Вальтер Флегель - Командир полка

Харкус пожелал всем успешного рабочего дня. Всю прошлую неделю он не давал офицерам покоя и сам не имел ни одной спокойной минуты. И вот сегодня Берт решил заняться каждым офицером в отдельности.

— У тебя найдется свободное время для меня? — спросил Харкус, обращаясь к Веберу.

Подполковник пожал плечами и ответил:

— В восемь у меня беседа с заместителями по политчасти, а вот сколько она продлится, я и сам точно не знаю… — И он еще раз пожал плечами.

— Я приду на эту беседу, — пообещал Харкус. — Мне есть что сказать им.

Не похоже, чтобы Вебер обрадовался этому обещанию. Вид у него был такой, будто он о чем-то сосредоточенно думает.

— У тебя усталый вид, Курт, — заметил Верт.

— А ты и сам выглядишь не очень-то отдохнувшим, — сказал Вебер, и брови его взлетели вверх.

— Оно и не удивительно! — парировал замечание Вебера Харкус. — До часу ночи я был на охоте.

— Ну и?.. — вмешался в разговор Гаупт, который слыл в полку заядлым охотником. — Повезло?

— Разумеется, повезло! Тем более что я был не один.

— А кто же с тобой был? — поинтересовался Вебер.

— Диана.

Гаупт засмеялся. Кисельбах и Вебер переглянулись.

А Берт уже был занят тем, что подробно рассказывал Гаупту, как он одним выстрелом свалил дикого кабана.

За последние дни Берт несколько осунулся, однако нисколько не утратил прежней оживленности и подвижности. Он не только рассказывал, но еще и подкреплял свой рассказ красноречивыми жестами, к которым вообще прибегал редко.

Держался Харкус так непринужденно, будто между ним и остальными офицерами не было никаких трений, или, по крайней мере, если они и были, то давным-давно преодолены.

Офицеры оживились. Лишь один Келлер нервно курил, чувствуя себя как-то неспокойно. Ему вообще хотелось уйти, но из-за желания узнать из первых уст, как отстрелялась шестая батарея, он остался. Вынув изо рта недокуренную сигарету, он потушил ее и сунул в портсигар.

Как только Харкус закончил разговор с Гауптом, Келлер обратился к нему:

— Товарищ майор, разрешите спросить, как дела в шестой батарее?

— Эта шестая дорого обошлась мне, — ответил майор и засмеялся. — Слишком дорого, скажу я вам. Ее подъем по тревоге обошелся мне в триста марок.

— Как это так?! — удивился Гаупт.

— Батарея уложилась во все нормативы, правда, не все получили отличную оценку. Я обещал им премию.

Келлер кивнул. От Харкуса не ускользнуло недоумение капитана.

«Чем лучше будут выглядеть другие подразделения полка, тем хуже будут казаться результаты первого артдивизиона», — подумал капитан, услышав слова майора. Но командир полка угадал тайные мысли Келлера, правда, он был рад, что капитан не стал с ним спорить.

— Да, к слову сказать, — продолжал майор, обращаясь к Келлеру, — вы хоть и запоздали с переводом техники на зимнее обслуживание на день, однако в срок все-таки уложились. Ваш дивизион в числе первых получит премию в триста марок. Я сегодня же отдам приказ.

Келлер поблагодарил командира за премию, о которой, честно говоря, он даже и не думал. Теперь он решил наградить лучших водителей перед их увольнением из армии. Разумеется, Келлеру было бы приятнее, если бы неделю назад командир полка сказал о его дивизионе то, что он сегодня сказал о шестой батарее.

Келлер пошел в штаб. Офицеры, стоявшие перед штабом, с облегчением вздохнули.

— Товарищ майор, я очень рад, что в полку вы нашли хоть что-то хорошее, — сказал Харкусу Пельцер. — Надеюсь, вы понимаете, что таких хороших показателей батарея не могла достичь за каких-то пять дней, следовательно, это результат более ранней работы, что меня лично особенно радует.

Гаупт и Кисельбах согласно закивали.

Офицеры замерли в ожидании ответа командира полка.

Харкус не заставил себя долго ждать.

— Меня лично, товарищ подполковник, успокаивает нечто другое, — сказал майор. — Успокаивает и радует меня то, что в полку, несмотря на имеющиеся недостатки, есть и такая батарея.

— Вы думаете, она у нас одна? — спросил Кисельбах. — Можете поверить нам на слово: таких подразделений в полку много.

— Поживем — увидим! — ответил Харкус.

Все замолчали, как будто только что и не было никакого разговора. Между тем офицеры радовались тому, что на примере шестой батареи смогли доказать Харкусу, что в полку далеко не все плохо.

Однако командира полка хорошие показатели шестой батареи не успокоили. «Поживем — увидим!» — ответил он своим заместителям, а это означало, что он не потерпит, чтобы в части все шло так, как до сих пор.

Вебер не звал, что ему делать. Чувство беспокойства не покидало его. Он не знал, подождать с партийным собранием до пятницы или провести его раньше. Как бы потом не оказалось, что он опоздал.

Постепенно офицеры разошлись по своим местам, чтобы снова встретиться днем, за обедом.

Неожиданно Харкус почувствовал приступ голода. В последний раз он ел в четвертом часу ночи: доел кусок колбасы, что ему дал Вилли. С тех пор во рту у него маковой росинки не было.

По дорожке шли солдаты батареи. Обер-лейтенант Экснер громко подал команду:

— Батарея, смирно! Равнение направо!

Солдаты перешли на строевой шаг, приветствуя командира полка. Прошли, держа равнение, четко печатая шаг.

Рабочая неделя началась хорошо.

Среди солдат, шедших в строю, Харкус узнал Каргера, с которым ему так и не удалось пока поговорить.

«Кисельбах сказал, что в части это не единственная хорошая батарея, — думал Харкус. — Вполне возможно, но ведь так оно и должно быть».

Харкус пошел в столовую.

Позавтракав и выпив кофе, он направился в штаб. Когда проходил через кабинет секретарши, заметил на подносе шесть кофейных чашек.

— Зачем столько чашек? — поинтересовался Харкус у фрау Камски.

— У вас гости, — ответила секретарша и, кивнув на кофейник, добавила: — Я думаю, что вам неплохо бы зарекомендовать себя гостеприимным хозяином. Это произведет прекрасное впечатление, и очень скоро о вас хорошо заговорят в поселке. У меня есть немного печенья, и если товарищ майор разрешит…

— Гости?

Фрау Камски поставила кофейницу на тарелку и сказала:

— Беседа может затянуться. Здесь ведь и фрау Мейер, а если она начнет говорить, то не скоро…

— Подождите! — Майор хлопнул себя по лбу. — Какие гости? При чем тут поселок? Какая Мейер? Я ничего не понимаю.

— Несколько женщин из поселка хотят с вами поговорить.

— Именно сейчас? Почему же они не сообщили об этом заблаговременно? А вы почему не отослали их обратно?

— Это я могу сделать с офицерами, но не с женщинами, — проговорила фрау Камски, доставая из шкафа печенье.

— Тогда я сам сделаю это…

— Товарищ майор, — перебила его секретарша. — Послушайте меня: не делайте этого. Вежливость и гостеприимство всегда и везде ценились. — Тон, каким эти слова были произнесены, подействовал на Харкуса, а может, ему просто не хотелось спорить с этой седовласой энергичной женщиной, которая до него работала секретаршей уже у трех командиров, вела их деловую переписку, варила им хороший кофе и, видимо, тоже давала добрые советы.