Николай Александров - Севастопольский бронепоезд

Изучать материальную часть орудий и тренироваться в слаженности действий ходили на учебный полигон школы оружия. На учениях все расчеты работали организованно, Головин не делал никаких скидок на условность. Его можно было видеть везде, в любое время. Энергия Головина удивляла: он находил время на все, кроме, кажется, отдыха.

3 ноября младший лейтенант Каморник вызвал меня, Захара Лутченко и еще нескольких бойцов. [61]

— Поедем получать минометы, — объяснил он.

Я полагал, что мы направимся на какой-нибудь воинский склад, где нам выдадут сверкающие заводской краской минометы. А приехали на железнодорожную станцию и направились в мастерские. То, что мы увидели там, поразило нас своей необычностью. Мы и раньше знали, что севастопольцы делают все возможное для фронта, для обороны родного города. Но минометы — своими силами, в обыкновенных железнодорожных мастерских — это превосходило наше воображение.

В мастерских между станками, в окружении железнодорожников прохаживалась невысокая, энергичная женщина с волевым лицом. Нам сказали, что это секретарь Севастопольского горкома партии Антонина Алексеевна Сарина.

— Товарищи с бронепоезда? — увидев нас, спросила она. — Что ж, прибыли вовремя. Видите, какие красавцы дожидаются…

Антонина Алексеевна показала рукой на стоящие в углу цеха новенькие минометы.

Мы узнали, что это боевое оружие первыми начали изготавливать железнодорожники Сарыгольского депо. По инициативе начальника паровозного отделения Владимира Георгиевича Панасенко они приспособили для этого механические мастерские. Первые опытные образцы во время испытаний показали отличные результаты. Вслед за этим по предложению Крымского обкома партии производство минометов освоили и в Симферопольском паровозном депо. Руководили этим мастер А. В. Пекелис и специально приехавший в Симферополь представитель Наркомата обороны Суровенко.

Когда возникла необходимость эвакуировать оборудование депо за пределы Крыма, руководители военно-эксплуатационного отдела железной дороги решили не вывозить минометный цех, а перебазировать его в Севастополь.

Пекелису было поручено в десятидневный срок смонтировать оборудование на новом месте и наладить выпуск минометов. Благодаря энтузиазму симферопольских железнодорожников, а также местных паровозников и вагонников работа была закончена досрочно: уже на четвертый день А. В. Пекелис доложил [62] горкому партии о выполнении задания. Вскоре с железнодорожниками кооперировались и некоторые другие севастопольские предприятия.

Первую продукцию минометного цеха получили мы. После испытаний на полигоне минометы были установлены на бронеплощадках.

4 ноября постройка бронепоезда закончена. Мы любуемся им. Красив и могуч! Паровоз и площадки защищены толстой, надежной броней, сверкающей свежей краской. За стальными плитами укрыты четыре стомиллиметровые пушки, снятые с миноносцев, восемь минометов, полтора десятка пулеметов, из них четыре крупнокалиберных. Настоящий сухопутный броненосец, крепость на колесах!

Для повышения скорости и маневренности бронепоезда нам выделили второй, небронированный локомотив.

Во второй половине дня на заводе состоялся митинг. К рабочим и морякам приехали командующий Черноморским флотом Ф. С. Октябрьский, член Военного совета Н. М. Кулаков, секретарь горкома партии Б. А. Борисов.

Командующий флотом поблагодарил рабочих завода и моряков за образцовое выполнение задания и [63] призвал экипаж бронепоезда без пощады громить фашистов. Адмирал рассказал о тяжелом положении на фронте, о том, что у деревни Дуванкой идут ожесточенные бои. Дуванкой — это ключ в Бельбекскую долину, и немцы бросили туда свои отборные части, танки и авиацию. Восьмая отдельная бригада морской пехоты, местный стрелковый полк и 3-й полк морской пехоты ведут упорные бои, отражая бесконечные атаки противника.

Выступили парторг завода, электросварщица Женя Игнатова, комиссар бронепоезда Порозов. Затем слово предоставили мне.

— Комсомольцы предлагают назвать наш бронепоезд именем легендарного матроса революции, героя гражданской войны Анатолия Железнякова, — волнуясь, сказал я.

Это предложение было встречено бурей аплодисментов и криками «ура!».

Когда стихли аплодисменты, член Военного совета сказал:

— Хорошее, достойное имя дали вы бронепоезду. Матроса Железнякова боялись враги. Пусть так же боятся и вас фашистские захватчики!

Приближалась 24-я годовщина Великого Октября. Первый военный Октябрь. Еще год назад в канун этого праздника на рейде стояли расцвеченные флагами крейсеры, эсминцы, подводные лодки. Многолюдно было на Приморском бульваре. Тысячи людей собирались здесь вечерами в ожидании той минуты, когда, словно по мановению волшебной палочки, одновременно вспыхивали яркими гирляндами разноцветных огней стоящие на рейде корабли. Огни отражала водная гладь, и трудно было сказать, что было в эти минуты красивее — небо или море. Люди стояли, как завороженные, не в силах оторвать глаз от этой поистине волшебной красоты…

Сейчас все это казалось далеким-далеким. Город [64] был затемнен, все погрузилось в сплошную тьму, рейд опустел. Черноморская твердыня притихла, насторожилась, готовясь к решительной схватке.

Экипаж бронепоезда с нетерпением ждал приказа. Хотелось скорее вступить в бой, боевыми делами ознаменовать праздник.

Накануне у нас случилось еще одно памятное событие: командир орудия Захар Лутченко встретил в учебном отряде своего старшего брата Степана. Радостно сияли их лица, а вместе с ними радовались и другие бойцы. Кто-то пошутил:

— Ну и встречи у нас — одна за другой, как в романе: то друзья находят друг друга, то братья…

И правда, встречи происходили одна неожиданнее другой. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. В дни перед началом севастопольской обороны моряки, ушедшие из-под Одессы и с других участков фронта, стекались в Черноморский экипаж. Здесь пересекались их пути, здесь они находили друзей, знакомых, близких, которых уже считали безнадежно затерявшимися в круговерти войны. Ивану Мячину посчастливилось встретиться с двоюродным братом, служившим на эсминце «Дзержинский».

Братья Лутченко попросили назначить их в один артиллерийский расчет, и командир охотно пошел им навстречу.

5 ноября на бронепоезд прибыли начальник разведки лейтенант Зорин, старшина Нефедов, помощник машиниста Галкин, мичман Заринадский, пулеметчик Сикорский, шофер Гончаров с грузовиком-полуторкой, помощник начпрода старшина 1 статьи Дмитриенко, вестовой дядя Миша Силин.

Среди прибывших оказались и медсестры. Я сразу узнал двух неразлучных подруг — Ксению Каренину и Ольгу Нехлебову. За несколько дней пребывания в команде выздоравливающих я хорошо запомнил их. Они ушли в санчасть, где уже приводил в порядок несложное хозяйство военфельдшер Саша Нечаев.