Артём Драбкин - Я дрался на Пе-2: Хроники пикирующих бомбардировщиков

— Какова была надежность работы оборонительного вооружения?

— ШКАСы отказывали. Это бывало. Этот пулемет очень качественного обслуживания требовал. За ним надо было постоянно следить. Пока стрелок-радист и оружейники бдят, работает надежно, чуть «запустили» — отказ. Но поскольку оружейники у нас были опытные, отказы были довольно редки.

«Березины» были надежнее ШКАСов. Отказов по вине пулемета почти не было. Но у крупнокалиберных пулеметов были проблемы с качеством боеприпасов. Гильза у крупнокалиберного патрона «бутылочная», с «дульцем». Так довольно часто бывало, что при выбросе это «дульце» обрывалось и оставалось в патроннике. Следующий патрон утыкался в нее пулей, и все — отказ! Вот так, бывало, стреляет раз! и замолк. Он сразу перезаряжает, раз! — та же самая история. Жить всем хочется, и штурмана со стрелками-радистами здесь не исключение. Быстро придумали, как с этой напастью бороться. Каждый имел при себе пустую гильзу (обычно ее держали в нагрудном кармане), вдоль «дульца» которой был сделан пропил. Так только обнаружат обрыв «дульца», тут же отсоединяют ленту и эту «пропиленную» гильзу — в патронник. Эта гильза своим «дульцем» заходила внутрь оборванного, «надевала» его на себя и вместе с ним при перезарядке извлекалась. Потом лента опять присоединялась, и стрельба шла дальше. На «все про все» уходили секунды. Эту операцию, по извлечению оборванного «дульца», отрабатывали до автоматизма. Жить захочешь — и не такое сделаешь.

— Каким был расход боекомплекта в бою у штурмана и стрелка-радиста?

— Обычно у штурмана часто и больше. Часто все расстреливал.

— Бомбосброс работал надежно?

— В подавляющей части да, но единичные случаи зависания бомб в полку были. Был один такой случай и у меня.

Мы стояли в Паневежисе. Почему-то нам выдали не готовые форменные брюки, а отрезы ткани. Мой постоянный штурман мне и говорит: «Командир, я там быстренько смотаюсь через аэродром, там брюки шьют, ткань отдам — завтра будут готовы». «Ну, давай, — говорю, — только быстро». Наше звено стоит в готовности, ждем команды на взлет. Только ушел мой штурман, сразу же (закон подлости!) зеленая ракета и: «На взлет!» Е!.. Я командир звена, должен взлетать первым, а штурмана нет. Тут же хватаю запасного штурмана (он не летал, у него не было «своего» экипажа), и полетели мы бомбить Либаву. Отбомбились, летим назад, но что-то не так. Не набирает у меня самолет положенной скорости. Я штурману: «Ну-ка глянь, у нас там бомба не зависла?» Он смотрит в свой прицел (а на обратном визировании через него все можно было снизу просмотреть, до самого хвоста) и говорит: «Да, висит 250 кг». Только он это сказал и тут же (не спросясь у меня!) сбрасывает эту бомбу аварийно. Она немножко пролетела, да как рванула! Хорошо мы шли с приличной скоростью (под 400 км/час) и успели пролететь несколько сот метров, но все равно самолет капитально подбросило, да потом при осмотре на аэродроме нашли четыре осколочных пробоины. Повезло. Это был мой единственный вылет не с «моим» членом экипажа. Больше я себе такого не позволял. Все остальные 138 боевых вылетов я сделал только со «своим» экипажем.

Да, а почему бомба «зависла», так и не определили. Уже на земле просмотрели бомбодержатели и весь механизм сброса — никаких отклонений, работает отлично. Я думаю, что не сработал пиропатрон на замке. Попался, видимо, с заводским браком.

— У вас в полку АГ (авиационные гранаты) ставили?

