Николай Бадеев - Принимаю бой

Тело Щепотьева было доставлено в Петербург. Целый полк со знаменем и пушками сопровождал гроб на кладбище Невского монастыря.

Под орудийные залпы были преданы земле тела и других героев сражения.

А на «Эсперн» пришли мастера-корабельщики. По приказу Петра они тщательно осмотрели и обмерили бот и изготовили его модель для «памяти, на вечную славу».

Когда на Неве работали водолазы, сотрудники нашего музея мечтали раздобыть доспехи воинов Александра Невского, старинные пушки или какие-либо предметы с петровских кораблей.

И вот однажды в музей пришел старшина водолазов.

— Старинный якорь возьмете? — спросил он. — Лежит на дне, напротив домика Петра. [1] Сооружен в 1703 году при основании Петербурга, в нем жил Петр I.

— Поднимайте скорее! — обрадовались сотрудники. — Поставим на самое видное место.

Когда плавучий кран вытащил с восьмиметровой глубины облепленный илом якорь, даже видавшие виды старые матросы ахнули: вот это громадина! Стержень из кованого железа превышал четыре с половиной метра, почти такой же шток мореного дуба, а вес — шесть тонн!

Находку окружили знатоки морской истории. Начались споры: кому принадлежал двухлапый великан?

В холодный, ветреный день 5 декабря 1709 года на Адмиралтейской верфи было многолюдно. Закладывался новый корабль. На торжестве присутствовал Петр. Он деловито осматривал массивный дубовый брус — киль будущего судна, расспрашивал мастеров о запасах смолы, канатов, гвоздей.

Пять лет назад было создано Адмиралтейство. С его верфей сошли десяток поворотливых, легких и прочных бригантин, вооруженных малыми пушками, 32-пушечный фрегат «Олифант». Но для выхода в Балтийское море нужны были корабли намного крупнее. Назывались они линейными, так как перед сражением выстраивались в линию, и каждый имел не менее пятидесяти орудий. У шведов было сорок два линейных корабля, у русских — ни одного. А без этих плавучих крепостей не отвоевать у свеев морской путь в Европу.

Пока гремели пушки на суше, было не до линейных кораблей. Но Петр непрестанно думал о них. Давно уже написал он «Рассуждение о пропорции кораблям», в котором устанавливались типы боевых судов, их длина, ширина, осадка, количество пушек. Давно из-под Казани по водным и сухим путям в устье Невы волокли стволы вековых дубов. Более десяти тысяч разных мастеровых было собрано в Адмиралтейство, а еще многие тысячи людей лили медные пушки, ткали прочное полотно для парусов, делали порох.

Полтавская баталия решила исход борьбы на суше. Теперь настала пора строить могучий Балтийский флот, чтобы разгромить врага на море.

Первому линейному кораблю в честь победоносной битвы было дано имя «Полтава».

Так зародилась традиция называть боевые корабли в честь выдающихся побед.

«Полтаву» строил Федосей Скляев. Искусного корабела называли «мастером доброй пропорции».

Но всеми делами на верфи руководил сам Петр. Вот как описывает его рабочий день и посещение Адмиралтейства иностранец, побывавший в то время в Петербурге: «Встает очень рано, так что в три или четыре часа утра… Идет на верфь, где смотрит за постройкой кораблей и даже сам работает, зная это мастерство превосходно.

Нас пригласили в Адмиралтейство, где ожидал царь. Пройдя мост на канаве и ворота, мы вошли через сени в громадное помещение, где строятся корабли; здесь мы осматривали нововыстроенный большой, красивый корабль, затем отправились в кузницу, оде было 15 горнов и при каждом 15 кузнецов с мастером. Мы осматривали все корабельные принадлежности: были там канаты, навощенные, насмоленные, намазанные разным жиром, некоторые толщиною в половину человека; гвозди для прибивки досок лежали большими кучами. Несколько палат завалены были большим количеством тяжелого, как олово, дерева, привезенного из Ост-Индии; это дерево употреблялось для выделки колес, вращающих канаты; затем увидели множество меди, взятой у шведов, и царь при этом сказал послу, что «это шведы ему пожаловали». Несколько комнат было занято готовым платьем разного цвета, на 24 000 человек. Видели, где цирюльники приготовляют мази и пластыри для ран; было здесь около восьмисот портных, работающих над парусами».

Внимание гостей привлекло также «здание большое и широкое, на сваях, в два этажа — здесь приготовляли модели кораблей».

15 июня 1712 года «Полтава» была спущена на воду. На ее двух палубах, верхней — открытой, и нижней — закрытой, стояло 54 орудия. Корму украшала искусная резьба. На мачте корабля впервые взвилось белое полотнище с косым синим крестом — то был учрежденный в том году российский военно-морской флаг. [2] Этот флаг с петровских времен просуществовал до 1917 года.

Вскоре над «Полтавой» был поднят штандарт Петра: корабль стал флагманом Балтийского флота.

А в Адмиралтействе с рассвета дотемна стучали топоры. Один за другим закладывались корабли, названные в честь победоносных сражений: «Нарва», «Ревель», «Шлиссельбург»…

Петр торопил кораблестроителей. Он издал «Регламент о управлении адмиралтейства и верфи», в котором, наряду с указаниями, где лучше принимать пеньку, смолу, лес, как сделать пробу железа, советовал «везде употреблять машины», а если их нет — «измышлять».

Для постройки судов нужно было много леса, в особенности дуба. Готовясь к созданию флота, Петр еще в 1702 году приказал произвести опись лесов. Порубка корабельного леса считалась тягчайшим преступлением. «За дуб, буде кто хотя одно дерево срубит, учинена будет смертная казнь», — говорилось в указе.

Большие суда требовали много умелых моряков. Экипаж линейного корабля в то время составлял около полутысячи человек! Московская навигацкая школа из года в год увеличивала выпуск морских специалистов. На флот набирали «добрых и молодых», «неувечных и не дураков», «свычных в морском и речном хождении» мужиков, а также «робят малых» — в юнги.

В Петербурге была учреждена Морская академия.

Чтобы скорее усилить мощь Балтийского флота, Петр закупил несколько кораблей за границей, но вскоре отказался от этой затеи. «Смотрел покупные корабли, которые нашел подлинно достойными звания приемышей, ибо подлинно столь отстоят от наших кораблей, как отцу приемыши от родного сына, — писал он, — ибо гораздо малы перед нашими, хотя пушек столько же числом, да не таких… и зело тупы на парусах».

Русские корабли завоевали славу лучших в мире. Французский офицер Шарье рекомендовал приобрести их для Франции. «Русские корабли во всех отношениях равны наилучшим этого типа, какие имеются в нашей стране, и притом более изящно закончены», — писал английский адмирал Норрис.