Вальтер Флегель - Командир полка

— Или возьмем, например, другой случай, — продолжал Каргер. — В мае в полк прибыло новое пополнение. Несколько человек направили к нам. Как всегда, спросили, есть ли среди новичков солдаты, которые не умеют плавать. Таких оказалось очень мало. И вдруг осенью на каком-то совещании я услышал, как нашу батарею хвалили за то, что за летние месяцы мы добились хороших результатов — все солдаты у нас научились плавать. Я заинтересовался этим, и что же выяснилось? А выяснилось, что в мае, когда к нам пришли новички, Экснер дал сведения, что из пришедших двадцать человек не умеют плавать, хотя это было далеко не так.

Харкус негромко засмеялся, заметив:

— Это старый трюк, в молодости я и сам к нему прибегал.

— Это еще бы ничего, — продолжал Каргер, — но порой он выкидывает трюки и почище, и это меня беспокоит. Что вы скажете, если я попробую передать вам речь командира батареи, с которой он обратился к новичкам. — Каргер изменил голос и продолжал: — «Я вас поздравляю! Вы только что получили военную форму и стали солдатами, солдатами лучшей батареи в полку. Быть лучшим не только хорошо, но и выгодно: это означает получать медали, премии, внеочередные отпуска. Кто не хочет служить в такой батарее, шаг вперед! Как я вижу, вы все согласны со мной! Хорошо. Полтора года — срок небольшой. Каждый должен стараться изо всех сил. Как я, например! Тогда все будет хорошо».

Харкусу были знакомы такие речи. Нечто подобное обычно говорили молодые офицеры, скрывая за этими словами отсутствие опыта и свою неуверенность. Однако Экснер, уже не год ходивший в звании обер-лейтенанта, не имел, пожалуй, оснований жаловаться на отсутствие опыта или на страх.

— В таких речах содержится немного угрозы, немного обещаний, — заметил майор. — Новичков приучают служить по принципу: «Ты со мной хорошо обходишься — и я с тобой хорошо». Экснер не только говорит об этом, но и действует так. Некоторым командирам взводов и унтер-офицерам нравится такой подход к молодому солдату, так можно скорее достичь конечных результатов, чем внушением, к тому же не нужна длительная и кропотливая воспитательная работа. И служить можно спокойнее. Для многих солдат такой офицер становится примером. Более того, Экснер иногда подвозит кого-нибудь из солдат в своей машине, стараясь завоевать у них дешевый авторитет. Я с ним из-за этого не в ладах, — продолжал Каргер. — В своем взводе я такого не допускаю. За своих я готов руку положить на огонь, а вот за остальных — сначала подумаю, хотя я и являюсь старшим на батарее.

Харкус внимательно слушал Каргера. И хотя у майора осталось самое лучшее впечатление о четвертой батарее, он не перебивал Каргера, не возражал ему, считая, что свою батарею унтер-лейтенант знает лучше, чем командир полка.

— Вы об этом с кем-нибудь уже говорили? — спросил Харкус офицера.

— Кое с кем из наших коммунистов. На следующей неделе мы собираемся поговорить об этом на партийном собрании, а два месяца назад я рассказывал об этом подполковнику Веберу.

— Ну и как он?

— Он сказал мне тогда: «Проверим. Нам сейчас нужно провести выборы, затем — стрельбы, а после и этим займемся». С тех пор мы с ним об этом не говорили.

Несколько шагов они шли молча, потом Каргер спросил:

— Вы вот говорили, что еще проверите нашу батарею, правда это?

— Возможно, и проверим.

Рассказ унтер-лейтенанта навел майора на мысль о том, что принцип «довольствоваться частичным успехом» — общая болезнь всех подразделений полка. Теперь Харкусу стало ясно, почему Каргер просил проверить их батарею еще раз: офицер хотел, чтобы командир полка имел правильное представление об их батарее.

«Хорошо бы их перепроверить, но вот беда: полковник Венцель сказал, что с тревогами пора покончить. Хотя он же сказал, что нужно подобрать батарею для передачи ей новой техники, а для этой цели подходят только две батареи — четвертая и шестая. Никто, даже сам Венцель, не будет против, если под видом поиска достойной батареи я проведу еще одну проверку четвертой батареи. А чтобы не злить Венцеля, не стану поднимать батарею по тревоге, просто выведу ее на учение среди бела дня, заранее заручившись согласием Герхарда, Гаупта и Вебера. Правда, об этом Каргеру пока не стоит говорить».

На фоне вечернего неба виднелись веберовские ели, которые Вебер посадил перед входом в клуб. Одно из окон клуба было освещено.

Майор Харкус подошел к зданию. Дежурный по клубу оказался на месте. Увидев командира полка, он вскочил и начал докладывать, но майор остановил его жестом руки.

— Кто так поздно находится в библиотеке? — спросил майор дежурного.

— Библиотекарша, товарищ майор, — ответил дежурный. — Час назад была еще одна женщина из поселка, но она уже ушла.

— А что библиотекарша делает там в такое время?

— Не знаю, товарищ майор. Я слышал, как стрекотала пишущая машинка, шаги слышал. Потом библиотекарша спустилась вниз и принесла мне чашечку черного кофе. Она сказала, что еще немного задержится, а потом запрет библиотеку и передаст мне ключ. Я со своего места никуда не уходил; сейчас в библиотеке народу нет.

— Я сам поднимусь в библиотеку и посмотрю, — проговорил майор.

Унтер-лейтенант Каргер стоял в сторонке, наблюдая за майором, о котором в поселке говорили, что он ухаживает за Кристой Фридрихе. Слухи ходили разные, в том числе и не слишком лестные. Каргеру не нравилось то, что, по сути дела, никто не протестовал против этих слухов: разве что жена Вебера да еще одна учительница из поселковой школы, которая и рассказала жене Каргера о сцене в магазине. А было это так.

Криста вошла в магазин и поздоровалась. Несколько женщин ответили ей. А одна из них тихо, но внятно сказала:

— Вот теперь она правильного жениха себе подцепила, фрау комполка! Быстро у нее это делается: то с одним, то с другим!

Кто-то из женщин засмеялся.

— В воскресенье, когда все были в полку, он забрал ее с собой и подался на охоту.

— Кто знает, что это была за охота?

В этот момент из-за полок с товарами раздался раздраженный женский голос:

— А вас так и распирает от зависти и любопытства! — Слова эти произнесла фрау Вебер. — Лишь бы языками трепать!

— Ну, ну!

— Оставьте их в покое и поговорите лучше о себе.

Фрау Каргер, узнав об этом, сказала мужу:

— В поселке всегда так! Есть люди, которые не знают, куда себя девать от безделья, вот они и сплетничают. Ничего страшного в этом нет. Твоему Харкусу ничего от этих разговоров не сделается…

Каргер посмотрел на освещенное окошко библиотеки, но ничего в нем не увидел.

«Разумеется, Харкуса от этого не убудет», — подумал Каргер, но ему было неприятно, что о его командире ходят такие слухи.

Подойдя к двери библиотеки, Харкус на миг остановился, а затем вошел, даже не постучав. В комнате горела только настольная лампа, и свет ее падал на пишущую машинку со вставленным листом бумаги. За машинкой, положив голову на стол, безмятежным сном спала Криста, повернув лицо к окну. На спинке стула висел ее жакет. Пахло кофе, возле машинки стояла пустая кофейная чашечка и лежал кусок сахара.