Николай Бадеев - Принимаю бой

Выпустив полторы сотни снарядов, корабли повернули обратно. Место гибели двух миноносцев Витинг решил обойти севернее. Но и здесь он напоролся на мины. Первые корабли прошли благополучно, не коснувшись рогатых шаров. А концевой «U-72» подорвался. Корабль остановился в резком крене. Экипаж пытался заделать пробоину, но безуспешно. Шедший рядом миноносец «U-71» снял с него моряков и решил расстрелять тонущее судно из носовой пушки, — торпедой в такую темень промажешь. Мрак разорвали вспышки выстрелов. Несколько снарядов попали в миноносец, но он почему-то не тонул. Снаряды сбили трубу, разворотили мостик, пробили борт. Из-за туч выглянула луна; обезображенный корабль все еще колыхался на волнах. Тогда командир «U-71» распорядился ударить по нему из всех орудий.

А капитан Витинг принял эту канонаду за боевую.

— Русские! — крикнул он. — Наконец-то они появились! К бою!

Миноносцы устремились на вспышки выстрелов.

— Что они делают? — схватился за голову командир «U-71». Прекратить огонь! Дать сигнал: «Мы на минном поле. Ваш курс ведет к опасности!»

Но было уже поздно. Первым наскочил на мину миноносец «S-90». Корабль окутался клубами дыма и пара. Шедший рядом «С-59» принял с него команду, а миноносец потопил торпедой.

Капитан Витигаг, вцепившись в поручни мостика, в бессильной ярости наблюдал гибель своей флотилии. Взрывы следовали один за другим, миноносцы шли на дно.

Теперь Витинг мечтал лишь об одном — не встретиться с русскими кораблями.

На рассвете к крейсеру «Страсбург» подошло три миноносца.

Узнав о гибели семи миноносцев 10-й флотилии, Генрих Прусский пришел в бешенство.

— Русские снова нас провели, — горько упрекал принц адмиралов генерального штаба. — Никаких кораблей в устье Финского залива не оказалось.

— Но, ваше высочество, мы имели неопровержимые данные о движении русских кораблей по ночам, — робко оправдывался адмирал разрабатывавший план операции.

Адмирал говорил правду: русские корабли действительно выходили по ночам в море — они ставили мины.

— «Аврора» в Неве!..

Эта весть 7 ноября 1947 года быстро разнеслась по Ленинграду. И тотчас со всех концов города к мосту лейтенанта Шмидта ринулись тысячи горожан: первый раз за последние семь лет «Аврора» вошла в Неву для участия в Октябрьских торжествах.

Люди волновались: как-то выглядит легендарный крейтер? Все знали, что в годы войны этот корабль, находясь в Ораниенбаумской гавани, подвергался неимоверно жестоким обстрелам и бомбардировкам и, получив ряд пробоин, лег на дно…

«Аврора» стояла на своем «штатном» месте, том самом, с которого она вечером 25 октября 1917 года произвела выстрел по Зимнему. Стояла свежепокрашенная под цвет балтийской волны. И только опытные моряки заметили заплаты на корпусе и надстройках. К борту крейсера подошел катер, на палубу поднялся невысокий, худощавый человек.

— Здравствуй, «Аврора»! — дрогнувшим голосом произнес он и представился дежурному по кораблю: — Механик «Ленэнерго» Белышев!

Молодой моряк улыбнулся:

— Позвольте выяснить цель прибытия на корабль?

Белышев протянул бумагу. Дежурный по привычке вначале бросил взгляд на дату документа: «24 октября 1917 года. 12 ч. 20 м. дня».

А к трапу уже спешил командир корабля. Он-то хорошо знал владельца мандата…

— Морской министр приказал немедленно выйти в море для испытания машин, — волнуясь, говорил командир крейсера «Аврора» лейтенант Эриксон стоявшему перед ним матросу. — Немедленно!

— А я вам повторяю: без разрешения Центробалта крейсер из Петрограда никуда не пойдет!

— Но вы, как председатель судового комитета, не имеете права отменять приказ морского министра, — кипятился Эриксон.

— Я комиссар корабля!

— Комиссар?! — Лицо Эриксона покрылось пунцовыми пятнами.

— Так точно! — твердо отчеканил машинист Александр Белышев. — Военно-Революционный комитет Петроградского Совета только что назначил меня комиссаром крейсера, и без моей санкции ни один ваш приказ отныне не имеет никакой силы.

Этот разговор происходил 24 октября 1917 года.

В тот день «Аврора» стояла в Петрограде у стенки Франко-Русского завода. Еще утром матросы узнали, что Петроградскому Совету грозит прямая опасность: в город стягиваются юнкера и ударные батальоны контрреволюции…

Матросы рвались на берег. Требовали кончать с правительством Керенского. На палубе начался митинг.

— Товарищи, соблюдайте революционную дисциплину, — обратился к морякам председатель судового комитета Белышев. — В нужный час партия большевиков прикажет, и мы пойдем в бой.

Авроровцы прислушались к голосу двадцатичетырехлетнего машиниста. Спокойный, рассудительный, с твердым характером, он пользовался большим влиянием среди команды. В прошлом токарь, Белышев еще при царе вел революционную пропаганду среди рабочих, а потом и матросов. Это он вместе с товарищами-подпольщиками в феврале семнадцатого поднял над крейсером красный флаг и тогда же первым вступил в партию коммунистов.

А через час после митинга на «Аврору» явился связной из Смольного: представители судового комитета приглашались к товарищу Свердлову.

В путь отправились Белышев и член судового комитета большевик машинист Николай Лукичев. Взяли с собой винтовки — на улицах свирепствовали юнкера.

Яков Михайлович сидел за столом, накрытым большой картой Петрограда. Он попросил Белышева показать, где стоит крейсер; потом узнал, какова мощь его артиллерийского огня.

Белышев обстоятельно доложил о состоянии корабля — ремонт окончен, крейсер готов к боевой службе.

— А как настроение команды?

— Идем за Лениным!

Свердлов заявил, что Центральный Комитет партии большевиков надеется на команду крейсера, и вручил Белышеву мандат о назначении его «комиссаром от Военно-Революционного комитета при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов на крейсер «Аврора».

— Держитесь в полной боевой готовности, — напутствовал Свердлов. — Ждите приказа!

Вернувшись на корабль, Белышев сразу собрал судовой комитет, рассказал о встрече с Свердловым.

На крейсер, не мешкая, стали грузить снаряды, матросы запасались винтовочными патронами.