Николай Бадеев - Принимаю бой

Но и этому «ягуару» далеко уйти не удалось — тоже напоролся на мину.

А со стороны южного берега Финского залива, роя носом волну, к месту гибели вражеской флотилии мчались советские катера. Рискуя жизнью, они вышли на минное поле, стали поднимать из воды немецких моряков, оказывать помощь раненым.

— Гитлер капут! — кричали пленные. — Гитлер капут!

Спасли сто семь человек, вытащили из воды и командира флотилии офицера Копенгагена. Пленных повезли в Кронштадт.

Так маленький катер с экипажем в шесть моряков отправил ко дну четыре больших корабля.

«Потонувшие миноносцы построены в 1942–1943 годах и принадлежат к наиболее современным кораблям этого типа, — сообщало Советское информбюро 21 августа 1944 года. — Скорость миноносца — 34 узла (свыше 60 километров в час). Каждый из них имел следующее вооружение: четыре 105-миллиметровых орудия, два автоматических 37-миллиметровых орудия, три 20-миллиметровых орудия и шесть торпедных аппаратов. Команда миноносца — 190 человек».

Эта история имеет свое продолжение.

После окончания Великой Отечественной войны катера-тральщики еще много лет воевали с «рогатой смертью». Они бесстрашно шагали по минным полям, открывая голубые дороги пассажирским, грузовым и рыболовным судам.

Но однажды в Нарвском заливе рыбаки неожиданно обнаружили несколько плавающих немецких мин. На Краснознаменном Балтийском флоте объявили тревогу: волны могли вынести «рогатую смерть» на главный фарватер, по которому суда ходят из Ленинграда в Таллин, Ригу, в зарубежные страны. Отряд катеров-тральщиков был послан на поимку сорвавшихся «с привязи» взрывчатых шаров.

Кораблик Григория Давиденко нашел среди волн две мины. Обе были «хвостатые»: волочили за собой большой кусок ржавого минрепа — стального троса, который совсем недавно удерживал их на якоре. Мичман подошел к ним на «тузике» — маленькой лодочке, — привязал к рогам подрывной патрон, поджег запальный шнур и скорее обратно, к своему КТЩ… Над морем прокатилось два взрыва.

«Откуда они здесь появились?» — думал Давиденко. Ведь Нарвский залив тралили очень тщательно, не должно быть «огрехов». Уж не повинны ли в этом те «ягуары», что наскочили на собственные мины в августе 1944 года?

На кладбище немецких кораблей спустились водолазы. Один из них коснулся тяжелыми свинцовыми ботами какого-то предмета, который тотчас ушел из-под ног в сторону. А через секунду в иллюминаторе скафандра показалась… мина. Моряк облегченно вздохнул: хорошо, что не наступил на ее рога…

Искореженные корпуса «ягуаров» были усыпаны минами. Рогатые смертоносные шары покачивались и вокруг кораблей на минрепах, размотавшихся на три, четыре, пять, десять метров.

Вдруг рядом с бортом спасательного корабля всплыла мина. Моряки оттолкнули ее шестом.

— Немедленно прекратите трогать мины! — приказали по телефону водолазам.

— Мы к ним не прикасаемся, — был ответ. — Они всплывают сами — рвутся проржавевшие минрепы.

Так была разгадана тайна Нарвского залива.

В штабе флота задумались: как уничтожить подводный минный арсенал? Тралить невозможно, обезвреживать каждую мину в отдельности и долго, и опасно.

«Кладбище» решили взорвать. Его оградили буями, ориентируясь по ним, самолеты-пикировщики сбросили тяжелые фугаски. Одновременно со взрывами бомб взрывались и мины.

Потом над местом гибели «ягуаров» прошли катера — «морские охотники». Они сбросили глубинные бомбы. Море гудело от взрывов, на поверхность выбросило спасательные круги, обломки деревянных трапов.

Когда водолазы вновь спустились на дно, они увидели лишь груды металлического лома: все мины сдетонировали.

Бом! Бом! Бом!

Израненный осколками и пулями, колокол прозвучал в музейном зале громко, тревожно, призывно. Как тогда, в грохоте июля сорок четвертого…

Пожилая женщина, с лицом строгим и скорбным, склонила голову. Это по ее просьбе я пробил в колокол — Юлии Владиславовне Ольховской очень хотелось услышать голос бронекатера № 92.

Олег Ольховский жил в Ленинграде, недалеко от Нарвской заставы. Отец его Петр Ефимович, служил механиком на судах торгового флота. Мальчишка любил слушать рассказы о дальних плаваниях. Где только не побывал Петр Ефимович: и в Северном Ледовитом, и в Атлантике, и в Индийском океанах. На знаменитом ледоколе «Красин» участвовал он в спасении экспедиции итальянского ученого Умберто Нобиле, летавшего на дирижабле к Северному полюсу.

В 1936 году летом Олегу исполнилось семь лет. Обычно отец в такой день дарил ему игрушки и книжки с яркими картинками. А в этот раз он подарил Олегу… морское путешествие. Самое настоящее — на теплоходе «Пионер», по маршруту Ленинград — Гамбург — Ленинград.

Капитан повесил на Олега тяжеленный морской бинокль, с которым юный мореплаватель не расставался даже ночью. Часами всматривался Олег в очертания берегов, разглядывал идущие пароходы. Спускался и в машинное отделение, где отец показывал ему, как работают механизмы.

Кильским каналом «Пионер» вышел из Балтийского моря и около сотни километров плыл по реке Эльбе. Какой огромный, шумный порт этот Гамбург! Олег с интересом смотрел, как могучие краны быстро разгружают суда. Вдруг послышалась команда. По причалу, стуча сапогами, шел отряд — все в коричневых рубашках, на рукавах повязки со знаком, похожим на паука. Молодчики горланили какой-то марш.

— О чем они поют? — спросил Олег у отца.

— Хвастаются, что завоюют весь мир.

После путешествия Олег окончательно решил стать моряком. Но вот началась война, отец ушел на фронт, а Олег с матерью эвакуировались из осажденного Ленинграда под Кострому.

Петр Ефимович служил механиком на бронекатере Волжской военной флотилии. Писал редко: шла великая битва за Сталинград. Из газет Олег знал, что бронекатера доставляли оружие и боеприпасы, обстреливали фашистов из пушек и пулеметов.

Весной сорок третьего года Олег узнал: в Костроме набирают ребят в Бакинскую школу юнг.

— Мама, ты же знаешь мою мечту…

Юлия Владиславовна поняла сына. Быстро собрала вещички, Олег помчался в город.

В Баку плыли по Волге. Олег не уходил с палубы: в последнем письме отец сообщал, что его отряд стоит на Волге, ремонтируется.

Горький, Казань, Ульяновск, Куйбышев, Сызрань… На подходе к Саратову Олег увидел у берега похожие на утюги корпуса бронекатеров. Вот они «речные танки», на каждом по две артиллерийских башни да еще пулеметы… Забилось сердце: не отцовский ли отряд?

Когда пароход подошел к пристани, Олег бегом бросился к катерам.