Иван Шевцов - Бородинское поле

Кажется, все на месте: пистолет, нож, компас, ракетница, фонарик. Кругом сумрачно и душно, небо с трудом просматривается сквозь высокие заросли. Редкие солнечные медяшки, проникшие сквозь плотное покрывало листвы, покрытой толстым слоем пыли, кажутся неестественными, театральными и совсем неуместными в этой затхлой, душной парной, где терпкий воздух неподвижен и густ, как кисель. Этот район не обрабатывался ядохимикатами. "Следовательно, - подумал Виктор, - здесь не базируются партизаны". Хотя, как было хорошо известно, партизан можно ожидать везде, даже в расположении американских гарнизонов. И что ж получается: не базируются, а самолет сбили. Ракетой. Выходит, даже очень базируются.

Было тихо и душно. И вдруг в этой густой, душной тишине раздался треск. Виктор вздрогнул, холодок пронзил все тело, но хриплый голос Куни, прозвучавший из радиопередатчика, все объяснил. Виктор переключил приемник на наушники. Куни спрашивал, как дела, и просил указать свое местонахождение. "Идиот! - мысленно выругался Виктор по адресу штурмана. - Орет, словно находится в баре. Указать свое местонахождение! Как будто это так просто: мол, такая-то авеню, такой-то номер". И, присев на корточки, прошептал в зажатый в кулак микрофон:

- Не ори так громко, ты не в Детройте. И доложи свои координаты.

- Черт побери, мы где-то рядом, - уже вполголоса отозвался Куни. - Вик, ты слышишь самолет? Нас ищут.

"Слышу", - мысленно произнес Виктор и прибавил:

- Мы две иголки в стоге сена.

Он воздерживался от лишних разговоров, опасаясь обнаружить себя. В этой чащобе в двух шагах от тебя будет находиться партизан - и не увидишь. Где-то вверху слышался приглушенный гул мотора. Не похоже на вертолет. Должно быть, Рили все еще кружит, поджидая подмогу. Определенно - Рили.

- Слушай меня, Вик. Даю ориентировку. - Это Куни приглушенным голосом. - Вокруг меня непроходимые дебри. Затхлый мрак, как в преисподней. Сигналить ракетой бессмысленно: ничего не увижу, над головой сплошной полог джунглей. А как у тебя?

- То же самое… А самолет все еще здесь кружит. Нас ищут.

- Но сначала мы должны отыскать друг друга. Ты слышишь, Вик?

И тут же совершенно другой, громкий, торопливый голос:

- Раймон, Раймон! Это я, Рили! Ты меня слышишь? Отвечай, Виктор!

- Слышу, Дэси. У нас все в порядке. Только мы не можем соединиться. Ни черта не видно. Сориентируй нас. Использовать ракетницы невозможно.

- Вы совсем рядом. Сейчас придут вертолеты. Попробуй сделать выстрел из пистолета, и пусть Куни идет на звук. Вы совсем рядом.

"Черт возьми, как это до гениального просто - идти на звуки выстрелов. Но ведь и партизаны могут пойти на те же звуки", - мрачно подумал Виктор, но делать нечего, и он прошептал в микрофон:

- Куни, ты слышишь меня?

- Я все слышал, Вик. Стреляй, я жду.

Виктор достал пистолет, сделал один выстрел. К его удивлению, звук был глухой, как из малокалиберной винтовки, - так, хлопок. Его поглотила плотная, непроницаемая листва. Но Куни услышал и сразу же отозвался:

- Я слышал, Вик. Но ты где-то очень далеко.

- Нет, Куни, я близко. Джунгли съедают звук. Иди в мою сторону.

