Мариус Габриэль - Маска времени

Конни не отрываясь смотрела теперь на Кейт и молчала.

— Неужели твое прошлое так важно для тебя?

— Да. — Кейт слегка поперхнулась. Конни взяла конверт.

— Я не могу пока вскрывать его. Я хочу взять с тебя слово, что ты будешь трудиться, как никогда, в течение целого сезона. А на Пасху мы поговорим снова. Надеюсь, что напряженная работа поможет тебе вновь обрести себя. Если же на Пасху ты скажешь, что твоя одиссея завершилась, ты изжила в себе комплекс прошлого и можешь отныне посвятить отелю все свое время, тогда я смогу предложить тебе партнерство, то есть то, что я и собиралась сделать этой зимой. В противном случае мне придется принять просьбу об увольнении и порекомендовать тебе, Кейт, хорошего психиатра.

Кейт почувствовала, что ее охватила внезапная дрожь, но она все-таки взяла себя в руки и нашла силы, чтобы встать:

— Конни, это очень много значит для меня.

— Возвращайся. Возвращайся к нам, Кейт. Но возвращайся такой, какой ты была всегда.

Конни сама проводила Кейт до двери.

Секция, где работала Кейт, была расположена между административными отделами и конференц-залом. Понадобилось около двух минут, чтобы добраться до места.

Кейт постучала в дверь кабинета Элейн Броуди и тут же вошла. Элейн, координатор-диспетчер, которую Кейт сама нашла на эту должность шесть лет назад, буквально подскочила в кресле, увидев свою начальницу.

— Кейт!

Элейн горячо обняла ее, прижавшись сухощавым телом. Когда после объятий они решили полюбоваться друг на друга, то глаза Элейн буквально сияли от удовольствия. У нее все было как у фотомодели: та же стройность и тот же модный широкоскулый тип лица:

— Выглядишь потрясающе! Ну как Россия?

— Интересно, — равнодушно ответила Кейт.

— Умираю от любопытства.

Кейт передала Элейн маленький, но тяжелый сверток:

— Возьми. Подарок из Москвы.

Элейн стала нетерпеливо разрывать упаковку.

— Икра! Белуга! Кейт, это слишком. Привлеченный возгласами, на пороге появился Лук Милтон, невысокий человек с бородкой в стиле генерала Кастера. Он тоже горячо обнял Кейт. Это всегда трогало и удивляло ее: люди, работающие под ее началом, всегда любили откровенно проявлять свои чувства. Кейт была воспитана в холодной атмосфере чопорной английской семьи, но ей почему-то была приятна эта грубоватая, но откровенная американская теплота.

— А это для тебя, — сказала Кейт, передавая сверток Луку. В нем было то же самое, что и в свертке Элейн, и подарок ему явно понравился. Он тоже захотел все узнать о России, и тогда Кейт сдалась и точными яркими мазками нарисовала картину бедности и нищеты, она рассказала о стариках и старухах, сидящих на рынке целый день, чтобы продать пару вещей, поведала об имперской пышности Санкт-Петербурга и Киева, о неясных слухах о готовящемся военном перевороте.

— Значит, мы не собираемся открывать филиал отеля в Киеве? — пошутила Элейн.

— Что ты! Им нужны наши капиталовложения. Но, кажется, там все вот-вот развалится. Как вообще западная компания может переводить туда капиталы? Там сразу сталкиваешься с гангстерами и рэкетирами.

— Конечно, — подтвердил Лук, — потому что только они и понимают, что такое настоящий капитализм.

— Это уж больно уродливый капитализм, Лук.

— Ничего. Они скоро научатся. У них просто нет выбора. Как хорошо, что ты вернулась, Кейт. Мы правда очень соскучились, — пробасил Лук; его голос резко контрастировал с малым ростом.

— Но меня и не было-то всего две недели.

— Вполне достаточно, — произнесла Элейн и покосилась на дверь.

— Что это значит? — Кейт проследила за большим пальцем своей помощницы, указывающей в сторону ее, Кейт, собственного кабинета. — Разве Дженнифер с чем-то не справилась?

— Я бы сказал, что она вообще мало с чем справляется, — произнес Лук, даже не стараясь понизить голос.

— Да? — в голосе Кейт прозвучало беспокойство.

— Нам уже были спущены некоторые директивы, — загадочно произнесла Элейн. — Дженнифер кажется, что твоя политика отдает консерватизмом. А у нее, на нашу беду, появились свои идеи.

— Дженнифер думает, что она просто дар Божий и настоящий подарок для всей гостиничной индустрии, — добавил Лук. — В твое отсутствие она не только заменяла тебя, но влезала в мою работу и в работу Элейн. Во всяком случае, ей казалось, что она вполне может справиться с этим.

— Понятно, — заметила Кейт, хотя еще не до конца уяснила суть дела. — Но я не давала права Дженнифер вмешиваться в вашу работу.

— Так напомни ей об этом, — сухо посоветовал Лук. А затем он взял Кейт за руку и добавил: — Знаешь басню о человеке, который пригрел на груди гадюку?

— Да. Ну и что?

— Просто почаще оглядывайся — вот и все, — кивнула Элейн, и ее природный локон как всегда выбился из-под искусственного шиньона.

Кейт направилась к своему кабинету, чувствуя, как в ней невольно пробуждается гнев. Все, что требовалось от Дженнифер, это осуществлять хорошо разработанный план и следовать инструкциям. В ее обязанности не входило критиковать подчиненных или руководить ими. Несмотря на легкомысленную внешность, Элейн Броуди блестяще справлялась со своими обязанностями, включавшими проверку счетов, учет требований клиентов, начиная со специальной диеты и кончая сложным оборудованием, а также налаживание четкой согласованности всех служб отеля. Со своей стороны, Лук был просто прирожденным посредником, умеющим из одного доллара делать сразу три, причем ежедневно. Если Дженнифер сочла возможным задеть талантливых и умных людей, то она заслуживала серьезного наказания.

С этими мыслями Кейт появилась на пороге своего кабинета. Дженнифер Прескотт вальяжно сидела за столом своей начальницы, но тут же встала, увидев ее. Это была бледная красивая блондинка лет двадцати четырех, получившая summa cun laude [13] Похвальный лист (лат.). — Прим. пер. по окончании колледжа гостиничного менеджмента в Колорадо-Спрингс. Дженнифер, как и говорила о ней Констанция Граф, была умна и честолюбива. Но, несмотря на свои внешние данные, холодна, словно зимний ветер, что постоянно обрушивался на город с заснеженных вершин Вейла. В качестве приветствия Дженнифер даже поцеловала Кейт в щеку, но ее холодная улыбка словно хранила в себе дыхание зимы.

— Рада видеть тебя вновь, — сказала она, отступив немного, чтобы получше рассмотреть Кейт с ног до головы. — Мы уже решили, что ты осталась в Москве навсегда.

— Я обязательно так и сделаю, но в следующий раз, — улыбнувшись, Кейт быстро осмотрелась по сторонам.

Письменный стол был передвинут от окна к стене, то есть сделано то, что ненавидела Кейт и что так нравилось самой Дженнифер. А тропическое растение заменили букетом засушенных цветов.