Войцех Жукровский - Направление – Берлин

Тот двинулся не спеша, обиженный, всем своим видом давая понять, что ничего не боится. Провод уходил дальше, в самую гущу леса, теряясь где-то в зарослях папоротника.

Неожиданно лес поредел. В глаза им ударило слепящим блеском низкое солнце.

– Смотри! – показал капрал.

На поросшем травой холме возвышалась триангуляционная вышка, легкая конструкция, сколоченная из бревен, потемневших от дождей. Провод уходил туда. Они видели, как он красной нитью взбегал к площадке на самом верху. Никакого движения на площадке не было, но, если наблюдатель лежал, он мог над вершинами деревьев обозревать деревушку, откуда они пришли, и плавный поворот шоссе.

– Что будем делать? – шепотом спросил Залевский. – Нас перестреляют, прежде чем мы до них доберемся.

– А мы попросим их спуститься, – пробурчал Войтек. – Прикрывай! Помни: за твоей спиной тоже лес.

Залевский припал к стволу раскидистой сосны, оперев автомат о толстую ветвь. Казалось, лес вокруг дышит, слышно было, как шуршит хвоя, словно задевая о стеклянный купол.

Капрал присел на корточки, достал из кармана перочинный нож и начал перерезать провод; работа подвигалась медленно. «Он прервет им связь, и тогда выяснится: есть ли кто-нибудь наверху – кому-то придется спуститься и проверить, где обрыв. Подойдет сюда, а мы его – по башке, – смекнул Залевский, но его уже злила самоуверенность капрала: посоветоваться не мешает, какую он готовил ловушку. – Ну погоди же, я докажу, кто из нас проворнее».

На вышке кто-то зашевелился. Да, это немец в маскхалате. Отчетливо обозначилась его горшкообраз-ная каска. Вот он спускается по лестнице.

Капрал весь подобрался, как лесной кот для прыжка.

Грохот близкого выстрела оглушил его. Это поторопился Залевский.

Немец откинулся назад, распростер руки и рухнул вниз. Оброненный им автомат застучал по ступенькам.

– Что, наметанный глаз! – Залевский опустил оружие. – Даже пикнуть не успел…

– Кто тебе велел? Идиот! Нам живой требовался, трупов вокруг достаточно.

– Что вы набрасываетесь, – пробовал защищаться Залевский, но тот подскочил к нему, крепко схватил за грудки, яростно процедил:

– Не люблю, когда мне путают карты. Не гнал? Тогда стой и смотри, а потом благодари за науку… А теперь убирайся. Чтобы я больше тебя здесь не видел!

Залевский, склонив голову, неприязненно взглянул на капрала. Забросил ремень автомата на плечо. Вдруг он заметил, что на вышке вторично приподнимается какая-то фигура.

– Вон тебе второй, можешь пальнуть!

Войтек стремительно повернулся. На верхней платформе он увидел немца, который поднял голову, а потом просунул между досок палку с привязанным на конце носовым платком. Он размахивал ею, давая понять, что сдается.

– Ну, слазь! – рявкнул Наруг так, что эхо отозвалось в лесу. – Komm! Komm! [5]

Немец, расхрабрившись, встал, подняв обе руки. Он размахивал палкой с белым платком.

И тут грянул выстрел. Немец, переломившись пополам, перегнулся через перила. Палка с носовым платком, кружась, упала в траву.

– Я тебя проучу, щенок! – рявкнул Наруг и бросился туда, откуда, как казалось ему, только что стрелял притаившийся Залевский. Но он ошибся: короткая очередь, посланная из чащи, полоснула над самой его головой. Он нырнул в высокий папоротник. И, как ящерица, пополз к кряжистой сосне. Теперь он осторожно осмотрелся вокруг. Тишина звенела в ушах.

И вдруг среди деревьев капрал увидел его: ствол в одном месте как бы утолщался, это, подобно трутовику, выступала немецкая каска, пестрый маскхалат сливался с тенью листьев и пятнами света.

Войтек медленно поднял ствол автомата. Но тот был бдительнее, выстрелил первым. Пули плотно увязли в стволе дерева, напоенного соками, срезав толстый пласт коры.

Капрал пустил очередь наугад. Он услышал, как враг убегает, услышал приглушенный топот ног по пружинящей дернистой почве и треск раздвигаемых сухих веток.

Наруг бросился вдогонку. Он бежал не следом, а пытался обогнать врага, отрезать ему путь. Он прислушивался к отзвукам. Немец торопливо продирался вперед. Он еще дважды выстрелил для острастки.

Оба все больше отдалялись и исчезли в зарослях среди старых сосен.

– Я тебя не выпущу, – кусал губы Наруг, лавируя среди молодых колышущихся осинок. Листья вокруг него трепетали будто в тревоге. По ним скользили солнечные блики.

Залевский услышал стрельбу в глубине леса. Он кинулся туда. Но все опять затихло, и он сбавил шаг, выбирая более удобный путь. Тыльной стороной ладони он смахивал паутину, которая облепляла лицо.

– Hände hoch! [6]– обрушилось, как удар прикладом.

Он замер, медленно поднял руки. Автомат болтался на плече – прежде чем он сорвет его, немец изрешетит ему спину.

Из кустов вылез старый солдат с насмешливой миной. Остановился, почти упираясь в Залевского автоматом, и тогда тот, зажав самый конец ствола под мышкой, вырвал оружие из его рук и отскочил в сторону.

– Ну, твое счастье, что я не ранил тебя в живот, – облегченно вздохнул Залевский, разглядев знакомое лицо. – Хороши шуточки!

– Да ведь ты шел как на прогулку, за полкилометра тебя слышно. Чуть мне руку не сломал, – он потер намятую мышцу.

– Я спешил вам на помощь. Что произошло? – Залевский повел дулом в глубину леса.

– По проводу мы добрались до бункера. Там была рация. Часового пришлось прикончить, остальных выгребли, как раков из норы. Наши еще возятся там – взваливают все хозяйство на пленных… А где Войтек?

– А черт его знает. Он меня прогнал, и я ушел.

– Ты наступил ему на мозоль?

– Я шлепнул немца. А Войтек хотел взять его в плен. Но тотчас появился второй и сразу сдаваться.

– Почему же ты ушел? Войтека оставлять одного нельзя было. Откуда ты знаешь, что таится за тем кустом?

Залевский невольно поднял автомат. Лес молчал. Но им показалось, что издали доносятся голоса, звуки шагов. Да, это сержант Валясек конвоировал пленных.

– Слушай, а что за парень этот капрал? Чего он так задается?

– Наруг?

– Ну, да.

– Его все у нас любят. В лесу прошмыгнет, как лис, и мигом, как курицу, придушит немца, так что тот и охнуть не успеет. А какой разведчик! Партизан, – добавил старый солдат, словно этим все было сказано. – Два года в Армии Людовой [7]орудовали под Скаржиском.

– Поэтому сразу и невзлюбил меня. Не нравятся ему аковцы. Он поверил, будто мы сидели на корточках, точно зайцы, «взяв оружие к ноге», – горько пошутил Залевский.

– Почему на корточках?

– Потому что у нас были в основном пистолеты, и, чтобы взять их к ноге, нам приходилось сидеть на корточках.

Поджав губы, он посмотрел в глаза собеседнику, как бы ища вызова, но тот только пожал плечами.

– Было и прошло. Чего ради искать врагов, если у нас есть один – самый заклятый враг. Слышишь, как его молотят русские? Он уперся на Одре и не думает отступать.