Николай Стародымов - Зульфагар. Меч халифа

Будучи в столице, Константин после некоторых колебаний зашел-таки к вдове генерала. Все же посещать дома, куда наведалась смерть — дело не самое приятное. И все же счел для себя невозможным не посетить ее. Все же именно он обнаружил тело Сергея Викторовича, именно благодаря ему, Константину Калюжному, генерал Волков значится в числе погибших, а не пропавших без вести… Правда, говорить вдове о своем участии в этой истории он не собирался — мало ли, быть может, с надеждой на то, что муж не погиб, а захвачен в плен, ей жилось бы легче…

Калюжный сразу оценил, насколько тетя Зина за время, что он ее не видел, как-то сразу постарела, мгновенно превратилась из пожилой, уверенной в себе женщины в растерянную старушку. По-прежнему чистенькая и опрятная, она с ровной спиной и тщательно расчесанными на пробор совершенно седыми волосами сидела в стерильно вымытой квартире (она всегда отличалась едва ли не болезненной чистолюбивостью) и откровенно не знала, что ей делать.

— Костик, а для чего мне теперь все это? — она чуть дрожащей рукой повела вокруг себя, имея в виду огромную прекрасную квартиру, дорогую добротную мебель, настоящие текинские ковры. — Витеньку убили, теперь вот Сергея Викторовича похоронила… А я теперь совсем одна… — она говорила, говорила, несвязно, сумбурно, сбиваясь и перескакивая с одной мысли на другую… Калюжный не перебивал, знал, что сам он скоро уйдет отсюда в бурлящую жизнь, в то время как эта женщина — он же помнил, какой эффектной и красивой она была, как на нее мужики заглядывались — опять останется совсем одна в замершем, законсервировавшемся, остановившемся времени!.. — Костик, зачем нам все эти войны?.. Зачем вы друг друга убиваете, зачем умираете, зачем нас бросаете?.. Витенька приехал с войны совсем другой, совсем чужой стал, а потом и вовсе с этой шпаной связался… Убили… А какой мальчик был!.. И Сергей Викторович теперь тоже… И ты вот туда же опять… Сколько ж нас теперь таких, одиноких, никому не нужных, женщин по всей стране?.. — в глазах тети Зины начали набухать слезинки, однако она сдержалась, не заплакала; лишь привычно промокнула их кружевным платочком, который все время теребила в руках. — В молодости я все боялась второго ребенка рожать, чтобы фигуру не испортить, да и вообще… Сергей Викторович так просил… Зачем, я говорила, нищету плодить… Это мы-то тогда были нищетой?.. Сейчас бы и второго, и пятого родила, только чтобы кто-то рядом со мной был — зачем еще мы на земле существуем, Костик, чтобы не рожать… А так — ни мужа, ни сына, ни даже внука… Господи, я же единственная среди них крещенная и верующая была! Так за что ж ты меня-то казнишь, Господи, за что наказываешь? Лучше бы меня забрал… Неужели мы перед тобой самые большие грешники были? — она вскинула глаза к потолку и как будто и в самом деле надеялась услышать ответ Всевышнего. А потом вдруг опустила глаза, уставилась выцветшими светлыми глазами на Калюжного и спросила просто, по-бабьи: — Что ж мне теперь делать-то, Костик?…

Что мог ей сказать Калюжный? Только выслушать…

— Я его найду, урода, который вашего мужа убил… — глухо сказал Константин. Он имел в виду Зульфагара, как боевика, который непосредственно руководил расстрелом той колонны. И не подозревал, что Волкова-старшего и в самом деле достала пуля, выпущенная именно из автомата Хамлаева. — Я его достану!

Он осекся, потому что реакция женщины оказалась совсем не той, на которую он рассчитывал.

— Ну и что, что найдешь? — потухше отозвалась женщина. — Убьешь его? И за что?.. Моих-то мальчиков этим не вернешь!.. Сам же знаешь, Костик, что виноваты в таких смертях не те люди, которые на войне убивают, а те, кто эту проклятую войну затевают… Они-то сами только заседают да воруют… Так было, так есть и так будет… Не он войну затеял, не за что ему и мстить. У него ведь тоже мать есть, может быть, детки… Детки… У меня только никого нет… Вот спорят, что самое страшное на этом свете! Спорят… А я знаю! Самое, наверное, страшное на свете — это остаться на старости лет одной. Когда нигде и никого у тебя нет. Ты молодой, ты этого не поймешь, ты думаешь, что у тебя еще все впереди… Представляешь, Костик, как это страшно звучит: нигде и никого. И никогда уже не будет — вот в чем ужас-то, Костик! Даже те, у кого дети-внуки живут отдельно и в гости приезжают не каждый год, даже тем легче — знают, что жизнь не зря прожита, что где-то есть на белом свете человек, который твое продолжение… Знаешь, Костик, — тетя Зина внезапно сменила тон, заговорила доверительно, даже голос чуть приглушила, — о чем я сейчас мечтаю? Чтобы вдруг выяснилось, что Витенька мой где-то когда-то на стороне нагулял какого-никакого ребеночка, о котором мне сказать побоялся. Представляешь, как это было бы здорово?.. Родная кровинушка…

Тетя Зина встрепенулась, на ее бледных щеках вдруг обозначился румянец. Чувствовалось, что то, о чем она сейчас говорит, не раз приходило ей в голову, стало едва ли не навязчивой идеей.

— Знаешь, Костик, — она в очередной сменила тон, заговорила иначе, доверительно, вроде как немного смущенно и задушевно, — Витенька мой, когда с той стервой своей развелся, которая потом его угробила, он какое-то время встречался с какой-то женщиной. Сам мне про нее рассказывал, хвалил очень, даже познакомить хотел, да только я… Я ее не видела и видеть не желала — сам понимаешь, я мать, как это мой сын, такой умный, богатый и красивый, достойный кого-то не ниже королевы, будет с какой-то беспутной шлюхой якшаться, потому что, думала, как же так: не замужем, а с ребенком, значит, беспутная… А сейчас думаю, дура я была, потому меня Господь и наказал одиночеством… Нельзя так о человеке думать, если не знаешь его… Может, та женщина и хорошей была, просто ей в жизни не повезло… Найти бы мне ее, Костик… Да только я о ней ничего не знаю, ни фамилии, ни адреса… Ни даже имени… Хоть на передачу обращайся, как ее, которая раньше «Ищу тебя» называлась, а сейчас, кажется, «Жди меня»… Найти бы… А у нее, у той женщины, ведь дочка была, Юленькой ее звали, я помню, пусть не от Витеньки она родилась, ну да какая разница, в самом деле, если Витенька ее любил… Найти бы мне их, Костик, как бы я хотела их найти!.. Пусть бы у меня жили, все бы им отдала, все бы на них переписала, особенно на Юленьку-малюточку…

Слушал все это Константин, да только что он мог сказать, чем помочь ей?.. Впрочем, она говорила только потому, что ей нужен был слушатель, а не в надежде на реальную помощь.

Понимал Константин, что он уйдет, а она останется опять наедине со своими думами и со своим одиночеством. Пуля Зульфагара, убив ее мужа, напрочь остановила время и для нее. Как в покоях мисс Хевишем из «Больших надежд» Диккенса…