Николай Сташек - Крутыми верстами

Осматривая подразделения, Дремов, как бы думая вслух, громко повторял:

— У солдата все должно быть на своем месте, а боеприпасы — в избытке.

— Поднагрузились, товарищ командир, — послышалось из строя.

В заключение смотра Дремов решил поговорить с офицерами.

— Вам предстоит выполнять боевую задачу в значительном отрыве от главных сил полка. Задача новая, необычная и далеко не легкая. Дело не только в том, что даже в самой сложной обстановке вам не придется рассчитывать на немедленную помощь со стороны других подразделений полка, а противник к уже имеющимся в том районе силам сможет быстро подтянуть специальные охранные подразделения. Следовательно, батальон должен быть в готовности вести бой с численно превосходящим врагом, и довольно продолжительное время. Конечно, мы будем спешить с выходом в тот район, но надо рассчитывать на худшее. Может получиться даже так, что из-за отсутствия связи вы не сможете получить нашего совета. Так что каждому из вас предоставляется полная возможность проявить свою командирскую зрелость и способности. Особое внимание следует обращать на разведку. Только она может предотвратить внезапные удары противника. Это, конечно, ни в коем случае не означает, что вы должны излишне осторожничать. Нет. Каждый солдат и офицер, каждое подразделение и батальон в целом должны действовать дерзко, решительно, но не бездумно. Главное — расчет и смекалка.

Офицеры зашумели, Дремов, сделав паузу, спросил:

— Что-то неясно?

— Все ясно, товарищ командир! — ответили в один голос офицеры. — Задачу выполним.

Через несколько минут послышались приглушенные команды. Подразделения погрузились на машины, и батальон тронулся. Дремов поспешил к штабу, накоротке развернувшемуся в развалинах попавшегося на пути кирпичного завода. У стенки первой развалины ему бросилась в глаза запыленная легковая машина. «Чья может быть?» — подумал он, но, услышав доносившийся из темноты разговор, догадался, что в полк какими-то судьбами попал член Военного совета армии. Подойдя ближе, представился. Генерал полол руку.

— О делах в полку товарищ Великий уже обстоятельно доложил. Идут они у вас, как я понял, неплохо. Оказались вы впереди многих наших стрелковых частей. Что ж, так и дальше держать! — Генерал, вскинув голову, встретился с Дремовым взглядом. — Очень похвальны ваши начинания. Уверен, что инициативу, поддержанную комдивом, одобрит и командарм. Мне представляется, что, если мы начнем высылать усиленные передовые отряды от каждого полка, противник будет лишен возможности маневрировать. — О чем-то подумав, генерал спросил: — Приказы о присвоении званий и о награждениях получили?

Дремов переглянулся с Великим, оба пожали плечами.

— Видать, нет, — понял заминку генерал. — В таком случае мне представляется возможность сообщить, что вам обоим присвоены очередные воинские звания, а многие ваши солдаты и офицеры награждены правительственными наградами. Вы, товарищ Дремов, удостоены ордена Ленина, а Великий и Носков — орденов Красного Знамени. Так что поздравляю. Воевали умело и, несомненно, внесли свою лепту в разгром фашистов в ходе оборонительных боев. — Пожав руки, генерал привлек к себе Дремова. Поняв, что его присутствие излишне, Великий спросил разрешения удалиться.

— Так вот, — продолжил генерал, углубляясь в темноту, — хотел вам сообщить, что на рассвете на вашем направлении будут вводиться в сражение части свежего мехкорпуса. Поэтому высылка передового отряда тем более кстати. Решено с выходом на рубеж Додорино — Зимовище дать вашей дивизии небольшую передышку. Пополним вас и личным составом, и вооружением.

Передернув плечами, генерал звучно вздохнул:

— Ух! Видно, давление падает.

— Да, пахнет дождем, — согласился Дремов.

— Успехов вам, товарищ Дремов, ну а мне пора.

Когда «эмка» нырнула в темноту, Дремов подумал: «Всем достается. Вот и он мотается день и ночь, а ведь не молодой».

Стал накрапывать мелкий дождь. Дремов выругался:

— Черт подери! Тянул двое суток и все-таки пошел. Совсем некстати. Резина лысая, моторы изношены. Далеко ли ускачешь на такой технике по раскисшему проселку?

Направляясь в ту сторону, куда поспешил начальник штаба, он услышал доносившийся из развалин шорох в траве и сипловатый женский голос:

— Знаем вас, все вы такие. Коты!

В ответ пробасил мужской:

— Не все! Зачем так огульно? Люблю же…

— Так не любят. Отстань! Убери руки, не распускайся!

Послышалась звонкая пощечина, и вновь чуть ли не со слезами:

— С ним по-хорошему. Сережа да Сережа, а он все свое.

«Ах, Сережа? Значит, Зубков, по прозванию Робинзон. А сипит телефонистка Маруся. Видать, крепко это у них», — подумал Дремов и вспомнил случай, имевший место еще на дуге: когда во время очередного удара вражеской артиллерии оборвалась связь с первым батальоном, Маруся, не сказав никому ни слова, выпрыгнула из траншеи и, ухватившись за провод, бросилась в сторону переднего края, прямо в огненное пекло. Увидев, как она утонула в дыму, майор Великий успел выкрикнуть:

— Вот бес девка! Что, некому больше?

Вопрос был обращен к находившемуся в траншее Зубкову. И тот, не ответив майору, рванулся вслед за Марусей. «Я тебе покажу, чертова кукла!» — выругался капитан.

Через несколько минут Маруся, вся растрепанная, вытирая грязными кулаками слезы, возвратилась на НП. Ни на кого не глядя, шмыгнула к аппарату. Схватив трубку, стала вызывать батальон. Тут же возвратился и Зубков. Спрыгнув в окоп, прошипел:

— Только попробуй мне еще!

Девушка молчала, глядя в землю, но когда подняла глаза, можно было понять, что слова Зубкова ее не оскорбили. Скорее они были ей по душе.

«Вот тебе и Робинзон», — подумал Дремов.

В кузове первой машины, шедшей за ротой Супруна, накинув на головы отяжелевшие под дождем плащ-палатки, сидели, перебрасываясь короткими фразами, капитан Заикин, командир дивизиона майор Гранаткин, минометчик Охрименко, ординарец комбата, да радисты со своими «коробками» за спинами. Капитан Рындин, зажимая в кулак цигарку, трясся в кабине рядом с шофером. Комбат поручил ему вести колонну, и он вел. То и дело наклоняясь к ногам, капитан освещал карту, боясь сбиться с пути.

Перегруженные машины, пробуксовывая на подъемах, прижимались одна к другой. Рындин то и дело подталкивал шофера:

— Жми! Жми! Чего тянешь?

Через окошко, выбитое за спиной у Рындина, Заикин прислушивался к разговорам в кабине и считал, что тревога начальника штаба небезосновательна. А тут машина неожиданно остановилась.

— Что там? — повернув голову к кабине, спросил комбат.

— Сейчас, — прохрипел Рындин, вываливаясь на подножку. — Смотрите, — потянулся он к сбросившему плащ-палатку комбату. — Проехали Тетюшино, сейчас подошли к большаку…