Николай Бадеев - Принимаю бой

— Всплывают! — закричали вдруг сигнальщики. — Фашисты всплывают!

В воде барахтались гитлеровцы. Они то и дело вскидывали руки вверх, давая знать, что сдаются в плен.

В этот момент на вражеском берегу ухнули орудия, рядом с катером стали рваться снаряды. «МО-103» дал ход. Фашисты отчаянно завопили.

— Не бойтесь, не оставим! — крикнул Коленко.

Под ураганным огнем катер подошел к фашистам, матросы бросили им спасательные круги. Первым на палубу поднялся офицер; он был покрыт соляром, волосы у него слиплись.

— Капитан-лейтенант Вернер Шмидт, — представился он, заикаясь.

Фашистская береговая батарея неистовствовала: снаряды ложились всё ближе к катеру. Свистели осколки, но моряки не ушли, пока не выловили всех немцев.

Поставив веху на месте потопления лодки, «Сто третий» вернулся в базу.

«30 июля 1944 года. 19 часов 40 минут, — записывал Коленко в вахтенный журнал. — Потоплена фашистская подводная лодка. Взято в плен шесть человек».

На поверхность воды через входной люк выбрались лишь те, кто находился в центральном отсеке: командир, помощник, боцман, рулевые. В других, наглухо задраенных, отсеках оставалось еще сорок шесть человек, которые могли быть живы. Советские моряки решили спасти команду субмарины. К месту ее гибели тотчас вышли два спасательных судна, шесть водолазных ботов, три буксира. Но едва они легли в дрейф у вешки, как фашистская береговая батарея открыла по ним бешеный артиллерийский огонь. Пришлось отойти. Только поздней ночью водолазы обследовали лодку. Корабль лежал на глубине двадцати семи метров, на гребне гранитной скалы. Нос и корма зависли над глубокими обрывами. Опоздай «Сто третий» с атакой, лодка спряталась бы в этих подводных лабиринтах.

Весть о гибели «U-250» вызвала в германском штабе переполох. «Крапивник» в опасности! Гросс-адмирал Дениц срочно собрал совещание. Было решено немедленно отозвать из восточной части Финского залива все подводные лодки: русские, несомненно, извлекли с «U-250» секретные карты, коды и шифры.

Дениц хмурился: Вернер Шмидт оказался скверным солдатом фюрера, жаль, что гестапо не распознало его раньше… Скверно, очень скверно, что береговая батарея позволила советскому катеру подобрать сдавшихся в плен подводников. Но пока секретное оружие находится на дне, надо его во что бы то ни стало ликвидировать.

Адмиралы, недавно разрабатывавшие операцию по прорыву «U-250» к морским воротам Ленинграда, теперь думали, как уничтожить «U-250».

В Берлине приказали непрерывно обстреливать место гибели лодки из тяжелых орудий — для водолаза опасен даже отдаленный взрыв.

Из Ленинграда выслали в поселок Койвисто несколько машин «скорой помощи» с самыми опытными врачами.

В Берлине предложили направить в район гибели «U-250» флотилию торпедных катеров: она сбросит на нее глубинные бомбы, которые разнесут лодку вместе с «крапивником» на куски.

Из Ленинграда в Койвисто мчалась машина с кислородными подушками.

В Берлине приказали и днем и ночью атаковывать спасательные корабли с воздуха.

В Ленинграде готовили госпиталь для приема пострадавших подводников.

Судоподъемные работы проводились в тяжелых условиях. Спасательные суда жестоко обстреливались. Наши корабли вели жаркие бои с фашистскими катерами, пытавшимися пробиться к месту подъема «U-250». Ожесточенные сражения происходили и в воздухе: балтийские летчики уничтожали германские бомбардировщики, стремившиеся прорваться к месту спасательных работ.

Водолазы рисковали жизнью. У матроса Сироткина, находившегося под водой, осколками перебило воздушный шланг, моряка едва успели спасти.

Над местом подъема лодки непрерывно стоял дымный столб высотою пятьсот метров, диаметром в две с липшим мили — специальные катера ставили плотную завесу, чтобы лишить противника возможности прицельно стрелять и бомбить спасательные корабли. Видимость была такой, что нередко с носа корабля не видели кормы. У моряков слезились глаза, першило в горле.

Под субмарину завели стальные концы, затопили четыре двухсоттонных понтона — большие металлические цистерны. С бортов спасательных судов словно змеи потянулись шланги, подававшие воздух в понтоны, застучали компрессоры.

Внезапно начался шторм. Стропы перетерлись, понтоны вылетели на поверхность, ветер понес их в сторону противника. Фашистская батарея открыла огонь по севшим на камни цистернам.

Темной ночью моряки на шлюпках подобрались к понтонам, сняли их с камней, прибуксировали к месту гибели лодки и снова затопили.

Наконец море забурлило, среди волн появилась изуродованная глубинными бомбами палуба подводной лодки.

«U-250» отвели в док. Из ее отсеков вынесли сорок шесть трупов.

А в Берлине совещались.

— На лодке осталось двадцать верных солдат фюрера, — многозначительно говорил гросс-адмирал Дениц. — О местонахождении многих из них не знает никто, кроме тех, кто их инструктировал… Они никогда не сдадутся в плен, как этот мерзавец Шмидт. Они будут стоять до конца и погибнут вместе с «крапивником»…

Советские специалисты приступили к обследованию лодки.

— Осторожнее, — предупреждал Шмидт. — «Крапивник» имеет камуфлеты — замаскированные устройства, вызывающие взрыв при попытке разоружения.

Это и были те «солдаты», на которых уповал Дениц. Одни притаились под кожухом торпедного аппарата, другие — в машинах. Наши моряки обнаружили более двадцати таких «часовых», но все они были «убиты» или «контужены» глубинными бомбами. Ни один камуфлет не сработал.

«Крапивником» оказались акустические самоуправляемые бесследные электрические торпеды. Они шли на шум винтов корабля и взрывались.

О том, что моряки Краснознаменного Балтийского флота потопили и подняли фашистскую лодку с «крапивником», узнали англичане. Черчилль обратился к Советскому правительству. Он сообщал, что этим оружием за короткий срок «было потоплено или повреждено 24 британских эскортных судна», и просил незамедлительно передать одну из торпед для изучения и выработки средств борьбы с нею.

«Я уверен, что Вы признаете ту большую помощь, которую советский Военно-Морской Флот может оказать Королевскому военно-морскому флоту, содействуя немедленной отправке одной торпеды в Соединенное королевство».

Англичанам дали возможность изучить «крапивник», и вскоре на вооружении британских кораблей, действовавших в Атлантическом океане, появились буксируемые на длинном тросе акустические буи, получившие название «хитрец». Они громко имитировали звуки судовых машин и винтов. Обманутый «крапивник» мчался к «хитрецу» и взрывал его. Тогда корабль опускал за корму следующий буй.