То есть, маленький солдат.

Я быстро огляделся влево-вправо, но было уже поздно… Злобствующий прапор не только убедился в том, что его ядовитый смысл достиг нашего сознания, но и почуял по выражениям наших лиц, что его тут забьют насмерть… Он буквально испарился через полуприкрытый входной полог… Улетучился и гомикоподобный дембель-повар.

Какое-то время мы сидели молча за столом и ничего уже не ели… Кусок не лез в горло… Да и не до еды сейчас нам было… Лично меня обуревало жгучее желание пристрелить бесшумно этого выродка и закопать как собаку.

- Пошли что ли… - странно равнодушным тоном сказал Гарин. - Готовиться надо.

Мы всё также безмолвно поднялись и вышли на свежий воздух… Здесь стало полегче.

- Пристрелить бы этих двух уродов.

Точно также думали мы все… Но из-за этой мрази пачкать руки не очень хотелось.

- "Может подвернется случай какой-нибудь?…" - тоскливо думалось мне.

Настроение было испорчено. И не только у меня одного.

- Вот суки, а? Запугали пацана… И сломали… О-ох… Блядство-то какое!… И зачем только в армию таких маленьких да хлипких берут?… Чтоб всякие ублюдки над ними издевались?.

Наши возмущенные и разгневанные возгласы не пошли нам на пользу… Пришлось остановиться, не доходя до нашей палатки, и подождать минут десять… чтобы выкуренные сигареты смогли нас успокоить.

Только после этого мы смогли с обычным своим видом появиться в палатке и сразу же приступить к дальнейшим действиям.

Сегодня нами был запланирован ознакомительный рейд в санаторно-курортную зону, то есть на юг… Военные карты времен Царя Гороха ничуть нам не соврали, и обозначенные на ней дома отдыха и санатории, оказывается, действительно находились на живописных склонах чеченских предгорий… Правда, большая их часть уже была "увы, разграблена до нас"… И перепрофилирована для насущных нужд гордых абреков… А гораздо меньшая их часть разобрана целиком и полностью… Аж до самого бетонного основания, которые здесь ещё не научились выковыривать из земли, чтобы затем приспособить для подъема сельского хозяйства.

На одной боевой машине пехоты уселись все мои молодые "братики", затем на неё же взлетели орлы-командиры в количестве трех экземпляров: Пуданов, я и Мишаня.

- Вперёд! - грозно крикнула старшая птица.

Механик-водитель Краснов, уже не оборачиваясь назад и вверх, сразу опознал в орлином клекоте грозный рык майора Пуданова и плавно взял с места в нарастающий галоп… Чтобы не запутаться в лабиринтах и нагромождениях палаток пехотной бригады, мы поехали прямо на юг, совершенно и абсолютно никуда не сворачивая. Наша БМПешка пронеслась мимо офицерской столовой слева, проскочила военный плац, юркнула между палаток и вырвалась на оперативный простор… Через сто пятьдесят метров Краснов всё же вильнул вправо, чтобы объехать по твердому грунту две землянки, обозначенные дымящимися трубами.

- Правильно! - одобрительно крикнул Иваныч. - Зачем зазря пехоту беспокоить?! Вдруг накаты не выдержат?.

Механ лишь кивнул молча головой, чтобы не отвлекаться на незначительные пересуды, и гнал боевую машину дальше… С каждой минутой чеченские горы становились всё ближе и ближе… Грознее и грознее.

Вот по разбитой колее мы подъехали к самому южному блокпосту бригады, который и подвергался частым ночным обстрелам… Из окопа на нас оглянулось двое чумазых-пречумазых пехотинцев, на лицах которых ослепительно сияли лишь белки глаз да крепкие зубы. Они смотрели на нас с такой смертельной усталостью и безразличием, что Пуданов даже передумал останавливаться.

- Краснов! Давай дальше! - приказал он механику. - А то эти флегматики полчаса будут командира вызывать, если по дороге не уснут.