Вацлав Билиньский - Шестая батарея

— Так точно.

— Утром была, сам читал… — рассуждал вслух Зубиньский. — А кто потом проходил?

— Курсанты, — едва не плача ответил Врубель. — Направлялись на занятия.

Старшина не задавал больше вопросов. Пожав плечами, беспомощно поглядел на Брылу.

Брыла угрюмо смотрел на светлый прямоугольник окна, затем решительно сказал:

— Смените дневального Врубеля и отправьте его на гауптвахту… Трое суток ареста за недобросовестное несение службы. А о газете пока никому ни слова.

Он вошел в офицерскую комнату и тяжело опустился на стул. Уставившись на крышку стола, вспомнил побледневшее лицо Врубеля. «Кто же мог это сделать? Врубель? Вряд ли. Притворяться он не умеет. Из него просто сделали козла отпущения. Но кто? Трудно сказать. Это мог сделать любой курсант. И наверняка не один. Кто-то должен был его страховать, помочь… Что же делать?»

В штабе дивизиона Брыла узнал, что Лис еще не вернулся от начальника училища. «Пойду довожу капитану. Надо что-то предпринять», — решил он и отправился в отдел политико-воспитательной работы.

В приемной начальника отдела лихорадочно трещал старенький «ундервуд», и худой, весь в веснушках подпоручник громко ворчал, копаясь в разбросанных на столе папках.

— У вас поручник Лис? — спросил Брыла.

— У заместителя… — ответил подпоручник, продолжая искать какие-то бумаги.

Брыла нерешительно кашлянул.

— Видите ли… Мне надо с ним поговорить…

— Тогда подождите.

— Нет, ждать не могу — дело срочное.

Тот отложил папку и недоуменно поглядел на Брылу. Затем подозвал его и таинственно прошептал:

— Ты, дружище, наверное, ничего еще не знаешь… У нас большие кадровые перестановки. Капитан сейчас передает дела новому замполиту… — И, довольный тем, какое впечатление произвели его слова, добавил: — Вот так-то, брат. Бо-о-льшие перемены! Твой Лис тоже уходит. Сидит у начальника училища уже полчаса. Похоже, ему намыливают шею. Не знаешь, случайно, за что?

Брыла промолчал. Подпоручник понизил голос:

— Думаю, что это результат проверки майора Фульды из Главного управления. У тебя он не был…

Ошеломленный новостями, хорунжий нетерпеливо прервал его:

— Послушайте, мне надо немедленно доложить!

— А что случилось?

— У меня в батарее средь бела дня украли стенгазету.

Подпоручник протяжно свистнул.

— Не может быть! Шестая по-прежнему шалит. Но кому ты хочешь докладывать? Не Орликовскому же и не Лису. Они, собственно, уже сдают дела.

Брыла беспомощно поглядел на подпоручника.

— Хотел бы посоветоваться…

— Дело, конечно, серьезное, — согласился подпоручник. — Лучше всего тебе подождать здесь. Вот-вот должен выйти новый заместитель командира твоего дивизиона, поручник Ожох.

Ожидание растянулось на двадцать минут. Затем из кабинета вылетел бледный и взволнованный Лис. Прошло еще несколько минут, и в дверях показался коренастый поручник. Подпоручник многозначительно моргнул Брыле. Хорунжий подошел к поручнику и представился:

— Заместитель командира шестой батареи. Хотел бы доложить вам о чрезвычайном происшествии.

Поручник Ожох был немолод, волосы на висках тронуты сединой. Серые с прищуром глаза глядели холодно и испытующе.

Выслушав краткий доклад Брылы, он нахмурился.

— Вам следовало бы тотчас же доложить об этом замполиту… Хотя сейчас он очень занят. Пойдемте в дивизион, там и решим, что делать…

По дороге Ожох успел расспросить хорунжего об обстановке в батарее и о послужном списке Брылы.

— Вот как! Значит, вы только начинаете службу в училище. Да, говорят, политико-воспитательная работа здесь запущена, — невесело вздохнул он. — А ваша батарея, можно сказать, поднесла вам подарочек…

Хорунжий вначале недоверчиво разглядывал нового начальника. Но не успели они дойти до штаба дивизиона, как поручник уже завоевал его доверие. Хорунжий дал ему понять, что оказался в полном одиночестве, не получая никакой помощи ни со стороны заместителя начальника училища, ни со стороны заместителя командира дивизиона.

Ожох понимающе кивнул.

— Теперь будем работать вместе. Новый замполит — прекрасный организатор, с большим опытом. Так что не падайте духом.

— Я по природе оптимист, — заверил Брыла.

— Это хорошо, — улыбнулся Ожох. — А теперь вернемся к происшествию с газетой. Давайте подумаем… Какую цель преследовал враг и какую пользу он хотел извлечь из всей этой истории?

— Для него важно было дезорганизовать батарею, вызвать у курсантов чувство неуверенности… Одним словом, навредить…

Поручник задумчиво потер плохо выбритый подбородок.

— Кого-нибудь подозреваете?

— Нет…

— Да… Надо принять срочные меры! — сказал Ожох. — Враг должен понять, что каждый такой выпад не останется без последствий.

— Я уже думал об этом. Хочу обсудить это ЧП на построении…

— Правильно! — подхватил Ожох. — И постарайтесь убедить курсантов, что удар был направлен непосредственно против них. Ясно?

— Так точно!

— Необходимо добиться всеобщего осуждения этого проступка, настроить батарею против тех, кто уничтожил газету. Пусть ребята выскажутся. Но это еще не все. Надо как можно скорее выпустить новый номер газеты, поместить там материал об этом случае. Когда вы можете подготовить следующий номер?

— Если удастся, может быть, и завтра.

Поручник удовлетворенно кивнул.

— Хорошо. Но не забывайте и о расследовании…

— Я уже пытался разобраться.

— Ну и что?

— Ничего конкретного. Дневальный получил трое суток гауптвахты. Но он тут ни при чем. Это сделал кто-то другой.

Когда Брыла собрался уходить, поручник задержал его:

— Подождите-ка! У вас есть брат?

— Есть.

— Его зовут Анджей?

Брыла ответил утвердительно. Ожох как-то по-особому улыбнулся ему:

— Я рад, что познакомился с вами, товарищ Брыла. В период санации я вместе с вашим братом сидел в тюрьме. За наше общее дело. Он часто вспоминал своих близких…

Перед обедом Брыла приказал всем построиться. Командиры взводов и Казуба уже знали о происшествии. Один только Чарковокий не был поставлен в известность: он нес караульную службу в городе и со вчерашнего дня его в батарее не было.

Больше всех переживал по поводу случившегося Казуба.

— Опять начинается… — заохал он. — Ну что ты скажешь?..

— Надо переходить в контратаку, — спокойно ответил хорунжий.

Когда Зубиньский доложил, что батарея построена, Брыла обратился к собравшимся:

— Товарищи курсанты! Все, наверное, уже знают, что произошло сегодня в нашей батарее. Кто-то выкрал из нашего помещения стенгазету и плакат Кшивки.

По коридору прокатился гул возбужденных голосов. Брыла жестом успокоил курсантов.