Павел Павленко - Мартин Борман: «серый кардинал» третьего рейха

Письмо остановило «коллекционеров» Розенберга на Западе, но потом пали Югославия и Греция. Однако Борман запретил посылать туда экспертов, ибо, согласно мнению Гитлера, «в этих регионах нет достойных произведений искусства, которые следовало бы сохранить».

Рейхсляйтер НСДАП опасался, что кто-нибудь предпримет атаку против него, используя неподконтрольный ему штат личных адъютантов, а он не сумеет вовремя принять контрмеры. Кому, как не Борману, было знать, что Гитлер не станет церемониться с человеком, опороченным в его глазах. С другой стороны, став главой партийной канцелярии, Мартин [319] значительно укрепил свои позиции, и теперь мало у кого могло возникнуть желание вступить с ним в схватку. Угрозу представляли лишь те, кто пользовался таким же доверием у Гитлера и имел личные заслуги перед фюрером. Таковых почти не осталось среди политических лидеров, но в СС... Это ведомство вообще доставляло определенное беспокойство уже тем, что стали возникать трения между его представителями и партийными функционерами. Зная обыкновение Гитлера сеять раздоры между властными структурами, нетрудно было предположить, что однажды ему могла прийти в голову мысль о крупномасштабной чистке: отлучить от власти партийных лидеров и заменить их командирами гиммлеровского СС.

Осторожный политик, Гиммлер определенно не стремился оказаться на слишком опасной вершине, но рядом с ним был Рейнхард Гейдрих. Некогда его выгнали из военно-морского флота за скандальную историю с женщиной. Однако теперь он стал шефом СД (служба безопасности) и офицером СС. Как глава тайной полиции и шеф СД — таким образом, он обладал властью как по линии партийного СС, так и по линии правительства, — обосновавшись в берлинском штабе гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, он сконцентрировал в своих руках больше информации о немецких гражданах, чем кто-либо другой, и одновременно руководил карательным ведомством. Внешне «человек с железным сердцем» (так называл Гейдриха фюрер) являл собой образец «нордического типа»: он был высоким голубоглазым блондином.

Политические лидеры не испытывали симпатий к Гейдриху, поскольку опасались, что в архивах СД имеются материалы об их прегрешениях. Стремясь получить именно такие сведения, Борман сумел наладить сотрудничество с Гейдрихом. Он использовал [320] материалы СД об «общественной морали», чтобы выбить из седла того или иного зарвавшегося партийного функционера и — про запас — пополнить свой собственный архив. Амбициозный и внешне непроницаемый, Гейдрих, однако, постоянно наращивал свое могущество. Борман забеспокоился, когда — вскоре после перелета Гесса в Шотландию — распространились слухи, будто Гейдрих предложил свою кандидатуру на ближайший к фюреру пост. В сентябре 1941 года Борману предоставился удобный случай перевести стрелку и направить локомотив потенциального противника на запасный путь.

Карл Герман Франк, который происходил из судетских немцев и ненавидел чехов, служивший государственным секретарем при пражском рейхспротекторе Константине фон Нейрате, направил Гитлеру в «Вольфшанце» доклад: он жаловался на неоправданную мягкость своего начальника в отношении актов саботажа на пражских предприятиях военной промышленности. 22 сентября 1941 года в ставку фюрера был вызван Гиммлер, а на следующий день туда же прибыл фон Нейрат. В присутствии Геббельса и Бормана фон Нейрату было объявлено, что он не оправдал доверия и что, хотя его не увольняют, Богемия и Моравия отныне переходят в ведение специального уполномоченного. На новую должность Борман предложил назначить Гейдриха, кандидатуру которого Гиммлер поддержал, поскольку даже ему этот удачливый и хваткий молодец казался зловещей фигурой. Обоим стало без него спокойнее.

В календаре Бормана, где он регистрировал всех важных посетителей фюрера, имя Гейдриха последний раз отмечено октябрем 1941 года. Впрочем, его еще однажды вызывали в «Вольфшанце», о чем он сообщил Вальтеру Шелленбергу — своему бывшему помощнику, [321] который унаследовал его пост. Причиной вызова послужил интерес, проявленный Гитлером к состоянию экономики в протекторате. Гейдриха заставили долго ждать у входа в бункер. Наконец, появился фюрер в сопровождении Бормана, но успел лишь с неудовольствием посмотреть на визитера — Мартин сразу увлек его прочь. На следующий день Борман сухо проинформировал Гейдриха о том, что фюрер уже принял решение, и необходимость в его участии в обсуждении отпала. Рейхсляйтер НСДАП держался официально, но подчеркнуто ледяная холодность была очевидной.

В борьбе за власть внутри партии важное значение имел исход тяжбы Бормана с влиятельным гауляйтером Йозефом Вагнером. Осенью 1941 года рейхсляйтер НСДАП нанес противнику решающий удар: гестапо предоставило рейхсляйтеру НСДАП надежное средство против непокорного возмутителя спокойствия. Дело было в следующем. Дочь Вагнера Герда влюбилась в Клауса Вейля, служившего в личной гвардии фюрера (охрана СС). Когда молодые люди решили пожениться, родители Герды выступили против этого брака. Во-первых, ее избранник пользовался не лучшей репутацией. Во-вторых, он отрекся от церкви, что чрезвычайно возмутило фрау Вагнер. В письме дочери она запретила ей выходить замуж за Вейля и предупредила, что перестанет считать Герду своей дочерью, если та ослушается. Это «пропитанное ядом» письмо (так охарактеризовал его Борман) было перехвачено гестапо и, проделав путь наверх, попало на стол шефа гестапо группенфюрера СС{45} Генриха Мюллера, который вызвал Клауса [322] Вейля в Берлин и допросил его, намекая на якобы имевшиеся подозрения об измене Йозефа Вагнера, прикрывавшего «грязные замыслы» золотым партийным значком и эмблемой гауляйтера. Оказалось, добросовестный гауляйтер совершил достаточно проступков, которые заставили бы нахмуриться любого гражданина.

Список этих прегрешений, естественно, тоже лег в сейф Бормана. Тем временем Йозеф Вагнер легкомысленно игнорировал сгустившиеся над его головой тучи. Впрочем, от него все тщательно скрывали. Гитлер планировал выплеснуть свою ярость в драматической сцене расправы и навсегда покончить с непослушанием среди гауляйтеров. Рейхсляйтер НСДАП был доволен: в последние годы Вагнер не только не осуществлял антихристианские меры в своем округе, но и критиковал политику Бормана в беседах с другими гауляйтерами.

Вечером 8 ноября 1941 года вся партийная элита собралась в мюнхенском пивном зале «Левенбрау», где Гитлер выступил с речью в честь очередной годовщины путча 1923 года (в пивной «Бюргербрау» еще не закончились ремонтные работы). От традиционных проклятий в адрес союзников фюрер перешел к оппозиции внутри Германии: «Мы должны помнить о всех врагах, независимо от того, в каком лагере они находятся. Вы знаете мой метод. Я готов дать испытательный срок. Но когда приходит время, я действую с быстротой и неотвратимостью молнии, и тогда не спасет ни одно укрытие, даже религия». Эти фразы послужили предисловием к событиям следующего дня, и Борман с особым удовольствием слушал слова, истинный смысл которых был известен пока ему одному и которые предвещали его триумф в грядущей драме.