Николай Александров - Севастопольский бронепоезд

— Да, в основном сформирован.

— И машинисты есть? — допытывался он.

— Пока еще нет. [57]

— Так какой же это бронепоезд без машиниста? Где твое начальство? Веди к нему.

«Вот, — думаю, — отчаянная голова. Сам напрашивается туда, где жарче».

На завод пришли вместе. По дороге Михаил Владимирович рассказывал, как прорывался со своим паровозом из Симферополя, когда в город ворвались немцы.

Это было 31 октября. Симферопольский узел опустел. На станции остались лишь подрывники и небольшая команда бронепоезда «Войковец», который отправлялся последним. Но тут случилось то, чего никто не ожидал. Паровоз бронепоезда вышел из строя.

На станции еще находились секретарь парторганизации депо Ларионов, заместитель начальника депо Михаил Блинов, машинист Михаил Галанин, его помощник Женя Матюш и кочегар Иванов.

— Надо любой ценой спасти бронепоезд, — сказал Ларионов. — Паровозов нет, остался только один, маломощный. Бери, Миша, «овечку», экипируйся — и в путь добрый.

Вскоре бронепоезд стоял уже под парами, готовый к отправлению. Дежурный по станции поднял сигнал. Короткий свисток паровоза — и поезд тронулся в путь. Через несколько минут Симферополь скрылся из виду.

Разъезд Булганак (ныне станция Чистенькая) проехали без остановки. Дежурный по станции только и успел крикнуть:

— Следи за воздухом!

Не успел бронепоезд проскочить станцию Альма, как над ним действительно появилась группа самолетов. Они начали бомбить мост, чтобы преградить путь составу.

«Только бы взять этот крутой подъем!» — думал Галанин, а вслух то и дело требовал:

— Больше пару! Больше давай пару!

Ребята старались изо всех сил. Пот градом катился с их лиц.

Рядом раздался взрыв. Осколки бомбы попали в открытую площадку. Было убито несколько человек из команды. Осколком второй бомбы перебило воздушную магистраль паровоза. Поезд остановился. Выяснив обстановку, [58] командир скомандовал:

— Полный вперед!

— Есть полный вперед! — ответил Галанин. — Но ехать будем без автотормозов.

— Давай!

Трудно было выбраться на разъезд Шакул (ныне Самохвалово), забитый вагонами. Но и через него промчались, не останавливаясь. Остановку сделали только в Бахчисарае.

Машинист и помощник быстро сошли с паровоза, осмотрели его. С помощью бойцов на скорую руку произвели необходимый ремонт. В это время из местного штаба ПВО сообщили, что самолеты противника летят вдоль железнодорожного полотна и приближаются к станции. Нужно немедленно выезжать.

Машинист вывел состав за входные стрелки. Немцы на танках и автомашинах уже начали обходить Бахчисарай. То с одной, то с другой стороны железнодорожного полотна рвались мины. Но бронепоезд стремительно мчался вперед, в Севастополь…

Михаил Владимирович попросил проводить его прямо к Головину. Леонида Павловича мы нашли в казармах. Там царило оживление: прибыло пополнение — моряки в изношенных, замасленных бушлатах. У многих забинтованы руки, головы. Обветренные, запыленные, злые, как черти.

— Кстати пришел, — встретил меня Головин. — Принимай на учет комсомольцев.

— Товарищ капитан, — доложил я, — к вам машинист, товарищ Галанин.

— Давно на паровозе? — быстро спросил Головин, окинув взглядом Михаила Владимировича. [59]

— Кое-какой опыт есть, — уклончиво ответил тот.

— Товарищ капитан, — вмешался я. — Он уже несколько месяцев воюет на своем паровозе, Спросите его, как он в Севастополь прорывался…

— Ладно, ладно, — перебил Леонид Павлович. — Сам вижу, боевой парень. Но машинисты у нас уже есть. Ну, да что-нибудь придумаем. Может быть, придется иметь два паровоза. А сейчас надо заняться пополнением. Это — орджоникидзевцы.

Печальная судьба постигла этот бронепоезд. 24 октября он принял боевое крещение под станцией Ивановка в районе Перекопа. В тот день под покровом тумана командир бронепоезда капитан Булыгин со старшиной тяги Черкашиным и красноармейцем Сахно на дрезине «Пионерка» уехали в ближайшую точку для установления связи и не вернулись. Так и осталась неизвестной экипажу их судьба.

А в 11 часов немецкие самолеты начали бомбить бронепоезд. И не только бронепоезд. Все его тыловые базы подверглись жестокому разрушению. Командование принял лейтенант Чайковский. Бой длился около трех часов. Экипаж действовал уверенно, хладнокровно. В бою был сбит один самолет.

27 октября бронепоезд еще продолжал боевые действия и успел нанести немалый урон врагу. А в ночь на 28 октября подорвался на минах и сошел под откос недалеко от станции Курманы.

И вот, оставшийся личный состав — опаленные боями краснофлотцы, старшины, не раз глядевшие в глаза смерти, прибыли к нам. Держатся они независимо, рвутся в бой.

— Теперь уже скоро, — сказал я. — Вот поможете оборудовать бронепоезд — и начнем воевать.

— Мое место у орудия! — раздраженно крикнул вдруг один из новичков с повязкой на голове. — И его тоже… и его… и его… — он поочередно, оглядываясь, указывал на своих товарищей, стоявших в стороне молча. — Я стрелять хочу, должен бить их, гадов, а не стучать молотком. Пусть тыловики постучат…

К нам быстро подошел незнакомый офицер. Видимо, он слышал наш разговор.

— Между прочим, — сказал он, обращаясь к комендору с перевязанной головой, — старшина второй [60] статьи Александров был под Одессой. Это о чем-то говорит. А поработать все же придется, товарищ Дробина, — добавил он уже мягко. — Здесь нет тыла, всюду фронт. Ясно?

— Ясно, товарищ батальонный комиссар, — четко и с уважением произнес краснофлотец.

— Ну что ж, а теперь будем знакомиться, что ли, товарищ комсорг? — комиссар, улыбаясь, протянул мне руку. — О вас мне рассказывал капитан Головин. Меня зовут Порозов Петр Агафонович. Назначен к вам комиссаром бронепоезда. Пришлось немного повоевать на «Орджоникидзевце». Но на новом бронепоезде, надеюсь, будем воевать до победы… А теперь продолжайте знакомиться с нашими комсомольцами.

Узнал я в тот день Лаврентия Фисуна, Василия Суржана, Евсея Третьякова, Илью Уса, Бориса Гришко, Михаила Козакова, Ивана Пятакова, Михаила Атарова и многих других.

Рано утром — снова в цех. Сварка броневого каркаса уже завершена. Дружно заливаем его бетоном. Работа не прекращается ни на минуту.

Враг бешено бомбит город. Опустели улицы. Все ушли в укрытия. А мы продолжаем стучать молотками, красим борта, устанавливаем орудия, оборудуем казематы.

Матросы с самого начала разделились на две группы: одни работают в цехе, другие изучают материальную часть, тренируются.

Учатся все. Комсомольцы постановили: каждый должен уметь обслуживать орудия и минометы — пулеметчики, связисты и даже коки. В бою все может случиться, и каждый должен быть готов заменить товарища.