Николай Сташек - Крутыми верстами

Прислушиваясь к разговорам, Дремов был доволен настроением солдат, так как обострившаяся у них ненависть к врагу могла способствовать успешному выполнению боевых задач. «Сложившиеся обстоятельства и настроение бойцов диктуют нам предпринимать какие-то экстренные меры для повышения темпов преследования», — рассуждал Иван Николаевич. В те дни и родилась у него идея бросать полк вперед по частям, по-эшелонно, вести боевые действия самостоятельными отрядами на широком фронте с выходом на фланги и в тыл противника. «Сплошного фронта теперь нет. Надо воспользоваться благоприятной обстановкой для расчленения боевых порядков противника. Чего еще ждать? Самая благоприятная обстановка для проявления широкой инициативы каждым командиром».

Приказав собрать в одну боевую колонну весь имевшийся в полку автотранспорт, Дремов направился к Заикину, намереваясь первым выслать вперед его батальон.

Заметив приближавшегося командира полка, Заикин остановился у обочины дороги.

— Давай сюда, комбат, — позвал Дремов, спрыгнув с коня на ходу. Поздоровавшись, он прислонил развернутую карту к крупу вспотевшего коня. — Вот, смотри, — чиркнул он по карте карандашом. — Через час подойдешь к этому лесу. Видно, лес сухой. В нем и остановись. Дай людям отдохнуть, накорми; если имеешь, не пожалей, выдай по чарке.

Глядя на карту командира, Заикин лишь смутно представлял, что от него потребуется, а Иван Николаевич, пока не раскрывая сути, спросил:

— Сколько у тебя активных штыков?

— В первой роте шестьдесят восемь, у Супруна около восьмидесяти, в третьей…

— Постой! — перебил Дремов. — Значит, в общем потребуется десятка два машин.

Поняв, что батальону предстоит выполнять задачу самостоятельно, Заикин поспешил высказать свое пожелание:

— Хотелось бы захватить побольше боеприпасов, особенно мин.

— Согласен, мины тебе будут нужны. Но учти, с тобой пойдет еще артиллерийский дивизион да Охрименко со своими «самоварами». Оба будут у тебя на своем транспорте за час до выступления. Дивизион желательно поставить в голову. В случае чего он обеспечит развертывание батальона.

— Вас понял.

— Что же ты понял?

— Гм-м! — удивленно улыбнулся комбат. — Раз отдаете все машины, значит, придется рвануть вперед!

— Ничего не скажешь, догадлив ты, но все же послушай задачу. Будешь ты действовать в отрыве от главных сил, и назовем мы тебя передовым отрядом. Ты должен стремительно пройти вот сюда, в Додорино. — Дремов хлопнул карандашом по карте. — Это небольшое село и железнодорожная станция. Немцы отходят по всему фронту. Надо помочь им побыстрее оставить эту станцию. Атакуешь ее внезапным ударом, с ходу.

— Додорино? Не нахожу, — бегая глазами по карте, признался комбат.

— Конечно, не найдешь. Смотришь по-пехотному. Разверни карту до конца. Вот оно, — ткнул Дремов карандашом в угол карты. — Рвись на оперативный простор. С этой минуты считай, что ты уже мехвойско, — усмехнулся Дремов. — Прямой тебе путь в полководцы. Только учти, что станция нам нужна не сама по себе. Есть другие, более важные обстоятельства. Утверждая мое решение, комдив предупредил, что где-то там находится лагерь военнопленных, а рядом с ним еще и концентрационный лагерь — там большая группа наших граждан подготовлена для отправки в Германию. И тех и других надо вызволить. Во-вторых, на станции у немцев большие склады. Их надо захватить и удерживать до подхода главных сил полка. Залог успеха — тщательная разведка и стремительность удара.

— Задачу понял, товарищ командир.

— Хорошо. Не буду задерживать. Выступление в двадцать два.

После встречи с Заикиным Дремов уточнил на ходу задачу Лаптеву, встретился с артиллеристами, побывал на батарее Охрименко. Порядочно вымотавшись, он нашел свой штаб лишь в сумерки.

— Заикин не докладывал о готовности? — спросил первым делом у Великого. — Надо бы с ним отправить кого-либо из штабников. Как считаешь?

— Конечно, надо, — согласился Великий. — Задача новая, да и войск там у него набирается немало. Новикова бы нам теперь в самый раз.

— Получил от него письмо из госпиталя. Поправляется он и больше лежать не намерен. Так что вот-вот может появиться.

Переминаясь, Великий нерешительно поднял глаза.

— Позвольте мне, Иван Николаевич, не подведу.

Дремов посмотрел на майора снизу вверх.

— Силен, нечего сказать! А штабом прикажешь мне заворачивать или разогнать его за ненадобностью? Думаю, больше других подойдет Сорокин. Парень с головой.

— Что ж, пусть идет, если не доверяете. Третий год все вот с ней. — Великий искоса посмотрел на грудь, где одиноко висела медаль «За боевые заслуги».

Дремов понял, о чем речь.

— Не за это Отечеству служим. Всему свой черед. Уверяю тебя, выполним задачу — нас не забудут, — по-дружески похлопал он майора по плечу.

Великий несколько сконфузился.

— Конечно, не в этом дело, но перед людьми стыдно. Возвращаясь из госпиталя, встретил тут одного хлюста. Вместе кончали училище. Подполковник. На груди целый иконостас. «Ты где это?» — спрашиваю. «Да все там же», — отвечает с ухмылкой. Оказалось, служит где-то в кадрах, да и то во втором эшелоне. Выстрела не слышал. О войне знает по сводкам Совинформбюро. А орденов, медалей — не перечесть!

— Ну и что? Сам говоришь, что хлюст. Встречаются, но такие не делают погоду ни на фронте, ни в тылу. Стоит ли завидовать?

— Да я и не завидую. Только как бы потом не сказали, что воевал плохо…

— Запомни, Петр Ильич, что самое трудное — отчитаться перед самим собой, перед своей совестью, а люди — они и без орденов поймут, кто как воевал.

— Как сказать! Его-то быстрее поймут.

— Будем надеяться, что и других поймут, но это потом, а сейчас есть дела более срочные и важные. Давай ими и займемся. Кстати, мы тоже представлены. Уверен, скоро свое получим. Все еще впереди.

— Да ладно! — И Великий поспешил к рации, распоряжаясь на ходу:

— Заикина, живо!

Дремов взглянул на часы. «Ух ты! Вот время летит!» Великий доложил, что у Заикина все готово

— Тогда поеду, провожу их, а ты продвигайся до совхоза.

В вечерних сумерках пахло перезрелыми травами. Дремов, пустив коня напрямик, не переставал думать о том, все ли сделано, чтобы батальон мог успешно выполнить сложную боевую задачу. Были минуты, когда он начинал сомневаться в целесообразности своих решений, но тут же прогонял эти мысли. «Кому не ясно, что опыта применения передовых отрядов стрелковыми частями еще нет, но его готовеньким на блюдечке никто не поднесет. Опыт надо приобретать в деле. Наступило то время, когда надо всем, от мала до велика, ковать то самое железо, пока оно горячо…»

Приближаясь к батальону, Дремов увидел выстроенных на опушке солдат, навстречу ему вышел комбат с докладом о готовности батальона и средств усиления.