Олег Смирнов - Неизбежность
- Название:Неизбежность
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1985
- Город:Москва
- ISBN:ИБ N 4299
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Смирнов - Неизбежность краткое содержание
Август 1945 года. Самая страшная война XX века, перемоловшая миллионы человеческих жизней, близится к концу. Советские войска в тяжелых кровопролитных боях громят японскую армию...
Эта книга - продолжение романа "Эшелон", по мотивам которого снят популярный телесериал.
Это - классика советской военной прозы.
Это - правда о последних боях Второй мировой.
Это - гимн русскому солдату-освободителю.
Читая этот роман, веришь в неизбежность нашей Победы.
"Каким же я должен быть, чтобы оказаться достойным тех, кто погиб вместо меня? Будут ли после войны чинодралы, рвачи, подхалимы? Кто ответит на эти вопросы? На первый я отвечу. А на второй?".
Роман Олега Смирнова «Неизбежность» посвящен финальным событиям второй мировой войны, ее "последним залпам"-разгрому и капитуляции японской армии в 945 году. Стремясь к сознанию широкой панорамы советскояпонской войны, писатель строит сложное, разветвленное повествование, в поле действия которого оказываются и простые солдаты, и военачальники.
В романе «Эшелон» писатель рассказывает о жизни советских воинов в период между завершением войны с фашистской Германией и начадом воины с империалистической Японией.
Неизбежность - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Сдавшийся на милость победителя главнокомандующий. Его пока не арестовали, он пользуется свободой. Относительной, под присмотром советских генералов.
Ямада поерзал в кресле и будто увидел перед собой непреклонные лица советских парламентеров, их широченные плечи, обтянутые кителями и гимнастерками. Ведя переговоры, он словно надеялся на чудо, которое не могло произойти: капитуляция была неотвратимой. И сыграли здесь роль не столько рескрипт императора, тем более не атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, сколько ошеломляющий удар Красной Армии, приведший к разгрому Квантунской армии, — приходится это признать, как бы ни было больно. Ямада сморщил и без того сморщенный лоб и зримо представил себе: парламентеры повернулись к нему спиной, и он увидел их крутые, столь же непреклонные затылки, и это почему-то окончательно убедило в том, что чуда не будет, спасения ждать неоткуда, русские крепыши не выпустят его из своих рук — тоже достаточно массивных, сильных и цепких…
Помешкав, вызвал адъютанта, а тот вызвал денщика — он же парикмахер, повар и прочих дел мастер. Брадобрей священнодействовал, адъютант, преданно изогнувшись, давал указания, как лучше брить. Ямада разглядывал себя намыленного и себя, освеженного одеколоном и кремом, и думал, что после бритья он стал как будто еще старше, а уши торчали еще сиротливей и обреченней. Что ты заладил, как выживший из ума попугай, об ушах да об ушах, сказал он себе, что бы с тобой ни стало, ты остался крупной личностью, которую японская история не забудет. Как капитулировавшего перед русской армией? Нет, как одержавшего олестящие победы над китайской армией. Лишь бы его не судили советским трибуналом, а если будут судить — лишь бы оставили жизнь.
Он глянул на часы. До отъезда в штаб Кравченко оставалось полчаса. Ямада встал и, сопровождаемый, как собственной тенью, адъютантом, засеменил по коридорам и кабинетам, которым не было числа в здании Квантунского штаба, крупнейшем в городе.
Встречавшиеся в протяженных, как чанчуньские проспекты, коридорах японские офицеры почтительно козыряли, советские — их было меньше — провожали взглядами, не выражавшими ничего, даже любопытства; в большинстве кабинетов уже хозяйничали русские, там, где были японцы, они вскакивали, становились навытяжку. Ямада хмуро кивал, шел дальше. Шел, испытывая чувства капитана, покидающего последним тонущий корабль.
Горько поправил себя: корабль не идет ко дну, просто на нем меняют команду во главе с капитаном.
Прощание со зданием штаба — а это было, Ямада понимал именно прощанием — необычайно утомило, и когда он опустился на кожаное сиденье автомобиля, то устало расслабился, откинулся на спинку, отдыхая, как после непосильного труда. В ветровое стекло увидел: разворачиваются два «виллиса» — будут сопровождать. Ямада усмехнулся: под присмотром. Позади него водрузился генерал-лейтенант Хата — ворочался, сопел, пружины скрипели.
