Дмитрий Линчевский - Гранатовый срез

— Проходи, проходи. Чечня на проводе.

— Привет передавайте, скажите, что скоро будем.

— Вон Гусев тебе приветы шлет, говорит, не хочу в командировку ехать, пусть на второй срок остается… Ха-ха… шучу, конечно. Все нормально — через два дня выезжает… Что?.. По убийству? Опера нам сказали, что все уже задержаны, а сегодня в сводке читаю — Светлану Берцову в собственной квартире повесили. Выходит, что не все… Как?… Давай, записываю… Хорошо, прямо сейчас и проверим…

— Ну, что там у них новенького? — спросил Гусев, когда Земин положил трубку.

— Мухина ранили…

— Тяжело?

— Вроде бы, легко.

— Слава Богу. Что еще?

— Да вот интересуется Калашников одной фамилией, спрашивает, не мелькала ли она в деле? Ну-ка, взгляни.

Собровец посмотрел на запись.

— Нет, я такую не слышал.

— Позвони нашему другу Полынцеву.

— А куда ему сейчас позвонишь — он в опорном только вечером появится.

— Давай тогда брякнем в РУВД. Принеси-ка справочник…

В кармане Фокина запищал мобильнй телефон:

— Да, слушаю… Я, Игорь Витольдович… В 'Кроне'… Тоже здесь, напротив… Беседуем, как вы и сказали: тихо, мирно, аккуратно… Понял… Понял…

В то время как лицо сыщика вытягивалось вслед за каждым словом начальника, голубые глаза Николая Викторовича медленно наливались сталью. Если бы Олег во время разговора не отошел к двери, то заметил бы, что на стуле сидит уже не пугливый директор маленькой торговой фирмы, а лютый зверь — с клыками, когтями, тугими, как жгуты, мышцами.

Подойдя к коллегам, Фокин выразительно подмигнул им и едва заметно кивнул назад. Пока Тимохин соображал, что бы это значило, Полынцев направился к Николаю Викторовичу, вытаскивая из-за пояса наручники. Но не вытащил…

В следующий миг директор молниеносно выхватил из кармана выкидной нож и рысью прыгнул на участкового.

— Освободить проход! Быстро! — взревел он, обхватив его за шею. — Или я вспорю ему глотку!

Андрей тут же почувствовал на горле жгучую остроту лезвия, казалось, оно заточено под бритву. Для сопротивления не оставалось шансов, малейшее движение грозило смертью.

Сыщики растерянно застыли у дверей, не зная, что делать. Они и рады были бы уйти, но ступор не позволял сходить с места. Фокин не ожидал такого поворота событий, он готов был предположить, что угодно — скандал, побег, сопротивление — только не это, только не захват заложника. Как там поступали американцы в крутых боевиках?.. На ум, как назло, не приходило ни одного фильма.

— Я сказал, быстро! Или я отрежу ему башку! — заорал директор и, перехватив нож в левую руку, ловко вытащил из-за пазухи заложника пистолет.

Андрей распрощался с последней надеждой на спасение, без оружия можно было рассчитывать разве что на милость бандита.

Вошедшая в кабинет Тамара Алексеевна, увидев жуткую картину, испуганно взвизгнула и выскочила в фойе. От пронзительного крика сыщики очнулись и, подчиняясь стадному инстинкту, бросились за бухгалтером.

Директор, с силой шаркнул стволом по бедру Полынцева. Андрей вскрикнул от боли, не уловив смысла в движении. Тем временем тот быстро прицелился и выстрелил в маленькую статуэтку белевшую на телевизоре. Фигурка разлетелась в крошки. Теперь стало все понятно. Он зарядил одной рукой пистолет, чтобы вторую не отрывать от горла и проверил оружие в деле.

Тимохин спрятался в фойе за шкафом, взяв на мушку выход из кабинета. Что будет дальше, он пока не знал, но убегать с места происшествия не собирался.

Фокин с Белецкой, пробуксовывая и спотыкаясь, выскочили на крыльцо фирмы.

— Что это было?! — дрожащим голосом спросила Тамара Алексеевна.

— Захват заложника, — просипел Олег, набирая трясущимися руками телефон Журавлева. Пальцы с трудом попадали в кнопки.

— Заложника?! — с ужасом повторила женщина. — Теперь его убьют?

Сыщик хотел уточнить, кого она имеет в виду, но в этот момент трубка взорвалась голосом Чупачупса. Судя по высоким интонациям, Игорь Витольдович был взволнован не меньше оперативника…

— Освободить проход или я его застрелю! — Директор, прикрываясь Полынцевым, как щитом, выскочил в фойе.

Андрей лихорадочно соображал, что делать. Он не испугался, нет. Даже самому было странно. Казалось, должен от страха в штаны напустить, ан нет — сухой. Мало того, еще успел заметить, как партнеры сплоховали: Тимохин затормозил, когда нужно было идти на задержание, а Олежка вообще к бандиту спиной повернулся. О том, что они убежали, даже говорить не приходится. Интересно, где все сейчас, что-то пусто в зале.

Кривенко осторожно двинулся к выходу, направляя пистолет в каждый угол, в каждый проем.

— Можно шею немного ослабить? — попросил Полынцев, кое-что придумав. — У меня астма, задохнуться могу.

— Еще одно слово и без нее задохнешься, — рыкнул директор, сильней прежнего сдавив горло.

Андрей не знал, глупо ли поступает, умно ли, но оставаться куклой в руках бандита он больше не мог. Стоило только представить, что сейчас они выйдут на улицу, и люди увидят его, офицера милиции, в роли трусливого чучела… Да гори оно все огнем. Нет, он, конечно, не герой и под пули бросаться не собирается, но и прикрывать подонка тоже не будет:

— Ой, кажется, я теряю сознание…

Кривенко слегка опешил: тело заложника вдруг ослабло и медленно поползло вниз. Пришлось даже убрать нож, чтоб не пропороть ему глотку (какой прок от покойника). Ситуация становилась критической, без живого щита выходить из фирмы нельзя — расстреляют, как утку на охоте.

— Эй, ты, ну-ка давай без шуток! — грозно крикнул директор, подсаживая Андрея коленом. — Сейчас дыру в башке сделаю!

Ноль эмоций.

Что толку пугать бесчувственное тело? Здесь устрашающий вид и бряцание оружием не проходят.

Тимохин видел из-за шкафа, как преступник остановился посреди фойе и начал трясти Полынцева, точно куклу… равно с тем же успехом — в ответ: ни звука, ни движения. Убедившись, что реанимация бесполезна, директор бросил тело на пол и быстро направился к выходу.

— Руки вверх! — вышел из укрытия оперативник.

Если б он знал, против кого вышел…

Кривенко среагировал мгновенно — резко прыгнув в сторону, он сделал первый выстрел — на звук, второй — навскидку, третий — прицельно. У милиционера не было шансов: его учили задерживать, а бандита — убивать.

Полынцев, услышав стрельбу, поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит. Успел заметить лишь перекошенное лицо Тимохина и тут же получил сильнейший удар ногой под ребра.

— Так ты в сознании, падла! — взревел от негодования директор. — Шутки со мной шутить вздумал?! Убью, сука!

Несколько мощных пинков в живот выбили из офицера всякие надежды на спасение.