Нгуен Тяу - След солдата

Лы тянулся к людям постарше. Он любил беседовать с руководителем ансамбля и хореографом танцевальной группы. Руководитель ансамбля, кадровый военный, прекрасно знал французский и русский языки и покорил Лы своими разнообразными и глубокими познаниями: он не только хорошо разбирался в искусстве, но и отлично знал фронтовую жизнь. Женщина - хореограф танцевальной группы, - сложив на груди красивые, с точеными пальцами руки, любила восторженно повторять: «Я счастлива, что наше искусство служит бойцам-героям!» Лы очень удивился, узнав, что у нее двое взрослых детей, и искренне посочувствовал ей, когда она призналась, что вынуждена годами их не видеть. Лы восхищался красотой рук этой женщины. Чистила ли она овощи, разжигала ли костер, держала ли палочки для еды - руки ее все делали красиво, и движения их всегда были отточенными и изящными, как в танце.

Лы и Моан благополучно доставили ансамбль в расположение полка. Артисты расположились на отдых после перехода и стали готовиться к первому выступлению, а отделение разведчиков, которым командовал Кан, уже получило приказ выдвинуться к переднему краю на высоту 475, расположенную западнее Такона. На этой высоте находился основной наблюдательный пункт.

Рано утром семь бойцов проверили свое снаряжение и оружие, сложили все ненужные и тяжелые вещи в одну упаковку и, сдав ее на вещевой склад, отправились в путь.

Систему наблюдательных пунктов артполка «Кау» вокруг таковской вражеской группировки создали еще в первые дни боев. Данные о результатах наблюдения регулярно поступали в штаб. С НП на высоте 475 велось наблюдение за юго-западной частью Такона, несколькими высотами в западном направлении и за дорогами, идущими из района дислокации неприятельских войск. Эта господствующая высота находилась очень близко от позиций противника и имела большое значение для обеих сторон. Раньше она была в руках американцев, и нам лишь недавно удалось отбить ее.

Бледно-сиреневое небо куталось в предрассветную дымку, потом с востока начинали наползать серые, постепенно светлевшие облака. Налетая друг на друга и растворяясь одно в другом, они принимали самые диковинные очертания. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь завесу тумана, освещали густые облака дыма, поднимавшиеся высоко над землей. Бойцы на НП каждое утро наблюдали такую картину.

Весь февраль наша артиллерия вела интенсивный огонь по Такону. Блиндажи вражеской бригады, склады и хранилища, зенитные орудия и аэродром - все это стало объектом непрекращавшихся обстрелов.

Случалось, артналеты возобновлялись каждые пятнадцать минут. «Ежедневно здесь бушует ураганный огонь, - вынуждено было признать одно из западных агентств. - Толстым слоем красной пыли покрыты груды битого кирпича, бункера, проволочные заграждения и сами морские пехотинцы. Артиллерия противника превратила Такон в пустынные красные земли, по виду напоминающие лунный ландшафт…»

Отделение Лы приступило к выполнению поставленной задачи. Почти весь первый день ушел на ознакомление с обстановкой и изучение местности. Во время смены наблюдение на НП не прекращалось ни на минуту и данные об обнаруженных целях сразу сообщались непосредственно в штаб полка. Координаты целей поочередно передавали Кхой и Лы, помогал им Моан. И хотя им приходилось безвыходно сидеть в блиндаже, Лы все же удалось выкроить время, чтобы осмотреться на новом месте.

Первое, что поразило его, - это скопление большого числа солдат из самых различных подразделений. Толком здесь никто никого не знал; здесь были и пехотинцы, и артиллеристы, и зенитчики, и солдаты из спецчастей. Лы случайно встретил даже нескольких своих знакомых. Народу здесь было столько, что казалось: останься здесь на долгое время - и то со всеми не перезнакомишься! Правда, знакомства на фронте заводились легко: молодые солдаты - а здесь все были таковыми при всей своей внешней суровости и решительности - искали общения и стремились сблизиться.

Установив рацию, Лы велел Моану поискать место для антенны. Вокруг блиндажа не было ни одного деревца, лишь голая земля да камни - все было выбито снарядами и бомбами противника. На вершинах гряды, своими очертаниями напоминавшей спину верблюда, не осталось никакой растительности, кругом лежала голая земля коричневого или красного цвета. В поисках места, где удалось бы приладить восьмиметровую антенну, Моан бродил между воронками. Неожиданно на краю одной из них, самой большой по размерам, он увидел дверь землянки. Заглянув внутрь, Моан никого не обнаружил, но понял, что в ней кто-то обитает. Это было поистине королевское жилище: на куске белоснежного нейлона от парашюта трофейной осветительной бомбы стояли новенький жестяной бидон, продырявленный у верхнего края пулей, и американский картонный стаканчик.

На следующий день, проходя мимо этой землянки, Лы и Моан увидели в ней одиноко сидевшего бойца в брезентовой робе американских парашютистов, перепачканной в красной пыли. Давно не стриженные волосы парня порыжели от красной пыли, да и весь он с ног до головы был так измазан, будто только что вырвался из кулачного боя. Отпивая по глоточку какую-то темную жидкость из картонного стаканчика, он чистил свое оружие.

Лы, согнувшись и придерживая рукой автомат, заглянул внутрь и сказал:

– Пируем, чай распиваем?

– Здесь все есть, - уклончиво ответил парень. - Хочешь шариковые бомбы - пожалуйста, хочешь фугасные - пожалуйста, хочешь направленного действия - тоже пожалуйста. А пить захочешь - тоже пожалуйста.

– Ты один здесь? - спросил Моан.

– Один…

– А как тебя зовут? - спросил Лы, назвав свое имя.

– Хоат.

– Сколько раз проходил здесь, землянка пустая была, - сказал Моан.

– Я из зенитной батареи. А вы из артполка? Пришли своих сменить?

– Странный парень, - заметил Лы, когда они с Моаном возвращались назад, и решил как-нибудь зайти сюда, чтобы приглядеться получше, что за человек их сосед.

Как-то раз, сидя в своей землянке, Лы заметил проходившую мимо группу бойцов из зенитной батареи. Они несли тяжелые ящики со снарядами. Зенитчики на ходу что-то громко обсуждали, и Лы услышал, как один из них воскликнул: «А еще комсомолец!» Лы невольно выглянул наружу и увидел своего соседа в американской робе. Эту реплику подал он.

После этой случайной встречи Лы довольно долго не видел Хоата. Однажды ночью во время сеанса связи неподалеку от землянки радистов неожиданно разорвалась бомба, и слышимость пропала.

– Антенну порвало! - крикнул Лы, снимая наушники. Только Моан выбежал наружу, как из наушников снова донесся голос и слышимость стала хорошей. «Неужели Моану так быстро удалось все починить?» - подумал Лы, надевая наушники, но тут в проеме дверей показалась фигура соседа.