Вальтер Флегель - Командир полка

Каждый шаг любого солдата из первого расчета не оставался незамеченным, а если случайно ими допускалась хоть какая-нибудь ошибка, насмешки так и сыпались со всех сторон. За глаза все ругали выскочек из первого расчета, но открыто говорить им что-либо никто не решался.

Хаук чувствовал, что это нервирует солдат. Атмосфера была напряженной.

Подперев голову рукой, Хаук продолжал смотреть в окошко. На лбу его залегли морщины, глаза утратили обычную живость.

— Ну, командир передового расчета, — ехидно начал Бауман, — когда я получу причитающееся мне, согласно пари, пиво?

Хаук сделал вид, что не расслышал вопроса, и посмотрел на Германа, который застегивал карманы.

— Ну, я готов, — как-то по-детски сказал Герман. Бауман кивнул и, повернувшись к Хауку, продолжал:

— Ах, да, я чуть было не забыл, что по правилам социалистической морали распивать алкогольные напитки запрещается! — А про себя подумал: «Ну, подожди, я тебе покажу!»

Спустя несколько минут Хаук увидел в окно, как Дальке, Бауман и еще кто-то из солдат уже подходили к КПП.

Первому расчету приказали собраться после завтрака в подвальном помещении.

Первым спустился в подвал Дальке, уселся на скамейке, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы. Вслед за ним подошли и другие. Рассаживались молча, последним вошел Шрайер, улыбнулся во весь рот:

— Доброе утро!

— Чего это ты радуешься? — осадил его Дальке.

— Интересно, что надумал Хаук? В воскресенье и то покоя не дает, — тихо заметил кто-то.

Вскоре появился и Хаук. Можно было подумать, что он провел бессонную ночь, так осунулось и побледнело его лицо.

— У нас не все получается, — сказал Хаук, присаживаясь на край стола. — Многие злорадствуют, как будто мы им что плохое сделали.

— Я вам давно говорил, что из этого ничего хорошего не получится, — не выдержал Дальке. — Но вы меня не послушались! Зачем нам нужно, чтобы о нас все говорили? Что, нам больше других нужно? Давайте откажемся от этой идеи!

— Мы взяли на себя обязательства и должны их выполнить. Не заявлять же теперь о том, что мы отказываемся от них. — Хаук укоризненно посмотрел на Дальке.

Все молчали. Первым нарушил молчание Лахман: — Мы не имеем права идти на попятную только из-за того, что кто-то подсмеивается над нами! Новое всегда рождается в трудностях. Возьмем, например, ударников на производстве, которые рушат старые нормы и утверждают новые.

— Я простой солдат, а не ударник производства! — воскликнул Дальке.

— По-своему мы тоже новаторы, — заметил Хаук.

— Какие мы новаторы, ну какие? — не успокаивался Дальке. Он был зол на Хаука: «Прав был Бауман, говоря, что Хауку все это понадобилось для того, чтобы как-то выделиться. Выскочка!»

Слово попросил Лахман:

— Отказываться от обязательств мы не имеем права. Обязательства-то мы взяли, но еще ничего не сделали для их выполнения. Вывесить обязательства мало!..

— Правильно, — поддержал Лахмана Хаук. — Так дело, товарищи, не пойдет! Вот давайте сейчас с вами и обсудим, как нам следует работать.

И снова встал Лахман:

— Наши обязательства, так сказать, являются для нас производственным планом. Вот и давайте их выполнять, будто мы на производстве! Составим себе планы на неделю, даже, может, на день. Каждый получит определенное задание, и за выполнением этих заданий будем следить ежедневно. Дело-то и пойдет!

Дальке закрыл глаза. Ему очень хотелось возразить Лахману.

— Правильно! — поддакнул Хаук, вскакивая со стола. — Вот тогда дело и пойдет!

Все заговорили наперебой, так что ничего нельзя было разобрать.

Через несколько дней Герман, оставшись с Вернером наедине, спросил его:

— Скажи, Вернер, что теперь будет с твоим расчетом?

Вернер рассмеялся:

— Я сначала тоже немного сомневался, но товарищи, с которыми я сегодня советовался, вселили в меня уверенность. Особенно деловым оказался Лахман. По его предложению мы составили план на целую неделю, определили задания на каждый день и ежедневно проверяем их выполнение.

— И на все это у тебя хватает времени?

— Время находим.

— И все с этим согласны?

— Дальке пока не очень, но ему ничего не остается, как идти за всеми.

— Может, и моему расчету включиться в соревнование? — задумчиво произнес Герман, хотя на самом деле ему не хотелось спешить. Надо бы посмотреть, что получится у Хаука. Командиры некоторых расчетов, особенно Бауман, с большим недоверием отнеслись к почину первого расчета. Но если поддержать Хаука, ему легче станет.

— А почему бы и нет!

Герман смущенно улыбнулся:

— Хорошо тебе говорить! У вас самое трудное уже позади.

— А чем солдаты твоего расчета хуже моих? Да нисколько не хуже! Брать на себя повышенные обязательства, соревноваться с передовиками — это тяжело. Но солдаты — парни толковые. Вот возьмем хотя бы Бюргера: ведь он с грехом пополам умел читать и писать. Я, например, писал за него письма в Картов.

— Я об этом слышал, — кивнул Герман.

— Сейчас он уже самостоятельно пишет. Или возьмем Гертеля. Он слово «спорт» даже слышать не мог, а теперь! Так что включайся и ты в соревнование!

— Я подумаю! Правда, я уже думал об этом.

— Ну и хорошо. Я тебе помогу, кое-какой опыт у меня имеется.

Герман знал, что обещания Хаука никогда не расходились с делом, и потому решительно ответил:

— Я согласен.

— Вот и прекрасно. Теперь нам с тобой есть о чем поговорить.

Вечером того же дня Герман спросил Хаука:

— Скажи, твои солдаты знают, что мы соревнуемся?

— Конечно.

— Тогда я не понимаю, почему Штелинг мешает мне на занятиях.

— Как мешает?

— Когда я излагаю учебный материал, он часто перебивает меня, выскакивает. Я, конечно, понимаю, что сам он все это уже знает, ему скучно, но нельзя же мешать другим! Я его не раз одергивал, но он забывается и снова мешает.

— Я этого не знал.

— Спроси у своих солдат. Они тебе подтвердят.

— У меня на занятиях он ведет себя нормально.

— У тебя он не осмеливается…

Хаук знал, что Штелинг умный парень и действительно может недисциплинированно вести себя на занятиях, если чувствует послабление со стороны руководителя занятий.

— Я разберусь в этом и накажу его.

Штелингу был объявлен наряд вне очереди за нарушение дисциплины на занятиях.

Как-то вечером, когда солдаты первого расчета собрались идти на читательскую конференцию, Штелинг демонстративно лежал на койке.

— А ты что, вставать не собираешься? — спросил Штелинга Лахман.

— Эй, Толстяк, вставай! Мы тебя ждать не будем! — крикнул Шрайер.

— Я не пойду.

— Почему?

— Не пойду, и все!

— Пойдешь! — Лахман подошел к кровати Штелинга и потряс ее за спинку.