Тарас Степанчук - Наташа и Марсель

В этой деревне, где в блокаду Паликских и Домжерицких болот находился штаб партизанского соединения, покоятся останки павших героев. Переговариваются с ветрами в сквере тополя: их посадили партизаны, заботливо выходили местные пионеры. Часовым застыл над братской могилой гранитный воин с автоматом, на стальных листах, врезанных в тело обелиска, — сотни фамилий.

Вечным сном спят в земле павшие герои, положив под головы зеленые холмы Домжерицких болот и опустив руки в кровавые воды озера Палика. Из разных областей и республик нашей страны, из-за рубежа приезжают поклониться им однополчане: возлагают венки, бродят по тропам воспоминаний, на лесной опушке слушают шелест вековых берез.

А начинается каждая встреча торжественно-траурным митингом, после которого Командир называет фамилии павших героев: идет ежегодная партизанская поверка, и наступает такое молчание, когда замирает ветер, не шелестят тополя и из груди ветеранов, жителей деревни Юрьево не выплескивается ни единого звука: «…а я, забыв могильный сон, взойду невидимо и сяду между вами». И каждый из павших, как аист в небе над обелиском, летит через память своих однополчан:

Комбриг Тарунов…

Комиссар Лихтер…

Евгений Чуянов…

Елена Фальковская…

И оживают каждая фамилия, имя-отчество до боли знакомым человеческим образом. Были у них, павших, последний кусок хлеба, разделенный с кем-то из стоящих у этой братской могилы, последний разговор, последний костер в ночи. Был у каждого павшего последний свой бой, и дружба с каждым из них превратилась в память о друге, который уже давно не знает счастья ходить по земле, видеть солнце и разговаривать с людьми.

Олег Довнарович…

Парторг Ивановский…

Екатерина Мальцева…

Политрук Прочаков…

И снова по людям ходило горе, и пламя взрывов будто полыхнуло по берегам Палика, и потекли в воспоминаниях кровавые воды Гайны, Плиссы, Цны, Березины.

Тяжело и весомо стоит Командир у братской могилы. Чеканит наизусть фамилии однополчан. И после горькой паузы заключает:

— Пали смертью храбрых в боях за свободу и независимость нашей Родины, в борьбе с германским фашизмом.

Последние слова относятся к тем партизанам, которые не были гражданами нашей страны.

На одной из перекличек случилось непредвиденное:

— Товарищ Петер Зеттель… — сказал Командир.

И в тишине отозвалось.

— Я!

Звонкое эхо ударилось о лесной массив и разлетелось десятками осколков, а Командир замолчал, будто душой напоролся на это эхо, как на острие штыка. К братской могиле шагнул красивый стройный мужчина лет сорока. Вытянувшись перед Командиром, щелкнул каблуками:

— Нах бештен внесен унд гевиссен, ауф грунд цвингенден рехтс…

Командир механически перевел с немецкого:

— Чистосердечно и по совести, в силу законной необходимости…

Красивый мужчина в безупречно сшитом штатском костюме набрал полные легкие воздуха, снова щелкнул каблуками и выдохнул с заметным акцентом:

— Под-полкофник немецки народный армия Петер Зеттель!

И дрогнуло лицо седого Командира, когда он, вглядевшись, сказал:

— А ведь похож… Ну точно, похож! Сын Петера?

— Никак-с нет. Племьяник.

Передохнув и немного успокоившись, Командир продолжал перекличку:

— Товарищ Марсель Сози…

В траурную тишину выплеснулся ребячий голос:

— Никак нет! Ну совсем — никак нет!

Строевым шагом из толпы промаршировал рыжий мальчишка в форме красного следопыта и, отсалютовав Командиру, доложил:

— Партизан интернациональной группы отряда имени Кутузова бригады «Смерть фашизму» товарищ Марсель Сози живет в Париже! Красные следопыты Смолевичской средней школы получили от товарища Сози вот это письмо!

Командир глянул на подполковника Зеттеля, на рыжего мальчугана в пионерском галстуке и растерянно сказал:

— Да вы что, ребята… Раньше предупредить не удумали?

И вытер слезу.

Марсель Сози

23 Рю Деларивьер-Лефуллю

92800 Пюто Ивану М. Демину

Париж, Франция СССР, Минск, Автозавод

Дорогой Командир!

Когда я был в партизанском отряде, я научил говорить по-русски, только мало и нет всегда литературно. Я помню это время и никогда не забуду. Вечное спасибо. Я узнал, что есть советская дружба и запомнил партизанский пословица: жив командир — жива и доля, и мы не пропадать.

Я гордый, что мог сражаться бок о бок с советскими народными мстителями на стороне свободы и завоевания общей Победа. Прошу оформить вызов для мой приезд в любимая Белоруссия.

Я благодарен красные следопыты за фотографический изображение школы, где Наташа и я сидел вместе в немецкий арест и откуда мне случилось бегать к партизанам. К несчастью, Наташа не мог бегать, это мой неизлечимый горе потерять очень любимый человека и ничего не изведать о ее трагической судьбе. У меня было больше удачи. Прибывая к партизанам, я не знал одно слово русского языка, но все-таки я мог воевать против наших общих врагов и нашел там настоящую дружбу, оставшись измученным судьбой Наташи.

Сердечный братский привет.

Марсель».

Наташа и Марсель, две судьбы в пламени минувшей войны…

Тогда, осенью сорок третьего, допрашивая арестованного солдата вермахта Марселя Сози в занятом под казарму здании Смолевичской средней школы, следователь немецкой военной контрразведки удивленно спросил:

— Вы граф, маркиз или виконт?

— Я сын железнодорожного рабочего, — ответил Марсель.

— Откуда же у вас эти рыцарские понятия о чести? Зачем вы губите себя, пытаясь спасти от возмездия эту красавицу — партизанского агента? Она арестована гестапо, подвергается особому обращению и скажет все, что знает.

— Мадам Наташа невиновна, — настаивал Марсель. — Во всем случившемся повинен только я.

За время допросов следователь ни разу не повысил голоса, был вежлив и зловеще корректен. А как допрашивали в гестапо, Марсель понял, увидев Наташу на очной ставке. Увидел и содрогнулся, захлестнутый волной жалости и горячей самозабвенной любви.

Ученые вычислили пределы сопротивления материалов. Но есть же пределы и человеческому сопротивлению, границы человеческого терпения! В гестапо истязали далеко за этими пределами и границами. Выдерживали истязания — герои, и каждый такой случай был исключительным.

Как выдержала пытки в гестапо Наташа? Что помогло ей выстоять, переступив границы возможного?..

Причиной рыцарского поведения Марселя на допросах была любовь. Она обострила такие понятия, как совесть, самопожертвование, честь. Эту любовь и эти понятия Марсель сохранил и через сорок лет: поседел он — седой стала его любовь, и мучительным оставалось все это время неведение о судьбе Наташи. После той, последней, самой страшной блокады Паликских болот Марсель считал погибшими и Командира, и всех своих партизанских однополчан. Теперь узнав, что они чудом спаслись, Марсель обращался к Командиру, просил его совета и помощи, потому что больше всего на свете доверял ему.