Вальтер Флегель - Командир полка

Брауэр ответил, что тема «Установка взрывателя» основательно пройдена на занятиях по огневой подготовке.

— А где же вы были вчера вечером? — спросил подполковник Петере Баумана.

Бауман вытер пот с лица и, бессмысленно дергая ремешок каски, ничего не ответил.

— Товарищ Бауман, вы же мне доложили, что вчера было проведено повторное занятие! — сказал Брауэр.

— Да… но я ведь не говорил, что занятие проводил я.

— Товарищ унтер-офицер, вы не ответили на мой вопрос! — уже строже повторил командир полка.

Бауман молчал.

— Он вчера в поселок ходил, к своей девушке, — опустив голову, тихо произнес Эрдман, — а меня заставил проводить повторное занятие. Я все рассказал ребятам, что знал. Ну, были вопросы… на некоторые я не мог ответить… Я об этом докладывал унтер-офицеру Бауману.

— Товарищ подполковник… извините… — сбивчиво начал Бауман. — Я…

— Прекратите, я не хочу вас слушать! — Командир полка отвернулся от Баумана. — Унтер-офицера под арест! — приказал он штабному офицеру. — А вы, товарищ унтер-лейтенант, разберитесь во всем и доложите результаты сегодня вечером лично мне! Товарищи офицеры, продолжать стрельбу! — И командир полка, сопровождаемый офицерами, направился к своей машине.

После окончания стрельб обер-лейтенант Кастерих вызвал к себе унтер-лейтенанта Брауэра.

Чувствуя свою вину за случившееся, Брауэр сказал, что ему следовало бы лично еще раз убедиться в том, что все солдаты хорошо усвоили материал.

— Проверить, разумеется, было бы неплохо, — заметил в ответ Кастерих. — Но ведь другие ваши расчеты действовали правильно. Да и сам Бауман подготовлен хорошо, а вот его подчиненные действовали неуверенно.

— Я вам раньше уже докладывал об увлечении Баумана женским полом. Я словно предчувствовал, что с ним что-то произойдет. Все мы об этом знали, иногда даже посмеивались, а мер никаких не принимали. Теперь его, по-видимому, нужно снимать.

— Не стоит спешить! Ведь до этого он зарекомендовал себя неплохим командиром орудия.

— Я с вами не согласен. Посмотрите на унтер-офицера Хаука, на Германа. Каких результатов добились они за короткое время! А Бауман всю свою работу строил на окрике и муштре. Командир должен уметь не только командовать, но еще и воспитывать.

— Но у нас и без того не хватает унтер-офицеров. Где мы возьмем командира орудия?

— Вы, конечно, правы, лишних унтер-офицеров у нас нет. Зато у нас есть товарищи, которые хотят ими стать, и я знаю таких, из которых получатся превосходные командиры орудий. Возьмем, например, ефрейтора Лахмана из первого расчета. Я уверен, он будет хорошим командиром. У него есть для этого все данные. Орудие будет в надежных руках. Но сначала посмотрим, как пройдет комсомольское собрание.

— Согласен! Скажите мне, товарищ Брауэр, что случилось в первом расчете?

— История глупая. Унтер-офицер Хаук уже докладывал мне об этом. У Дальке был день рождения, а товарищи как-то забыли о нем. Дальке на них обиделся — ну и напился. Мы его отругаем, конечно. Но решили отметить его день рождения сегодня. Я тоже буду с солдатами.

В субботу солдаты поехали в Картов, чтобы помочь кооперативу. Вернер работал рядом с Гердой. Вечером они не спеша пошли в село. По дороге разговорились.

Герда хотела начать разговор об учебе, но Вернер остановил ее словами:

— Не надо об этом, дорогая, в письме я все тебе написал. Я тебя понимаю. — И он нежно обнял девушку.

Когда они проходили мимо кузницы Грунделова, Вернер заметил, что в ней горит огонь.

— Интересно, что он там сейчас делает? — спросил Вернер.

Словно в ответ на его вопрос, из кузницы донеслись удары молота. Герда, взяв Вернера за руку, потащила его к двери.

— А я думал, что мы погуляем…

— Потом. Сначала посмотрим, чем он занимается.

Вернер медленно пошел за девушкой.

Кузнец, занятый своим делом, не сразу заметил их, а когда увидел, то вместо приветствия улыбнулся и лукаво подмигнул.

— Что это ты мастеришь? — поинтересовался Вернер.

— Любопытно?

— Конечно.

— Навозопогрузчик.

— Для кого?

— Это мой вступительный взнос, — засмеялся кузнец.

— Взнос? Куда?!

— Куда при вступлении что-то вносят? — усмехнулся кузнец.

— Неужели ты вступаешь в сельхозкооператив?

— Боже, что я слышу! — Герда подбежала к кузнецу и обрадованно затрясла ему руку. — Наконец-то, Гельмут, я всегда знала, что ты так поступишь! Я очень, очень рада.

Вернер быстро стащил с себя гимнастерку.

— Ты что? — удивилась Герда. — А я думала, что мы с тобой погуляем.

— В другой раз, Герда. Сейчас я помогу ему, а ты принеси нам чего-нибудь попить.

Герда вышла из кузницы, а Вернер схватился за молот.

— А что ты думаешь делать?

— Работать в МТС. Я давно подумывал, а вот случай с Раймерсом окончательно убедил меня.

В понедельник вечером на батарее состоялось комсомольское собрание. Открыл его Штелинг.

— На повестке у нас два вопроса: ЧП с Бауманом и Дальке. Детали дела всем вам хорошо известны. Сейчас нас не интересуют причины их проступков, наша задача заключается в правильной оценке ЧП, кроме того, мы должны помочь товарищам встать на правильный путь. Оба товарища — члены нашей молодежной организации, и нам далеко не все равно, как они себя будут вести дальше. — Штелинг сделал небольшую паузу, а затем продолжал: — Прошу высказывать свое мнение. — И сел рядом с унтер-лейтенантом Брауэром.

Все зашевелились на своих местах, опустили глаза, стараясь не смотреть на председателя. Выступать первым никто не хотел.

Тогда слова попросил Бауман:

— Находясь на гауптвахте, я многое передумал, полностью осознал свою вину. Я виноват в том, что, не выполнив приказа командира взвода, переложил исполнение своих обязанностей на Эрдмана. В происшедшем на стрельбище виноват я, только я. Сейчас я прекрасно понимаю, к чему могла привести моя небрежность. В будущем подобного никогда не случится, Отныне служба у меня на первом месте, а удовольствия и отдых — на втором. — Бауман сел на свое место и посмотрел на солдат: какое впечатление произвела его речь. В задних рядах раздалось хихиканье.

Штелинг о чем-то перешептывался с унтер-лейтенантом Брауэром.

Встал обер-лейтенант Кастерих:

— Сказанное унтер-офицером Бауманом меня лично не удовлетворяет, Так просто и быстро мы не можем решить его дело. Пренебречь службой ради удовольствия! Разве так можно?! И вы еще сидите и молчите, боитесь высказать открыто свое мнение.

Солдаты, сидевшие в зале, зашумели.

С шумом отодвинув стул, встал Лахман.

— Товарищи, командир батареи прав. После ареста Баумана меня назначили командиром его расчета. И солдаты кое-что мне рассказали. Оказалось, что Бауман часто не проводил занятий, втирал очки…