Петр Абламонов - Адмирал: О дважды Герое Советского Союза С. Г. Горшкове

В знойный августовский полдень контр-адмирал Горшков вышел из машины на том участке этой дороги, с которого особенно хорошо просматривалась вся Цемесская бухта, портовые причалы, железнодорожный вокзал, раскинувшийся полукругом, живущий уже больше года в напряженном труде и тревоге Новороссийск. Над ним и почти над всей акваторией подковообразной бухты висела дымная гарь. Даже на возвышении, вблизи покрытых мелким, но густым лесом пологих горных склонов явственно ощущалась едкая пыль, настоянная на дымных пожарах.

В небе кружили несколько истребителей, а на берегу, у пристани лесного порта и у морского вокзала, бушевали пожары — следы очередного вражеского налета. Месяц назад здесь затонули под гитлеровскими фугасками вконец израненный лидер эскадренных миноносцев «Ташкент», эсминец «Бдительный», теплоход «Кубань»…

Уже больше месяца вражеские бомбардировки не прекращались ни днем ни ночью, а в последние дни на побережье, в районе задыхающегося в потоке грузов железнодорожного вокзала, стали рваться фашистские снаряды.

Линия фронта приближалась. Германское командование, используя свое значительное преимущество в силах, особенно в авиации и артиллерии, осуществляло наступательную операцию «Эдельвейс» — директиву № 45 от 23 июля 1942 года, важнейшей целью которой было «овладение всем восточным побережьем Черного моря, в результате чего противник лишится черноморских портов и Черноморского флота».

О директиве гитлеровского командования контр-адмирал Горшков, естественно, не знал. Но он был полон решимости принять все меры для того, чтобы остановить врага у стен Новороссийска, выполнить то, что предписывалось Ставкой Верховного Главнокомандования в директиве Военному совету Северо-Кавказского фронта по укреплению Черноморского побережья, усилению обороны Новороссийска. Контр-адмирал по своему собственному опыту твердо знал то, что вскоре ему довелось прочесть в другой директиве Ставки: «…непроходимым является только тот рубеж, который умело подготовлен для обороны и упорно защищается…»

Крайне сложная обстановка диктовала необходимость срочных мер, высказанных контр-адмиралом своим ближайшим помощникам.

17 августа 1942 года Военный совет Азовской флотилии обратился к командующему Черноморским флотом с предложением, в котором говорилось:

«Если Новороссийский оборонительный район не будет создан немедленно с концентрацией всех сил флота и армии, обороняющих Темрюк и Таманский полуостров, то на обводе Новороссийска возникнет прямая угроза Новороссийску. Кроме того, отсутствие единого твердого командования в Новороссийске не обеспечивает наиболее полного использования всех возможностей для усиления обороны и условий местности… Считаем необходимым:1. Немедленно назначить единого командующего морской и сухопутной обороной Новороссийска с флагманским командным пунктом в Новороссийске.2. Снять полные части флота и подвижную артиллерию с Таманского полуострова и эвакуировать Темрюк, что даст до 2 бригад морской пехоты и до полка полевой артиллерии для обороны Новороссийска…Горшков, Прокофьев, Моргунов».

В этот же день приказом командующего Северо-Кавказским фронтом был создан Новороссийский оборонительный район, командование которым возлагалось на командующего 47-й армией генерала Г. П. Котова, его заместителем по морской части был назначен контр-адмирал С. Г. Горшков.

Вечером 18 августа это решение было утверждено Ставкой Верховного Главнокомандования.

Задачу, поставленную перед НОРом — Новороссийским оборонительным районом, — можно сформулировать очень коротко: не допустить прорыва гитлеровцев к Новороссийску как с суши, так и с моря. Если же добавить, что в задачу НОРа входила оборона не только Новороссийска, но и всего приморского фланга Северо-Кавказского фронта, то станет понятна ответственность за ее выполнение — за фактический срыв наступления гитлеровских войск в этом направлении.

Тревогу за реальное выполнение этой задачи вызывало соотношение сил. К 18 августа Новороссийский оборонительный район насчитывал в общей сложности около 15 тысяч воинов — сухопутных войск и морской пехоты. Силы, выделенные фашистским командованием для захвата Новороссийска, превосходили оборонявшихся по людям в 4 раза, по орудиям и минометам — в 7 раз, по танкам и самолетам — в 2 раза.

К тому же в начале наступления гитлеровских войск на Новороссийск рубежи обороны на подступах к городу с суши не были полностью подготовлены. Потому вполне понятно, что заместитель командующего Новороссийским оборонительным районом сосредоточил все внимание, все силы на создании рубежа прикрытия на окраинах города, формировании дополнительных бригад морской пехоты, артиллерийских частей, которые можно было бы поставить на особо опасных направлениях.

Кажется, что в те дни он не просто объездил и город, и его окрестности вдоль и поперек — многие его улицы, уже полуразрушенные в то время, он не раз промерил шагами, потому что хотел сам убедиться в твердости людей, в надежности боевых позиций, которые должны были максимально уберечь уже не раз опаленных огнем воинов от нового натиска озверевших фашистов.

Уже заканчивался день, сгущались скорые на юге сумерки, когда контр-адмирал направился к одному из вновь сооруженных дзотов. Краснофлотцы, завидев старшего начальника, посторонились. Сергей Георгиевич внимательно осмотрел дзот и обратил внимание на то, что амбразуры обращены в одну сторону. Он выпрямился и обратился к сухопутному командиру:

— А что, если фашисты попрут с другой стороны? Ну, скажем, совершат отвлекающий удар. Что тогда будете делать?

Лейтенант, который руководил работами на этом участке, видимо, не предусмотрел такой вариант и, сознавая свою оплошность, покраснел.

— Вы согласны со мной?

Командир подразделения поспешно закивал головой.

— Так вот, лейтенант, пока не поздно, исправляй промашку.

На другом участке Сергея Георгиевича сопровождал немногословный, полный, обветренный командир роты. Он сразу понравился Горшкову своей степенностью, рассудительностью, тем, как неторопливо, обстоятельно показывал укрепления, предназначенные для кругового обстрела. Хозяйственная предусмотрительность и воинская хитрость командира вызвали в душе контр-адмирала теплое чувство благодарности за добросовестно, с умом исполненное дело. Сергей Георгиевич внимательно присмотрелся к командиру — лицо его показалось знакомым.

— Где-то встречались с вами, кажется, под Темрюком? Командир роты тут же откликнулся:

— Так точно, на рубеже Курчанской. У высоты 118.

— У Курчанской? — контр-адмирал сощурил глаза. Сергею Георгиевичу сразу припомнилась поездка на передовой рубеж в сопровождении молодого, серьезного политрука роты из прославившегося уже к тому времени 305-го батальона морской пехоты, который в жестоком бою под Ейском умело заменил погибшего в бою командира роты. Запомнилась и фамилия политрука.