Мариус Габриэль - Маска времени

Эвелин уставилась на черное кожаное платье, на губы в помаде, на неумело подкрашенные ресницы. Казалось, она всерьез начала сомневаться в том, что из этой вульгарной школьницы можно сделать что-то приличное:

— О, Кейт!

На лице Дэвида опять появилась издевательская ухмылка:

— Мило, не правда ли? Вот это ты называешь изяществом? Стоит ей в таком виде сделать хотя бы шаг из дому, как у наших дверей вся Флит-стрит разобьет палаточный лагерь. А тебе останется только красный фонарь повесить.

И с этими словами Дэвид вышел из комнаты.

— Глупая девчонка, — спокойно произнесла Эвелин. Она взяла Катарину за подбородок и платком вытерла губную помаду четырьмя точными движениями. — Иди и умойся немедленно. И запомни — никакой косметики, пока не подрастешь.

— Но…

— Иди!

Катарина повиновалась, даже сама толком не зная почему. С гладкой зеркальной поверхности угрюмо посмотрело на девушку ее собственное отражение со следами губной помады в уголках рта. Вот и встретилась с отцом. Через пятнадцать лет она наконец взглянула ему в глаза.

Умывшись, Катарина покинула ванную.

— Смени платье, — продолжала командовать Эвелин. — Может быть, ты воображаешь, что оно делает тебя взрослой, но это лишь обман. В нем ты выглядишь как проститутка.

— Я сама купила его, я экономила на чем могла.

— Ну и глупо, что впустую растратила свои деньги. И еще глупее то, что ты решилась надеть это на встречу с отцом. Ведь ты же хотела добиться от него хотя бы уважения, не правда ли?

— Мне не важно, что он думает обо мне.

— Нет, важно. Ведь ты хотела поначалу возмутить его? Что ж, тебе это удалось, и я думаю, что ты удовлетворена.

Катарина вспомнила выражение, появившееся на лице отца, и сверкнувшее презрение во взгляде. Да, она действительно хотела провокации, но не ожидала подобной реакции. Катарина решила, что больше никогда не наденет этого платья.

— Что же мне носить тогда? — устало сдалась девушка.

Эвелин подошла к шкафу и быстро просмотрела его содержимое:

— Где ты набрала все это?

— Когда могла, покупала сама. Остальное мне дали те, кто занимается благотворительностью.

— Но такая одежда тебе совершенно не подходит!

— Ваша горничная мне уже сказала об этом.

— Пошли со мной. — Эвелин взяла девушку за руку и повела ее в свою спальню. Потрясенная встречей с Дэвидом, Катарина чувствовала, что пол будто уплывал из-под ног. Почему она не нашла в себе силы сказать все, что хотела?

Спальня Эвелин была белой, чистой и аккуратной, как и комната девушки. Пожалуй, Эвелин и себя воспринимала, как куклу. Может быть, в представлении этой дамы все женщины не более чем куклы, плоские, без признаков пола, как она сама?

Эвелин выбрала шерстяную юбку и прекрасный свитер из собственного гардероба.

— Примерь. В этом свитере тебе не нужно будет носить лифчик.

Эвелин молча смотрела, как одевается Катарина, без всякого стеснения рассматривая ее нагое тело. Одежда была очень дорогой и мягко ласкала кожу девушки.

Когда Катарина оделась, Эвелин взяла щетку для волос и начала причесывать ее, убирая непокорные локоны с глаз и лба. «Вот так ухаживают за куклами», — невольно думала про себя Катарина.

— Для своего возраста ты слишком развита. Но афишировать это не следовало бы. Месячные у тебя бывают регулярно?

— Да.

— Болит?

— Иногда.

— Ты девственница?

Катарина даже поперхнулась от неожиданности:

— Не ваше дело.

— Нет, мое. И отныне все, что касается тебя, будет моим делом. — Эвелин аккуратно перевязала волосы, явно любуясь своей работой. — Украшения у тебя есть?

— На это у меня никогда не было денег.

— Вообще-то я не люблю, когда на детях что-то болтается. Но если уж ты так хочешь выглядеть взрослой и у тебя появилась тяга к запретным наслаждениям, тогда на — возьми вот это.

Эвелин достала из коробки нитку жемчуга и сама надела бусы на шею девушки. Как завороженная, Катарина смотрела на жемчуг.

— Будь осторожна с ним, — сухо заметила Эвелин. — Он такой хрупкий.

Надев чужую одежду, чужой жемчуг, Катарина почти физически ощутила: она постепенно расстается со своей прошлой сутью. Словно предсказания Эвелин начали сбываться: «Отныне ты Кейт Годболд. И здесь твой дом» . Она не смогла противостоять злу, которое воплощал в себе Дэвид Годболд, она не смогла обвинить его во всех совершенных им грехах и преступлениях — мужество покинуло ее. Катарина чувствовала, что вот-вот расплачется.

Эвелин взяла девушку за руку и подвела к зеркалу. Несмотря на смуглую кожу Катарины и белую — Эвелин, несмотря на разницу в возрасте, на внешние различия и несходство характеров, сейчас в зеркале, может быть, благодаря одежде Эвелин, они были почти похожи.

— Никогда не сутулься, — заметила Эвелин. Катарина выпрямила плечи. Отчаяние и гнев тяжелым грузом легли на сердце.

— Тебя ведь надо всему научить, не правда ли? Как стоять, как сидеть, как ходить. Как следить за ногтями. Как причесываться и какую выбрать прическу. И, конечно, как одеваться. — Эвелин не без удовольствия смотрела в зеркало на схожие образы. — Однако уже есть проблески надежды на то, что нам многое удастся.

Взгляд женщины стал неожиданно теплым и добрым.

«Неужели она думает, что это так просто? — недоумевала про себя Катарина. — Неужели она считает, что достаточно одеть меня, как свою дочь, и все будет в порядке?»

— Думаю, что твой отец уже успел оправиться от первого шока, — сказала Эвелин после непродолжительного молчания. — Обед будет скоро готов. Поэтому давай спустимся вниз и начнем все сначала. Как? Попробуем?

В течение месяца они занимались любовью несчетное число раз. Жажда ее была неутолимой, а его сила неисчерпаемой. Их страсть, подобно ветру над пустыней, уносила влюбленных от прошедших лет на мощных крыльях.

Но Джозефу надо было лететь дальше, намного дальше, чем потная мягкая постель Тани в деревянной избе.

— Я никогда, никогда не забуду тебя.

И тут он увидел, как резко изменилось выражение ее грубых черт. Еще секунду назад она лежала, безмятежно откинувшись на огромной подушке:

— Что ты хочешь сказать?

— Я не могу остаться с тобой.

— И куда же ты собираешься идти? — недоверчиво спросила женщина.

— Домой.

Сначала она попыталась заглянуть ему в глаза. Затем улыбнулась печально. Джозеф видел, что Таня все поняла.

— Какой же ты ребенок. Где она, твоя семья? Все уверены, что ты уже мертв. У твоей жены появился новый муж, а у детей — новый отец. Оставь их. Так будет лучше.

— Все равно мне надо идти, Таня.

— КГБ через сутки найдет тебя и отправит в другой лагерь.

— Там, куда я пойду, никакого КГБ нет.