— Ставили. Специальные кассеты — 10 гранат, 5 справа и 5 слева. Сзади в хвосте для них специальный люк был сделан. Кнопки сброса две, и штурман мог нажимать, и я тоже мог. Я этим не пользовался (мне же сзади не видно), полагался на штурмана. Если истребитель заходит снизу, то ему штурман… раз! — штуки три сразу бросает. Она только выскакивает, у нее сразу распускается парашютик. Она идет назад, у нее взрыватель с замедлением. Гранаты рвались здорово, хорошо помогали отпугивать истребители. Не помню случая, чтоб этими гранатами сбили хоть один истребитель, по-моему, это было сугубо «пугающее» оружие, но помогало оно хорошо. Истребитель сразу увеличивал дистанцию, а раз дистанция увеличилась, то эффективность огня резко падала. Намного труднее попасть.

— Какие цели обычно Вы бомбили?

— Прежде всего плавсредства. Потом арт-батареи, обстреливающие Ленинград. ДОТы и ДЗОТы на линии Маннергейма. У меня где-то половина боевых вылетов на атаки плавсредств (в основном морских конвоев на Балтике), половина — на все остальное. На разведку летали очень редко. Разведкой специальный полк занимался.

— Хорошо, давайте так. Какая была скорость на подходе к цели, на пикировании и на отходе от цели?

— На подходе к цели — 350 км/час, на «боевом курсе» — те же 350 км/час. Подвеска бомб внешняя, больше скорость сделать не дает. На пикировании скорость доходит до 720 км/час. Ну, а по выходе из пикирования уже «жмем» домой, это 450–480 км/час. Это если есть угроза нападения истребителей, если ее нет, то 400–420 км/час, бережем двигатели.

В 1944-м, когда я не со своим штурманом полетел, идем назад под самыми облаками (от «зависшей» бомбы уже избавились), и тут мне мой радист докладывает: «Командир, догоняет нас пара «мессеров»! Торопятся, аж дым коромыслом». (Мой радист был очень «дальнозоркий», углядывал истребители черт знает откуда, еще никто не видит, а он уже докладывает, откуда и какие.) Да, подвалило немцам счастья — тройка «пешек» без истребительного прикрытия. Считай, готовая добыча (как они думали). Ну вот, командует мне мой штурман: «Приготовиться… Давай!» — и я тут же левую ногу — раз! «Пешка» влево — о-оп! — и тут же вся трасса с правой стороны! Жду, немец-то должен поправку сделать. Мне мой штурман докладывает: «Немец нос поворачивает!» И я тут же правую ногу — раз! Он как шарахнет! — трасса слева! Опять жду. «Давай, командир!» — и я вместо того, чтобы влево, опять «даю» правую ногу! И опять трасса слева! Немец-то думал, что я влево пойду, подловить меня надеялся, но я его запутал. Потом мы вскочили в облака, и они нас потеряли. Там тоже интересно получилось. Зашли мы в облака, пролетели какое-то время и выскочили над ними. Я радисту: «Пашка, истребители есть?» — «Нет, нету». Ладно, летим. «Вот, выскочили!» — радист мне докладывает. «Далеко?» — «С километр!» Ладно, идем дальше, а они нагоняют. «Далеко?» — «Метров 600». Ладно, летим еще немного, а как с полкилометра они не дошли, мы в облака. Слой облаков метров 300, а нижняя граница где-то в 1,5 тысячах над землей. Пролетели немного, выскакиваем внизу. Я как на иголках: «Вышли?!» — это я радисту. «Нет еще». — «Вышли?!» «Нет». Я считаю секунды, сколько эти «мессеры» будут триста метров облаков пробивать. Досчитал до 15 и опять пошел вверх. «Мессеры», наверно, выскочили вниз, а нас там нет. Наверху, над облаками, я опять до 15 досчитал и опять вниз. Выскочили — «мессеров» нет, они, наверно, не найдя нас под облаками, вверх пошли. Вот так мы под облаками и пришли домой. Немцы нас так и не нашли.