Адий Шарипов - Фронтовые повести

В Велиславле стали работать городская управа, биржа труда, окружная полиция. Над всеми учреждениями развевались флаги со свастикой.

Как это водится, в дни величайших потрясений на поверхность неминуемо всплывает всякого рода нечисть, долго таившаяся в укромных уголках, ждавшая своего часа. Так случилось и в Велиславле. Окружную полицию возглавил некто Сизов, уголовник и садист, отличавшийся даже среди фельджандармов особой жестокостью. Сизов с завидным рвением взялся за ремонт предоставленного в его распоряжение здания горкома партии, гонял своих полицаев, требуя заново оштукатурить оббитые стены. Для своего кабинета Сизов выбрал комнату поменьше, с окнами во двор, распорядился вставить в окна металлические решетки. Обер-полицай Велиславля предусмотрительно отгораживался от неспокойного города. Нашлись для него и подручные — Турнев, Грищенко, Фургонов, городские подонки, в первый же день предложившие оккупантам свои услуги. И город зажил странной, двойной жизнью. С одной стороны, фашистская администрация пыталась расположить к себе население и с этой целью объявила об освобождении из страшного лагеря на Взгорье тех лиц, чьи родственники остались на оккупированной территории. С другой стороны, карательные органы все больше усиливали террор, и вот кто-то из предателей-полицаев, опознав на улице бывшего городского прокурора, схватил его и привел в окружную полицию. Казнили прокурора публично, на той площади, где Валя впервые в жизни увидела виселицу. Труп прокурора висел несколько дней, наводя страх на городских жителей.

Еще совсем недавно Валя и не предполагала, что та жизнь, которую она видела, принимала, которой радовалась, вдруг может обернуться такими страшными сторонами. Что вообще она знала о жизни? Путь Вали был похож на судьбы тысяч и тысяч ее сверстников. В школе она стала пионеркой, затем пришло время комсомола. Она училась и работала и была уверена, что путь ее ясен и ничто его не изменит. Теперь она все чаще задумывалась: как же получилось, что рядом с ней, буквально у нее под боком, существовали такие негодяи, как тот же Сизов, тот же Турнев? Ведь они едва ли были старше ее — ну, пусть немного постарше!.. Выходит, где-то в глубине души они питали постоянную надежду на то, что придет час и для их поганой деятельности. И вот дождались! Ах, если бы можно было все повернуть вспять! Видимо, так думал и прокурор, когда его опознал один из его бывших «клиентов»… Все это Валя воспринимала как грозное предостережение — борьба, ожидающая ее, смертельна и не признает никаких компромиссов.

С того дня, когда Валя проснулась от грохота ползущих танков и услышала испуганный возглас сестренки, прошло совсем немного времени, но город изменился неузнаваемо. Войска еще проходили через Велиславль, но это были уже не те беспорядочно сокрушающие все на своем пути фронтовые части. Велиславль все больше становился прифронтовым городом, и Валя, бродя по улицам, наблюдала, как быстро меняется его лицо. Все чаще втречались щеголеватые офицеры всевозможных тыловых управлений, очень часто можно было увидеть черномундирников, затянутых портупеями. В первых этажах некоторых уцелевших зданий открылись увеселительные заведения — рестораны, кабаре, и по вечерам там царило лихое веселье. Уже поговаривали, что немцы всячески поощряют частную инициативу, и результат этого — открывшиеся рестораны. Поговаривали также, что некоторые русские девушки, оставшиеся в оккупации, нашли себе покровителей в лице щеголеватых немецких офицеров и все вечера напролет веселятся в сияющих огнями заведениях на первых этажах уцелевших зданий. Вале приходилось видеть этих девушек — в народе их называли немецкими овчарками. Размалеванные, крикливые, с хриплыми пропитыми голосами, они внушали Вале отвращение.

Жизнь оккупированного города шла своим чередом. В учреждениях Велиславля чины фашистской администрации прилежно штудировали присланную из Берлина «Памятку для ведения хозяйства в оккупированных восточных районах». В этой памятке указывалось: «Завоеванные восточные области являются германской хозяйственной территорией. Земля, весь живой и мертвый инвентарь являются собственностью германского государства».

Вскоре, однако, размеренный порядок городской жизни нарушился. С некоторых пор комендатура и городская управа почему-то забросили работы по благоустройству улиц. И вот по городу поползли неясные слухи о том, что где-то неподалеку от Велиславля неожиданным взрывом мины уничтожен штаб генерала фон Брауна, причем, убит и сам генерал. Мина? — удивлялись многие. Взрыв? Но кто? Вот смельчаки-то! Рассказывали также, что в деревне Рыжовке кто-то повредил немцам полевую связь. Стали появляться листовки и прокламации.

От покоя, которым наслаждались в Велиславле тыловые офицеры, не осталось и следа.

На заборах запестрели приказы и объявления. Каждому, кто доставит в штаб живого или мертвого партизана, немецкие власти обещали 50 тысяч марок и дом. 50 тысяч марок — огромная сумма. Да еще в придачу дом! Одно это уже говорило о том, насколько встревожена немецкая администрация действиями невидимых бойцов.

Читая объявления, Валя всякий раз испытывала зависть к неуловимым мстителям, партизанам. Еще во время Отечественной войны 1812 года в здешних лесах бились с захватчиками русские патриоты под командованием Ивана Голикова и князя Тенишева. И Валя досадовала на свое вынужденное бездействие. Где же связной? Или о ней забыли?

…Однажды на улице она едва не вскрикнула от удивления: навстречу ей неторопливо, словно на прогулке, шел Володя Ольхов. Сначала Валя не поверила своим глазам. С Володей они не виделись с того дня, когда Валя праздновала получение диплома. Но с того времени, в общем-то не так уж давнего, для Вали словно пролетела вечность. Она была уверена, что Володя или эвакуировался со своим вагоноремонтным заводом, или же ушел в армию. И вдруг!.. Она во все глаза смотрела на подходившего Володю. Как он здесь очутился? Что делать? Первым желанием девушки было броситься к нему и засыпать его вопросами. Однако Володя украдкой подмигнул ей и, проходя мимо, успел шепнуть:

— Воскресенье. Парк. Два часа.

Сказав это, он продолжал идти все тем же неторопливым шагом, поглядывая по сторонам. На углу улицы он остановился и стал смотреть на тучу галок, летающих над сожженным парком.

После этой встречи Валя почувствовала, что пришел конец ее изнурительному одиночеству. Чем больше она размышляла о назначенном в парке свидании, тем крепче становилась ее уверенность. Володя не бросился к ней, ничем не выдал удивления, радости. Значит, ему все о ней известно. Значит… Но Валя больше не истязала себя догадками: скоро все станет ясно.