Вальтер Флегель - Командир полка

Солдаты внимательно слушали Лахмана, Некоторые перешептывались.

Первым отозвался на призыв Гертель.

— Мы поддерживаем предложение товарищей построить для артиллеристов специальную штурмовую полосу. Это только поможет нам в учебе.

Вслед за Гертелем высказался Линднер:

— Друзья, я понимаю, что нам действительно нужна еще одна штурмовая полоса. Я лично за ее устройство, — Он оглянулся, посмотрел в сторону своих товарищей. - iЯ надеюсь, что наш расчет полностью поддержит предложение расчета Хаука.

Поскольку других предложений не поступило, Лахман коротко объяснил, что у них уже составлен план работ, которые предполагается начать в следующее воскресенье.

На этом собрание закончилось, и солдаты, оживленно делясь мнениями, разошлись.

Воскресенье выдалось солнечное. По голубому небу плыли легкие облака. На крышах оживленно чирикали воробьи.

Перед казармой строились солдаты. Один нес на плече лопату, второй — кирку, третий — лом… Появились Штелинг с голубым флагом в руках и Вернер с аккордеоном. Тут же были Кастерих, Брауэр и остальные офицеры батареи.

Образовалась целая колонна, стройная и шумная. Никто не командовал, все становились в строй добровольно. Кто-то запел песню, остальные подхватили. Колонна двинулась. Рядом с Эрдманом шли Линднер и Лахман, справа от Баумана шагал Гертель, слева — Бюргер. Возглавлял колонну унтер-офицер Вернер Хаук. Песня лилась над колонной.

Перед самым Пасевалком полил дождь. Когда поезд въезжал под своды вокзала, Рената прижалась лбом к оконному стеклу, чтобы сквозь серую дождливую пелену лучше разглядеть встречающих. Кто-то из пассажиров толкнул ее чемоданом, но она не обратила на это никакого внимания. Громкий голос диктора в динамике, гул пассажиров, лязг электрокаров с багажом, свистки кондукторов и паровозов — все это перемешалось и слилось в один монотонный шум, без которого трудно представить себе вокзал.

Состав въехал под своды вокзала. Вагон, в котором находилась Рената, оказался напротив газетного киоска на платформе.

В самом конце платформы Рената увидела мужчину. Он сделал несколько шагов и остановился, недоуменно озираясь по сторонам. Не видя того, кого он пришел встречать, мужчина как-то по-детски вытянул вперед губы. Он даже привстал на цыпочки, чтобы лучше видеть, но и это не дало никакого результата. Потеряв всякую надежду, мужчина повернулся кругом и решительно направился к выходу.

— Манфред! — громко закричала Рената.

Мужчина обернулся и, обрадованный, побежал ей навстречу.

— Рената! — с радостным упреком произнес он. — Наконец-то! Я встречаю уже четвертый поезд. Наконец-то ты здесь!

— Это еще ничего не значит.

Словно не заметив намерения Манфреда обнять ее, девушка взяла свой саквояж и пошла. Манфред догадался отобрать его у нее лишь через несколько шагов.

Они вышли из здания вокзала. Рената недовольно осмотрелась. Все кругом было серым и мокрым от дождя. На единственной скамейке, стоящей возле окошка багажной камеры, жались друг к другу промокшие женщины.

Манфред снова по-детски вытянул губы и, глядя куда-то мимо Ренаты, сказал:

— Твой поезд прибыл с опозданием. Автобус уже уехал, а такси в такую погоду днем с огнем не сыщешь.

— Прекрасно! Ты же все здесь знаешь, разве нельзя найти какое-нибудь убежище?

— Только привокзальный ресторан…

Итак, они стояли друг против друга после долгой разлуки, и обоим казалось, что расстояние между ними нисколько не уменьшилось, несмотря на встречу.

Потом оба от нечего делать стали разыскивать достопримечательности вокзала, но таковых не оказалось. Затем каждый уголком глаза незаметно разглядывал другого.

«Ему бы пора уже сходить в парикмахерскую, — думала Рената, разглядывая Манфреда. — Вид у него усталый. Лицо осунулось, но от этого он выглядит более мужественно. От него пахнет казармой, хотя он и в гражданском костюме. Табаком тоже попахивает. Разве он курит? И чего он смотрит на багажное окошко, как будто меня здесь вовсе и нет!»

«Как свежо она выглядит, — думал о Ренате Манфред, — а ведь семь часов провела в поезде. Но эта прическа… Я, право, не знаю. Эта высокая прическа делает ее еще строже. В ней издалека можно признать учительницу. Интересно, не перепачканы ли у нее пальцы чернилами? И чего она уставилась на дверь, как будто меня здесь нет!»

Так они и стояли молча. Каждый из них словно боялся заговорить о самом главном. Не заговорили они об этом и тогда, когда, сидя в такси, ехали в Бергхайде. Вели какой-то ничего не значащий разговор, и то только для того, чтобы не говорить о главном.

— Вот мы и приехали! — проговорил Манфред, вылезая из машины.

Дождь все еще лил. Пока Рената раскрывала зонтик, голова ее вся промокла.

— Пошли, — предложил Манфред и, взяв ее под руку, повел в темноту.

Рената споткнулась о камень. Ветки кустарника хлестали ее по ногам. Она даже упала бы, если бы ее не держал Манфред.

«Да, конечно, он курит», — решила она, когда Манфред поцеловал ее в губы и, подняв на руки, понес через лужи. Рената слышала, как ее саквояж на ремне бьет Манфреда по ноге. Левой рукой он держал ее под коленками, а правой обнял за талию. Постепенно его шаги стали короче и тяжелее. Дойдя до какой-то лестницы, Манфред остановился.

Встав на ноги, Рената привычным движением привела в порядок свою прическу.

— Жаль, конечно, но дальше ты меня все равно нести не смог бы.

— Тучка ты моя милая, я готов нести тебя на руках от самого Дрездена! — сказал он.

Этим и было сказано все самое важное.

Манфред нажал на кнопку, и за дверью раздалась нежная трель звонка. В глазке мелькнул свет.

Дверь открыл хозяин дома. Он учтиво поздоровался с Ренатой, которая внимательно изучала его.

Воротничок был ему явно тесен, давил. Лицо майора Хута покраснело. Рената нашла, что он очень похож на истопника их школы.

«Как несимпатично выглядит майор в домашней одежде», — подумала девушка.

В доме было тепло, пахло чаем и чем-то жареным. Рената сразу же почувствовала, как она проголодалась.

Из боковой комнаты вышла жена майора, фрау Хут, — учительница и директор местной школы. Она сразу же попыталась растопить лед отчужденности.

У нее были теплые серо-голубые глаза, узкое лицо и полные губы. Ренате она понравилась с первого взгляда. Однако доброе впечатление улетучилось после первых же слов фрау Хут:

— Я очень рада, что вы приехали, Коллега.

Рената подала ей свою маленькую, но твердую руку подумав при этом: «А ей, оказывается, известно больше, чем я предполагала. И она и муж все знают». Отчужденность Ренаты не только не исчезла, но даже усугубилась.