Виктор ждал, вслушиваясь в тишину. Гул самолета удалялся и затем совсем растаял. Посмотрел на часы: да, у Рили горючее на исходе. Но вертолеты должны прилететь, их не оставят. Прислушиваясь к отдаленным звукам, теперь он повнимательнее рассматривал заросли. Широколистые пальмы и бамбук, переплетенные лианами, тянулись вверх, создавая своеобразный зеленый шатер. Внизу было сыро. Земля и растения щедро исторгали густой, удушливый запах. От него начинала кружиться голова. "Тут запросто можно задохнуться, - подумалось с тревогой. - А может, тут наши сбросили ядохимикаты, и это от них такой мерзкий, удушливый запах?" Мысли эти угнетали. Виктору казалось, что он погребен в какой-то мрачной пучине, плотным кольцом обступившей со всех сторон, и нет отсюда выхода. Он спрятал пистолет в кобуру на тот случай, если внезапно нагрянут партизаны. Для себя он твердо решил: не оказывать сопротивления, пусть плен. Так лучше: отвоевался - и точка. В конце концов пора подводить черту. Все ему опротивело, осточертело: бомбежки, пьянки, проститутки и опять бомбежки. Похоже, что эта работа не для него. Определенно не для него.

"Постой, Виктор Раймон, - вдруг сказал он самому себе. - А давно ли ты стал рассуждать? Давно ли опостылела тебе твоя работа, которую ты до сего дня исполнял прилежно, не задумываясь и не задавая себе никаких вопросов?" И отвечал сам себе: "Сегодня, сейчас".

Мысли его спугнул шорох в зарослях, совсем рядом. Было такое впечатление, что в него бросили какой-то тяжелый и мягкий предмет. Он шлепнулся почти у самых ног. Виктор вздрогнул и затаил дыхание, всматриваясь в кусты. В темно-зеленом полумраке ничего невозможно рассмотреть. Как вдруг взгляд его наткнулся на огромнейшую лягушку. Таких он никогда не видел. Большие выпученные глаза враждебно смотрели на него, широкая пасть была агрессивно приоткрыта, нижняя челюсть пульсировала, как кузнечный мех. Казалось, это мерзкое чудовище недовольно появлением в его владениях непрошеного гостя и готово к нападению. Виктор машинально вынул пистолет. И в это же самое время услышал голос Куни:

- Вик, я, наверно, потерял ориентировку. Где ты, отзовись, подай голос.

- Нет, только не голос, - сказал Виктор в микрофон, не спуская настороженного взгляда с лягушки. - Я выстрелю. Слушай, Дэви! - И он один за другим разрядил два патрона в лягушку и сам тотчас же, чтоб не видеть своей жертвы, продираясь сквозь кустарник, отошел в сторону метров на пять.

Он понимал, что лягушка, пусть даже такая гигантская, есть всего-навсего лягушка, тварь вполне безобидная. А вот змеи - это уже посерьезнее. В джунглях полно ядовитых змей, это было известно каждому американцу, находящемуся во Вьетнаме.

Дэвид Куни появился внезапно. Виктор думал, что он услышит его приближение заранее: шорох и прочее. А он появился вдруг, без всякого шороха, как хищная рысь, вынырнув из-за широких листьев. Должно быть, когда Виктор стрелял в лягушку, Куни был где-то совсем рядом, всего в десятках метров от него. В правой руке Куни держал пистолет. Круглое потное лицо, черное от грязи и пыли, преглупо улыбалось, и эта широкая улыбка показалась Виктору совсем неуместной в их положении. И первые слова совсем не соответствовали его улыбке.

- Боюсь, что не выбраться нам отсюда, - весело сказал Куни, размазывая грязной ладонью по лицу густой пот.

- Тогда чему ты радуешься?

- Нашей встрече, Вик. Вдвоем все-таки веселей, хоть в воздухе, хоть на земле.

- Спрячь пистолет, здесь он нам может только повредить, - дружески посоветовал Виктор.

- Как? - Маленькие прищуренные глазки Куни изобразили недоуменное возмущение и холодную жестокость. - А если вьетконговцы? Нет уж, не на того напали, меня не возьмешь.