Вальтер Флегель - Командир полка

— Нет, только одна просьба.

— Говорите.

— Скажите тому, кто столь детально информирует вас о состоянии дел в полку и обо мне лично, чтобы он как можно скорее попросил перевода в другую часть.

Брайткант усмехнулся, а Венцель сказал:

— Ему я сказал уже кое-что, можете не беспокоиться.

Харкус попрощался. Полковник и подполковник пожали ему руку, а Брайткант сказал:

— До пятницы.

— Ну и упрямец! — заметил Венцель, когда Харкус ушел.

— Мне лично он понравился, — сказал Брайткант. — Он знает, чего хочет, а хочет он хорошего.

— Но как он этого добивается!

Брайткант пожал плечами и сказал:

— По-моему, начал он правильно, а я, возможно, прав, что не мешал ему в этом.

— Никто из нас ему не мешает. Мы только стараемся направить его на правильный путь. Я его давно знаю еще с тех пор, когда он был командиром батареи.

— Меня беспокоит собрание в пятницу.

— Я пошлю на него и Штокхайнера. Ты не возражаешь?

— Нет, конечно.

— Это собрание ни в коем случае не должно обернуться против Харкуса.

— А как ты думаешь, зачем я тогда туда еду?

Рядовой Древс сидел за баранкой и читал книжку, которую оставил майор Харкус.

Когда майор сел в машину, водитель захлопнул книжку. От неожиданности он немного испугался и не сразу протянул книжку майору.

— Вы ее прочли до конца, товарищ майор?

— Нет еще.

— Я хотел бы ее дочитать.

— Хорошо, оставьте ее у себя до завтра.

— Я эту книгу еще сегодня прочту!

Харкус взял книгу в руки, перелистал несколько страниц, но читать не стал: во время езды какое чтение? Да и настроение после разговора с полковником Венцелем было не то. Книгу он взял в руки лишь только потому, что она напоминала ему о Кристе.

— Чего мы ждем? Езжай в полк!

Древс включил скорость, и машина помчалась по дороге.

— Захотел взять реванш? — спросил Шварц, расставляя фигуры на шахматной доске.

Цедлер посмотрел на часы и покачал головой.

— Только не сейчас. Через двадцать минут мне смену разводить по постам, — задумчиво произнес он, думая о Карин, которая в это время, наверное, спит уже дома на диване.

Со вчерашнего дня, когда Цедлер расстался с Карин на вокзале, он постоянно думал о ней. Пахло осенней пожухлой листвой и далеким сосновым бором. Сейчас, после отъезда Карин, он как-то по-особому стал чувствовать природу.

Расставив фигуры, Шварц сделал ход, а затем, отодвинув доску, прислонился к стене. Он наблюдал, как Цедлер вытащил из кармана конверт и начал внимательно читать письмо. Лицо у ефрейтора при этом повеселело, уголки рта поползли вверх.

Шварцу хотелось спросить, что так обрадовало друга в письме; он охотно поинтересовался бы и тем, почему Цедлер остался в армии еще на целый год и почему он выбрал именно его и Рингеля в свидетели при регистрации своего брака с Карин. Настоящими, большими друзьями они, можно сказать, никогда не были: их мало что связывало. И все же выбор Цедлера почему-то пал на Шварца.

Два часа, проведенные в ресторане, прошли незаметно за поздравлениями молодых, за рассказами веселых историй и анекдотов.

Когда все вышли из ресторана на улицу, Шварц остановился и внимательно оглядел Цедлера и Карин. Он смотрел на них до тех пор, пока Рингель не крикнул ему:

— Ну, пошли же! Для нас с тобой свадьба уже кончилась!

— А жаль!

— Не корчи физиономию…

Цедлер еще раз посмотрел на лежащее перед ним письмо, и улыбка еще шире расползлась по его довольному лицу.

Шварц придвинул к себе шахматную доску. Шахматы он любил самозабвенно. Для него эта игра была равносильна занятиям математикой, где нужно как следует шевелить мозгами. Играя в шахматы или продумывая возможные комбинации ходов, Шварц забывал обо всем на свете. Раньше он никогда не играл в шахматы так много, как сейчас. Однако, даже играя в шахматы, он, по сути дела, оставался один, так как достойных противников не находил. Поэтому очень часто он углублялся в решение различных шахматных задач, помещаемых в журналах, мысленно сражался со знаменитыми мастерами.

Но вот с Цедлером Шварц всегда играл охотно. Обычно после двух-трех сыгранных партий они вели оживленные разговоры, которые никогда не касались служебных дел.

Через несколько минут унтер-лейтенант Каргер вызвал к себе Цедлера. Письмо осталось лежать на столе.

«…Шлем тебе самый сердечный привет и пожелания успехов в службе…» — осторожно прочитал Шварц. Ниже следовал целый ряд незнакомых подписей и шесть подписей родственников Цедлера.

— Это мне моя бригада прислала, — объяснил вернувшийся Цедлер. — И часть премии мне переслали. Мои тоже под письмом подписались.

— За что же тебе давать премию, если ты давно не работаешь, а служишь?

— А у нас в бригаде так заведено. Бригадир написал письмо нашему командиру и спросил его, как я служу. Командир ответил, что хорошо. А раз хорошо, то часть премии и мне полагается.

— И так будет все три года, пока ты служишь в армии?

— Да.

— Вот это да! — удивился Шварц и, подержав черного ферзя, поставил его обратно на доску.

— А как ты думаешь, чем я буду заниматься через два года, когда вернусь домой?

— Тогда твоя бригада вряд ли захочет, чтобы ты работал у них, разве что разнорабочим, потому что за время твоего отсутствия там произойдут большие изменения, и все это без тебя, а ты тем временем станешь командиром орудия, быть может, даже командиром взвода, но для твоей бригады это не имеет никакого значения.

Цедлер выбил трубку, затем снова набил ее табаком, спросил:

— Я забыл, в каком институте ты работал до армии?

— В институте проектирования счетно-решающих машин.

— А после демобилизации что станешь делать?

Шварц пожал плечами:

— Сначала нужно демобилизоваться, а там видно будет… А ты чем займешься?

— Демобилизуюсь я осенью, один годок после этого поработаю слесарем, а затем пойду учиться. Через три года получу диплом инженера-строителя, вернусь в НИИ, который, быть может, пошлет меня по договору за границу.

Шварц снял очки. Что он мог сказать ефрейтору? В этот момент в комнату вошел Грасе и скомандовал:

— Очередной смене приготовиться к следованию на посты!

В комнате начальника караула зазвонил телефон. Каргер снял трубку. Дежурный по полку сообщил, что командир полка идет проверять караул, так что все должно быть в порядке.

— Все будет в порядке, — ответил Каргер.

— Четвертая батарея вышла в передовые.

— Я знаю.

Когда смена была выстроена, начальник караула сказал:

— Товарищи, не исключена возможность, что командир полка захочет проверить посты, будьте особенно бдительны.

Под вечер подул сильный ветер и пошел дождь. Правда, скоро дождь перестал, но ветер не только не стих, но стал еще сильнее: на смену солнечным летним дням пришли осенние.