Валерий Рощин - Воздушная зачистка

— Есть, — опускает тот бинокль.

— Тащи сюда!

Он подбегает и подает потрепанную пятисотметровку:

— Такой масштаб сойдет?

— Вполне, — разворачиваю я пестрящую обозначениями плотную бумагу. Поелозив пальцем по координатной сетке и указывая на точку на краю зеленого массива, уточняю: — По-моему отсюда шарашили, как думаешь?

Парень несколько раз сравнивает изображение на бумаге с настоящей картинкой и утвердительно кивает:

— Отсюда. Точно отсюда.

— Так, и что же у нас получается? Квадрат «двадцать четыре, ноль восемь». И по улитке — «девятка» (один из вариантов кодированной передачи координат цели, используемый в ВС СССР и РФ — примечание авторов). Верно?

— Кажется так…

Запомнив полученные цифры, я перевожу дух, смотрю на часы и вновь нащупываю на гарнитуре кнопку «Передача».

Повезло. Ан-26, вероятно успел набрать подходящую высоту, и экипаж слышит запрос.

— «340-й», я «Алмаз», — отвечает борт, — я буду ретранслировать ваши команды «Иртышу». Он запрашивает координаты «бородатых». Сообщите координаты «бородатых»…

Что говорить — шевелились в моем воспаленном последними событиями воображении сомнения. И немалые. Батарея находилась в двадцати километрах от плоскогорья, а от нашей площадки до «бородатых» (так называли мы в эфире душманов, — примечание авторов) — чуть больше трех. Для такого оружия как «Град», способного одним залпом накрыть площадь городского микрорайона, промахнуться на пару километров — что два пальца об асфальт.

Но… иных вариантов попросту нет. Ни одного! И я озвучиваю оперативной группе те цифры, что несколько минут назад получил, исследуя карту лейтенанта.

Но при этом, используя простейшую кодировку, все же осторожничаю и прошу:

— «Алмаз», пусть «Иртыш» для начала пришлет пару «приветов». Посмотрим, дойдет ли до адресата.

— «671-й», координаты принял. Ждите… — отвечает борт и замолкает.

— Так, мужики, — снимая наушники, поворачиваюсь я к техникам и десантуре, — предлагаю обняться с песком или спрятаться под броню. Сейчас по нам будут палить со всей дури.

Кто-то с тихой безнадегой любопытствует:

— «Духи»?

— Либо «духи», либо свои.

Народ послушно подтягивается к «бээмдэшкам». Их тонкая броня от прямого попадания реактивного снаряда, разумеется, не спасет, но от осколков вполне способна уберечь. Мы с бойцом подхватываем рацию, пристраиваем ее под боевой машиной и устраиваемся рядом с узкой гусеницей.

Мой взгляд снова приклеивается к плывущим над циферблатом стрелкам. До третьего и последнего залпа душманов остаются считанные секунды…

Слабый ветерок треплет мой чуб, поднимает мельчайшие песчинки и осыпает ими лицо. В унисон колотящемуся сердцу, в голове пульсируют два единственных и назойливых вопроса: «Неужели это плоскогорье с тонкой полоской реденького лесочка — последнее, что я вижу? Самое последнее в жизни… Кто успеет дать залп первым — наша батарея или банда душманов? Батарея или банда?..»

В списке широкомасштабных боевых действий ограниченного контингента в Афганистане операция «Магистраль» значится последней. Незадолго до нее отгремят крупные бои под Кандагаром, и в Кундузе, который из-за предательства местных властей попросту сдадут моджахедам. И весь личный состав 40-й Армии заживет в ожидании скорого вывода из Афганистана…

Никто не хотел умирать в последние дни войны — ни русские, ни афганцы. Потому и накал противоборства стремительно снижался, ограничиваясь лишь редкими локальными столкновениями небольших подразделений с обеих сторон. И только авиация продолжала совершать регулярные рейды в южные провинции, нанося разящие удары по позициям и караванам душманов. Душманы в свою очередь тоже не вступали в сражения с крупными гарнизонами советских войск, предпочитая тактику мелких вылазок в районах, граничащих с Советским Союзом. Обстреливали пограничные наряды, заставы, ближайшие населенные пункты на территории СССР; минировали дороги, по которым осуществлялось патрулирование границы…

На одной из застав близ Суруби военный люд также готовился покинуть давно обжитые рубежи. Среди объектов, подлежащих сдаче, числился и старый танк, «по уши» вкопанный в землю. Этакая капитальная огневая точка — торчащая башня с повернутой к дороге пушкой.

В один из дней прибыли долгожданные «приемщики», предъявили документы — все честь по чести. Да только наши ребята к тому времени так поднаторели в распознавании неприятеля, что ни одной секунды не сомневались. По документам — «зеленые» (так мы именовали подразделения афганской армии, — примечание авторов), а по сути — самые настоящие «духи». Мать их в одну дырку…

Но делать нечего — надо передавать заставу. Водят бойцы этих новообращенных «зеленых» по расположению, сверяют списки с хозяйством и матчастью… А нехорошая мыслишка покою не дает — гложет: как же теперь убраться с заставы? Они ж, суки, в спину расстреляют! Из того же танка, чье орудие чудесным образом пристреляно к дороге, разнесут на кусочки, когда двинем по ней в сторону дома.

И тут заместителю командира батальона (хитроватому грузину и просто классному мужику) приходит в голову потрясающая идея. Вынул он втихоря из танковой пушки ударник и спрятал его под сиденье механика-водителя. А на его место засунул свернутую трубочкой записку, в которой по-грузински (!) написал, где искать эту железную хреновину, без которой танк вместе с пушкой становился грудой обычного металлолома.

В общем, уехали бойцы с заставы без приключений и до своих добрались живыми. Жаль только харь духовских не видели, когда те пытались из танка их уничтожить. Ведь, сто процентов пытались, ублюдки! Уж кому-кому, а служивым ребятам хорошо были известны сволочные повадки «духов».

А, может быть, тот закопанный по самые «уши» танк по сей день не стреляет и торчит из земли ржавым постаментом. Где господам душманам отыскать грузина-переводчика?..

— «Алмаз», пусть «Иртыш» для начала пришлет пару «приветов». Посмотрим, дойдет ли до адресата.

— «671-й», координаты принял. Ждите… — отвечает борт и замолкает.

— Так, мужики, — снимая наушники, поворачиваюсь я к техникам и десантуре, — предлагаю обняться с песком или спрятаться под броню. Сейчас по нам будут палить со всей дури.

Кто-то с тихой безнадегой любопытствует:

— «Духи»?

— Либо «духи», либо свои.

Народ послушно подтягивается к «бээмдэшкам». Их тонкая броня от прямого попадания реактивного снаряда, разумеется, не спасет, но от осколков вполне способна уберечь. Мы с бойцом подхватываем рацию, пристраиваем ее под боевой машиной и устраиваемся рядом с узкой гусеницей.