Джордж Паттон - Война, какой я ее знал

Ранним утром 7–го я вылетел в Тебессу, прибыв в штаб—квартиру 2–го корпуса около 09.00, где нашел большинство офицеров спящими в своих постелях. В трех из четырех дивизий дела велись из рук вон плохо, и у личного состава развился коллективный комплекс неполноценности. Остальные части состояли из не нюхавших пороха новобранцев — полных глупой бравады новичков. Порядок и дисциплина отсутствовали полностью, и каждый сотрудник главного штаба отдавал прямые приказы на любом уровне, дошло до того, что начальник планирования операций и подготовки личного состава мог спустить приказ в дивизию с распоряжением направить резервный взвод туда—то и туда—то.

В период начиная с утра 7–го и по конец дня 13 марта я персонально побеседовал с личным составом каждого из батальонов четырех дивизий и восстановил порядок. То была трудная работка — такая трудная, какой мне никогда в жизни делать не приходилось. Как бы там ни было, первая же наша атака на Гафсу утром 14–го увенчалась полным успехом. Успех свел на нет все вредные последствия — все зло, нанесенное личному составу падением веры в свои силы, и начиная с того момента 2–й корпус сражался отлично.

В ходе военных действий в Тунисе мы все время находились под опекой британцев — даже в моей штаб—квартире имелся британский бригадный генерал. В первых числах второй недели апреля я безуспешно пытался взять гору Джебель—Берда. В тот вечер уже после ужина генерал Эдди, командовавший тогда 9–й дивизией, которой как раз и отводилась задача взятия горы, явился ко мне и в присутствии английского генерала признался, что, хотя и готов выполнять мой приказ, считает атаку бесперспективной, поскольку задействованные в ней полки уже понесли потери в двадцать шесть процентов своей численности.

Я оказался перед непростым выбором, продолжать ли бессмысленный натиск или же потерять лицо перед английским офицером и пойти против собственных принципов, согласившись остановить атаку. Я считал, что в сложившихся обстоятельствах я был не вправе требовать дальнейших жертв, и потому велел Эдди отвести людей. Думаю, это решение было самым трудным из тех, что мне приходилось принимать.

К счастью, на следующий день 1–я дивизия захватила наблюдательный пункт, откуда мы могли вести очень эффективный огонь по тому самому участку горы, который так безуспешно пытались штурмовать накануне. Мы навели на цели всю корпусную артиллерию, а также орудия двух дивизий и с рассветом открыли беглый огонь снарядами с начинкой из белого фосфора. Когда каждое орудие выпустило по двадцать пять снарядов, мы прекратили огонь, чтобы неприятель подумал, будто мы собрались атаковать, и вывел на позиции все свои силы. Однако, выждав десять минут, мы, вместо того чтобы идти в наступление, дали еще один такой же залп — по двадцать пять снарядов большой разрушительной силы на каждое орудие. В результате такого подхода к делу мы взяли гору, не потеряв ни единого человека.

Ранним утром 10 июля 1943 г. мы с генералом Гэем, полковником Одемом и капитаном Стиллером высадились на Сицилии в районе Джелы. Берег в месте высадки простреливался, но снаряды в большинстве своем падали в море метрах в семи—восьми от кромки воды, где никому особенного вреда не причиняли. Однако, несмотря на это, на берегу царило смятение и никто не делал того, что был обязан делать. Мы с моими штабными офицерами прошлись по берегу и восстановили порядок, воодушевив людей прежде всего тем, что не прятались и не кланялись немецким пулям, снарядам и бомбам, хотя немецкие самолеты поддерживали своими налетами артиллерию.

Позднее мы прибыли в Джелу и провели несколько часов под довольно плотным орудийным и пулеметным огнем. Мы видели, как слева от нас бригада итальянской пехоты атакует неплотный фронт, удерживаемый двумя ротами рейнджеров. Справа от нас прорвалась группа из двенадцати танков, которая находилась не более чем в четырехстах метрах от берега.

Чтобы найти генерала Терри Аллена, нам пришлось проехать между позициями 1–й дивизии и теми вражескими танками. Нельзя сказать, что поездка была вовсе безопасной, поскольку немцы подтянули еще шесть десятков танков и перешли в контратаку против наших. Нам все же удалось разыскать генерала Аллена и обсудить с ним планы завтрашней атаки. Обсуждение шло под свист пуль и грохот взрывов, а потому то совещание стало самым коротким штабным совещанием из всех происходивших на моей памяти. Меня за этот случай наградили «Дубовой ветвью», которой я, по моему убеждению, не заслуживал, поскольку лишь выполнял свой долг. Правда, ситуация сложилась опасная — один случайный снаряд разорвался в нескольких метрах от того места, где стояли мы с генералом Эдди, а в другой раз поблизости упала бомба.

С наступлением ночи 13 июля 1943 г. я убедился, что немецкие контратаки 11–го и 12–го числа стали последними серьезными попытками противника задержать наше продвижение. Придя к осознанию данного факта, я изменил свои планы дальнейшего ведения кампании в Сицилии. Возьми я в советчики свои опасения или поверь донесениям разведки, операция могла затянуться и завершиться не столь успешно.

Кажется, что решение свое я принял легко, однако на деле оно мне далось очень трудно.

14 июля я получил депешу от генерала Александера, который хотел, чтобы я занял оборонительные позиции в районе Кальтаниссеты, [266]прикрывая с левого фланга тыл Восьмой британской армии. Исполнение такого приказа наносило вред американской армии, и с помощью генералов Кейза, Ведемейера и Гэя я составил план обходного маневра через Агриджето и Кастельветрано на Палермо.

Затем вместе с генералом Ведемейером мы полетели в Африку, где представили свою идею на рассмотрение генерала Александера. Я выразил свою убежденность относительно того, что именно это, а не маневр для прикрытия британского тыла он и имел в виду. Я попросил Александера санкционировать наш план. Он согласился, но сказал, что вместо атаки на Агридженто я должен провести разведку боем. Я так и поступил, проводя разведку боем всеми имевшимися в тот момент в моем распоряжении силами — а именно 3–й дивизией, 82–й воздушно—десантной, двумя рейнджерскими батальонами и тактической группой 2–й бронетанковой дивизии. Если бы я не справился с задачей, меня бы освободили от занимаемой должности. Но я справился, и 22–го мы взяли Палермо.

В ходе наступления на Мессину вдоль по дороге, ведущей на Север Сицилии, мы провернули удачную операцию с амфибиями и начали уже разрабатывать следующую, когда сразу же после позднего ужина находившийся в 3–й дивизии генерал Кейз позвонил и сообщил, что генерал Брэдли, командовавший 2–м корпусом, куда та дивизия входила, и ее командир генерал Траскотт выражают единодушную уверенность в том, что повторная операция с амфибиями опасна, а потому просят разрешения отложить ее. Я ответил генералу Кейзу, что никаких изменений не будет, и велел ждать моего прибытия.