Адий Шарипов - Фронтовые повести

— Познакомься, Валечка, — зардевшись, пролепетала Ася, — господин Хольбер…

Офицер галантно поклонился, протянул руку.

После взаимных «дежурных» вопросов разговор иссяк. Валя почувствовала себя лишней в доме: немец уходить не собирался.

— Мне пора, — сказала Валя, — я заскочила на минутку. У меня столько дел…

— Но ты же вернешься? — спросила Ася, переглянувшись с комендантом.

— Не скоро…

— Возьмите мой велосипед, — предложил Хольбер, покачиваясь на длинных ногах. — Ездить на велосипеде — это очень полезно.

— Валя говорит по-немецки, — не без гордости заметила Ася.

— О! Это хорошо, — одобрительно отозвался Хольбер, но продолжал говорить по-русски. — Возьмите мой велосипед, фрейлен. Мне будет приятно.

Вале ничего не оставалось, как поблагодарить.

— Валечка, — окликнула ее Ася, — только ты не слишком задерживайся. Мы будем ждать.

— Постараюсь. — Валя сильно хлопнула дверью.

На душе у Вали было тяжело. Она все больше понимала, что младшая сестра становится совсем чужим человеком. Отношения с Хольбером уже нисколько не тяготили ее, скорее наоборот — она гордилась таким покровителем. Комендант города! Шутка сказать… Видимо, такие же, как она, отчаянно завидуют ее удаче. «Такие же…»— грустно усмехнулась Валя. Для таких в городе давно уже установлена позорная, как клеймо, кличка «немецкие овчарки». И это клеймо навечно, на всю жизнь…

Решив немедленно ехать к Рае Беловой, Валя знала, что на этот раз расскажет товарищам все. Молчать она больше не имеет права.

Велосипед коменданта стоял во дворе, у крылечка. Торопясь домой, Валя его и не заметила. Она пошире растворила калитку и вывела велосипед на тротуар.

На улицах Валю несколько раз останавливали патрули. Она обратила внимание, что за последние дни количество патрулей увеличилось. Видимо, и в самом деле в Велиславле ожидается приезд каких-то важных гостей из Берлина. Валя не могла не заметить, что велосипед, на котором она ехала, вызывал недоумение у патрульных офицеров. Впрочем, один или два раза лучшим документом для нее послужил именно велосипед. Она догадалась, что немецким офицерам знакома причуда городского коменданта Хольбера, часто ездившего для укрепления здоровья на велосипеде.

На явочной квартире Валя, к своему удивлению, застала почти всю подпольную группу. Володя поспешил объяснить ей, что они не стали приглашать ее, чтобы не подвергать лишний раз опасности. Она вообще должна видеться с кем-либо из группы только в самых необходимых случаях. Из всех, кто сейчас действует в Велиславле, Валя занимает наиболее важную позицию. Глупо, если она «сгорит» на каком-нибудь пустяке.

Помимо знакомых лиц Валя увидела в комнате новичка, невысокого парня с полным скуластым лицом. «Татарин», — решила Валя.

— Знакомься, — Володя подвел ее к «татарину». — Это наш.

Оказалось, что Валя ошиблась: новичок был казахом.

— А, земляк Джамбула? — улыбнулась Валя.

— Совершенно верно! — удивился новенький. — Значит, вы тоже читали?

— Да, в свое время. Я помню портреты Джамбула. Симпатичный такой старичок.

— Я вижу, — сказал Володя, — вам есть о чем поговорить. А я на минутку отойду. Мы ждем одного товарища из Петровки.

— Иди, конечно, — отпустил его новичок. — Только учти, что мне скоро уходить.

— Успеешь, — успокоил его Володя. — У нас быстро…

Как заключила Валя из первых его слов, молодой земляк Джамбула не был здесь таким уж новичком. С Володей он держался на дружеской ноге, как с человеком давно знакомым. А вообще он своими уверенными манерами, своим костюмом выгодно отличался от всех подпольщиков. За время оккупации местные жители изрядно обносились и были одеты, как говорится, из последнего, на госте же был новенький костюм, начищенные штиблеты.

«Кто он такой? — размышляла Валя, посматривая на полное лицо гостя. — Откуда он? Странная манера у Володи — ни о чем не предупредит, ничего не скажет…»

Гость сам завел разговор и рассказал Вале о себе. Оказывается, этот молодой симпатичный казах появился в Велиславле из леса, из партизанского отряда.

— Вот уж никогда не подумала бы! — удивилась Валя. — Странные какие-то пошли партизаны! Вы не находите?

Парень рассмеялся:

— Подождите, имейте терпение. Я же не сейчас из леса. — И он продолжил рассказ.

Перед войной Алтай Сырымбетов окончил институт иностранных языков. На руках было направление на работу, но… Война, мобилизация, фронт. В боях под Вязьмой часть, в которой служил Алтай, попала в окружение.

— О том, что было дальше — долго рассказывать, — сказал Алтай. — В конце концов попал к партизанам.

Как человека, знающего немецкий язык, партизаны послали его в Велиславль с заданием легализироваться и установить связь с разрозненными группами подпольщиков. После множества мытарств ему удалось устроиться на работу в городскую управу переводчиком. Это он считает большой удачей. Недавно случай свел его с молодым инженером вагоноремонтного завода Володей Ольховым…

В тот вечер из Петровки на явочную квартиру пришла Майя Серова. Новость, рассказанная ею, всех взволновала.

Руководителем торфопредприятия в Петровке работал немец по имени Рудольф. Однажды он явился в кабинет к фельдшерице и как бы между прочим обронил, что в 1937 году побывал в составе рабочей делегации в Москве. Майя «первая» немедленно побежала к Майе «второй»— Белкиной. С какой целью он сделал свое признание? Чего он добивается? Не провокация ли это? О многом передумали тогда обе Майи и все-таки решили еще раз встретиться с немцем. Будь что будет! И Майя Белкина пошла на риск.

Рудольф, казалось, был откровенен. Он сказал, что советские люди еще не до конца представляют себе зверский облик фашизма. Если Гитлер победит в России, мир постигнет настоящая беда, и вот тогда люди содрогнутся от ужаса. Победа фашистов в России явится настоящей катастрофой для мира.

Немецкий офицер сидел в полной форме, он не снял даже своей высокой фуражки. Рука его постоянно лежала в кармане реглана. Сначала Майя чувствовала себя скованно — слишком хорошо запомнились ей немецкие офицеры по тому незабываемому случаю, когда она лишь чудом избежала виселицы! Этот немец как будто отличался от тех, и все же Майя в первые минуты разговора не могла побороть в себе неприязни к его начищенным сапогам, к кожаному реглану, к фуражке… Так одевались враги, и сейчас один из них сидел перед ней и вел странный разговор — враги так не говорят. Но тогда кто он — друг? Тоже не верилось.

Своими рассуждениями о фашизме немецкий офицер поколебал подозрения Майи Белкиной, и она предложила Рудольфу подписать один документ.

— Какой? — насторожился немец.