Иван Шевцов - Бородинское поле

В начале сентября - день рождения Олега Остапова. Каждый год он отмечался в семейном кругу, и, как правило, здесь, на отцовской даче. Но сегодня был не просто день рождения - это был юбилей: Олегу Борисовичу исполнилось пятьдесят. "Уже пятьдесят", - сказала Варя, поздравляя мужа первой ранним утром. "Еще пятьдесят?" - удивленно проговорил Дмитрий Никанорович Никулин, которому шел шестьдесят шестой год, и вручил юбиляру пейзаж, написанный им по этому случаю на даче в Снигирях. Был воскресный день, и приглашенные к двенадцати часам гости съезжались дружно, без опозданий. Задержалась немножко Валя, жена Святослава. Муж ее был в командировке, и она приехала одна. Встретившего ее у калитки юбиляра смущенно поцеловала в щеку и преподнесла ему охапку белых роз. Олег нежно прижал букет к своей груди и, одарив Валю сияющим взглядом, тихо выдохнул:

- Спасибо, Валенька. Это самый лучший подарок. Такого мне никто никогда не дарил.

Он говорил искренне, Валя это знала, чувствовала и еще больше смущалась, и это смущение ее отражалось в добрых ясных глазах. Вале - Валентине Ивановне Макаровой - шел тридцать шестой год, но выглядела она совсем юной застенчивой девчонкой. И все в ней было девичье - и стройная, тонкая талия, обтянутая светлым брючным костюмом, и маленькая безгреховная грудь, и светлые, такие доверчивые голубые глаза, и гибкие движения, и ясный лоб, на который красиво падала тонкая прядь русых волос, и короткая прическа, едва-едва прикрывающая сережки-жемчужины, и смуглое от загара чистое лицо, на котором бродили тени невинного смущения, и голос-флейта, за что Олег прозвал ее Иволгой.

Варя вместо с Александрой Васильевной и Людмилой Борисовной накрывали на стол прямо в саду, под широким шатром ветвистого клена. Как и полагается жене именинника, Варвара Трофимовна была одета в нарядное серебристо-голубое платье, которое плотно облегало уже начавшую полнеть фигуру. У Варвары Трофимовны сегодня новая прическа: ярко-каштановая прядь опущена до самых бровей. Увидав Валю, она с дружеской улыбкой вышла ей навстречу, говоря:

- О-о, какая ты сегодня изящная! Точно королева Непала. А розы, что за розы! И где ты такие раздобыла? Не иначе как в Главном Ботаническом саду.

- Секрет, тетя Варя, - улыбаясь и краснея, ответила Валя.

- Похоже, что ты знакома с королевой Непала, - беззлобно съязвил Олег. Его реплику Варя оставила без внимания и продолжала рассматривать Валю ревнивым взглядом.

- Вам помочь? - предложила Валя свои услуги женщинам.

- Поздно, дорогая, надо было чуть пораньше, - с легким упреком ответила Людмила Борисовна, водружая на стол салатницу.

- Ничего, управились, - вежливо смягчила реплику Варя. Она была здесь за хозяйку. - Вот Леночка нам здорово помогла, - кивнула на племянницу, которая тоже хлопотала у стола.

- А что ж Галинка не приехала? - спросила Валю Леночка, быстрая в движениях, решительная во взгляде блондинка, копия мамы - Александры Васильевны.

- В совхозе она, на картошке. Всем классом, - отозвалась Валя.

Галя училась в девятом классе, готовилась в юридический институт.

Пока женщины хлопотали у стола, мужчины, разделившись на группы, вели непринужденные разговоры в нетерпеливом ожидании призывного гонга занять места под сенью клена. Синоптики обещали теплую солнечную погоду, и на этот раз они, кажется, угадали: и стрелка барометра прочно указывала на "ясно", и в тихом, безветренном небе не видно было ни единого облачка. Юбиляр, молодой, цветущий, слегка возбужденный, в новом светло-сером костюме и синей рубашке без галстука, выказывал нетерпение, поглядывая на часовую стрелку, которая уже перевалила за полдень. Длинный стол, накрытый всевозможной закуской, утопал в гвоздиках, астрах и розах, а белоснежный Валин букет стоял перед стулом, который должен занять юбиляр. Сам Олег водрузил его на это место.

Борис Всеволодович, разглаживая свою пышную, с проседью бороду, горделиво и деловито показывал генералу Думчеву, Ариадне и Коле свой сад: на трех яблонях доспевала крупная, в полкилограмма, антоновка и сочно рдел увесистый штрифлинг. Старик рассказывал "биографию" каждого дерева, угощал яблоками, нахваливал особый, крупный и ароматный сорт рябины, выведенный им самим гибрид черноплодной и гранатовой. Думчев - сам любитель-садовод - увлеченно и со знанием дела поддерживал речь Бориса Всеволодовича и украдкой наблюдал за Колей и Ариадной, которые не скрывали от него своих отношений. "Лихой парень, - думал генерал о Коле. - Да и она тоже из той породы… "строго хранящая супружескую верность". Не может быть, чтоб Брусничкин ничего не подозревал. Тут и слепому все видно".

Валя помогала Олегу раскладывать приборы, спросила, выразив явное удивление, каким образом у него на юбилее оказались Брусничкин со Штучками.

- Где ваши принципы, Олег Борисович?

- Они - официальные представители Союза архитекторов, - объяснил Олег. - Секретариат поручил им зачитать приветственный адрес и произнести тост. - Взгляд его и голос были полны нежности.

- Так что ж они, хором будут приветствовать?

- Хора, пожалуй, не получится, а трио - в самый раз.

А тем временем Брусничкин, Штучко, Никулин, Глеб Трофимович, Игорь Остапов, отец и сын Орловы, сидя в зеленой беседке за круглым столом, обрамленным молодыми вишнями, обсуждали статью американского социолога Айзека Азимова, озаглавленную "Женщина 1991 года". Глеб Трофимович, потрясая газетой, возмущался:

- Это же откровенная проповедь разврата, сексуальных извращений, распущенности, официальной проституции!

- Что вы говорите? Я не читал этой статьи, - заметил Никулин.

- Вы утрируете, генерал, - лениво и простодушно возразил Александр Кириллович Орлов.

- Статья интересная и стоящая, - быстро поддержал его Леонид Викторович Брусничкин и прибавил: - Откровенная? Да. Но пора говорить откровенно и на такие интимные темы. Не надо строить из себя святош. За границей об этом говорят и делают открыто.

- Любопытно, - отозвался Штучко. - И что же пишет американец?

- Вот послушайте, - ответил Макаров и прочитал: - "В конечном итоге возросшая к 1991 году свобода интимных отношений приведет к более экономному расходованию половой энергии". А? Как это понимать?

- Что ж тут непонятно - надо экономить во всем, - лукаво улыбаясь, ответил Штучко.

- А вы знаете, о какой свободе интимных отношений идет речь? - насупился генерал Макаров. - Послушайте: "Сама интимная жизнь станет разнообразнее. Сейчас она ориентирует исключительно на продолжение рода… Когда материнство утратит свое значение, облегчится и контроль рождаемости. Будет применяться метод поощрения наклонностей, которые, во всяком случае, являются естественными".

- Материнство утратит значение? Так и написано? - поднял удивленно брови Никулин.