Вот так же они скрипели в кресле, на котором восседал Хикосабуро Хата в тот жаркий пюньскпй день сорок пятого, когда они принимали в штабе Кваитупской армии генерала Йосидзпро Умэдзу. Это был но то что друг, но близкий приятель Ямада с давних лет. Посидзиро Умэдзу был в японских вооруженных силах видной, влиятельной фигурой. Сорок лет назад ои принимал участие в осаде русских войск в Порт-Артуре. Памятный, славный, победный девятьсот пятый! Но еще громче прославился Умэдзу на посту главнокомандующего Квантунской армией: разбил китайцев, покорил Северо-Восточный Китай, создал Маньчжоу-Го. В узких, по влиятельных кругах знали: генерал Умэдзу подготовил в Маньчжурии плацдарм для нападения на Советский Союз, разработал план "Особые маневры Кванту некой армии", утвержденный императорской ставкой. Затем оп пошел вверх: стал начальником генерального штаба Японии, и командовать Кваитупской армией доверил Отодзо Ямада: как бы двигался по стопам Умэдзу.
Да, день был жаркий: июньское солнце ломилось сквозь жалюзи, нагнетало жару. Генералы потели, вытирались платками, пили прохладительные напитки, а потом перешли к сакэ, русской водке и виски: все равно томительно душно. Говорили о военнополитическом положении Японии. И довольно откровенно: Умэдзу и Ямада — приятели, а Хата был известен как человек прямой и не способный доносить. Хотя кто знает в точности, кто доносит и кто не доносит?
Все трое сходились на том, что Япония в состоянии вести столетнюю войну. Американцы воюют вяло, а военно-экономический потенциал Страны восходящего солнца ие поколеблен. Лишь бы не выступила Россия, это может усложнить ситуацию; но может и прояснить, если советские войска будут быстро и решительно уничтожены. Кстати, цель инспекционной поездки Умэдзу в Маньчжурию — проверить, в какой степени Квантунская армия готова к войне с Россией. Выяснилось, что готова полностью. Собеседников волновало другое: в императорском окружении нарастают настроения искать договоренности с американцами и англичанами о почетном мире, считают, что продолжение войны сыграет на руку коммунистам, а коммунизма в Токио боятся больше, чем американской оккупации. Собеседники были единодушны в стремлении продолжать войну до победы, не поддаваться мирным иллюзиям, пресекать распространение этих иллюзий, как заразы.
Умэдзу и Ямада высказывались тихо, корректно, а Хата горячился, повышал топ, размахивал руками. Весомей всех звучал, конечно, голос Йоспдзиро Умэдзу. Еще бы! Начальник генштаба, член Высшего совета по руководству войной. Он и возможное выступление России оценивал спокойно и трезво, называя даже срок этого возможного выступления — сентябрь пли октябрь, сухой, без дождей сезон.
— Но скорее всего Советский Союз не выступит, — сказал Умэдзу. — Оп слишком истощен войной с Германией. Более того; оп не выдержит, если мы решим ударить по нему…
Тогда-то подсчитали, что под командованием Ямада в случае необходимости будет около миллиона штыков, плюс силы 5-го фронта на Южном Сахалине и Курильских островах, подчиненного непосредственно императорской ставке. Мощь, с которой Советам ко справиться!
(Кто из находившихся в тот июньский полдень в кабинете командующего Кваитупской армией мог предположить, что пробьет час — и генералу Умэдзу придется подписывать на линкоре «Миссури» акт о капитуляции Японии, а поз;ке предстать в качестве одного из двадцати восьми главных военных преступников на Токийском судебном процессе, генералам же Ямада и Хата — давать показания на Хабаровском процессе?)
Ямада ехал по Чапчупю и будто прощался с маньчжурской столицей. Прощался, понимая: дальнейшее его существование туманно: как-никак оп военнопленный. Кое-где на перекрестках стояли краснозвездные, отмытые от походной пыли танки с зачехленными стволами, возле гусениц весело топтались экипажи в комбинезонах и кожаных куртках, — Ямада отворачивался. Под конвоем протопала колонна обезоруженных японцев, — Ямада всмотрелся в их покорные, равнодушные лица. Что они испытывают, шагая с конвоирами? Бывшие солдаты, нынешние военнопленные… Что думают о нем, главнокомандующем? Что думают о своем будущем, о будущем Японии? Надо жить, солдаты, надо пережить смутную пору, а потом снова взяться за оружие, ибо призвание истинного японца — воевать во славу императора. Плохо, что я уже стар, а у вас, солдаты, большой запас лет. Надо только не падать духом, надеяться и верить. Будьте верны императору и Японии, солдаты, — это говорю вам я, ваш командующий.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: