Александр Граков - Дикие гуси

После этого оставалось одно — усердно лечиться, соблюдая больничный режим. Чем Грунский и занялся вплотную, и к июню месяцу результаты не замедлили сказаться: он уже мог передвигаться самостоятельно, без костылей, лишь слегка припадая на раненую ногу.

«Выкарабкался и на этот раз — назло врагу!»

А вечерами, после процедур и телевизора, — споры, споры, споры. И все — на политическую тему. Олег не вмешивался в них — предпочитал отмалчиваться, но вскоре «сокамерники» и его что называется достали.

— Вы слышали? Русский военный министр Грачев сказал, что войне вскорости амбец: армянам дальше идти некуда, а у азеров сил для наступления не осталось, — пенился сорокатрехлетний учитель из Гориса, которому противопехотной миной оторвало ступни обеих ног. — А он большой человек, знает, что говорит!

— Теперь Алиев за нефть Запада точно Ельцину приплатится! Факт — никуда эта лиса кагэбэшная не денется, а нет — так опять карабахцы вперед попрут! — трижды судимый вор из Маиса, поглаживая простреленную в двух местах ногу, по-своему толковал проблемы СНГ.

Олег отшвырнул в сторону «Собор без крестов» Шитова: до чтива ли здесь?

— Слушайте, вы, политиканы хреновы! Еще одна такая «полномасштабная операция», и у вас некому детей будет клепать — все мужики на кладбище постоянную прописку получат! Думать же, в конце концов, надо когда-нибудь о последствиях этой бойни! — взорвался он и, помолчав немного, продолжил: — Вы посмотрите, что творится: вокруг нищета и разруха, в Ереване почти нет света, деревья парков и аллей, занесенные в Красную книгу, на дрова рубят, а инвалиду войны в баре даже кофе бесплатно не нальют! И это вы называете жизнью?! Что, не навоевались еще? — горьким вопросом закончил он свое «выступление».

— Ну ты, русачок! — оборвал его Лось — вор «в законе» из Масиса, — Приканал сюда сгребать бабки на нашей крови — получай их и сопи в свои две дырочки, а нам фуфель не навешивай! Тоже мне, советчик выискался! У себя сперва порядок наведите! Развалили страну, флот, армию, засрали все моря и мозги людям заодно, а теперь сюда приперлись порядки наводить. Видали мы уже таких — без принципов, идеалов и Родины — своих хватает!

— Так же, как и у нас в России — твоих любимых соотечественников! — не выдержал Грунский, — Вон их сколько — беженцев. И оседают они почему-то не на Аляске и на Сахалине, а потихоньку, без выстрелов оккупировали Краснодарский край и Ростовскую область. Работают исключительно почти по коммерческой части, а насчет принципов и идеалов ты бы, Лось, заткнулся лучше: хоть и строят твои земляки христианские храмы на моей Родине — оружие и наркотики тоже они завозят, и в немалом количестве. А попробуй их тронь, тут же начинают на весь мир вопить о геноциде!

— Ах ты козел! — взревел Лось, поднимая свою полуторацентнеровую тушу с койки. — Да я таких идеалистов на зоне враз «петухами» делал! Хочешь потерять невинность сейчас или подождешь, пока клешня заживет? — угрожающе шагнул он в направлении Грунского.

— Ты о своем здоровье побеспокойся! — мрачно посоветовал ему Олег, он был уже на ногах. — Харя вон давно на поросячий зад смахивает — того и гляди скоро треснет. Думаешь — не вижу, куда «сливки» с кухни уходят? Тебе и твоим «шестеркам»! Что ж ты, Лось, своих земляков на жратве накалываешь? — Олег нарочно дразнил, «заводил» рецидивиста, и это ему с успехом удалось.

Обширная рожа Лося аж посинела от бешенства, он-то думал, что все операции по доставке лучших продуктов из больничной столовой в обмен на «планчик» проворачиваются втихаря. А этот русак… Ну что же, он сам напросился.

— А ну пошли выйдем! — Лось двинул к выходу из палаты. Олег шагнул за ним.

— Ребята, не нужно! — забеспокоился учитель из Гориса. — Ну, пусть правительства между собой не поладили, а вам-то что делить? Едите из одной посуды…

— А ну, заглохни, профессор недоделанный! — мгновенно обернулся Лось, приставил к горлу учителя неизвестно откуда появившуюся в его руке финку, — Мало, что тебя снизу укоротили, я могу запросто и сверху такую же операцию проделать! Жрем мы, может быть, из одного котла, но разное варево. И то, что хаваю я, этому пидору в жизни не перепадет! Потому что закон выживания гласит: лучшее — сильному, а остатки — остальным!

Вы с ним, — кивнул он на Олега, — относитесь ко второй категории, поэтому и будете жрать дерьмо. Будете, будете, потому что полковник из Минобороны неизвестно когда теперь приедет с повторной проверкой, а я — вот он, здесь, на месте. И долго еще здесь буду, потому что в больнице мне понравилось больше, чем на передовой. Питательно и спокойно. Понял, гнида?

Лось чуть дернул лезвие финки на себя, и на горле учителя появилась тоненькая красная полоска, на которой стали набухать бусинки — капельки крови. Учитель, вытянувшись на кровати как струна, лишь молча закрыл глаза.

— Ты, хряк! — позвал Лося Олег.

Тот молниеносно обернулся в его сторону с выставленным ножом, и Грунский с удовольствием, от всей души вмазал по его запястью ребром ступни здоровой ноги — раненой пока еще опасался бить. Финка мягко стукнулась о стенку и закатилась куда-то под кровать учителя, а Лось затряс рукой.

— А теперь пошли! — указал на выход Олег. — Понравилось, говоришь, в больнице? Подольше здесь задержаться хочешь? Что ж, по мере сил и возможностей постараюсь исполнить твое заветное желание!

Он пошел к выходу.

— Да я тебя, сука, одной рукой!

Лось ринулся за ним из больницы и… нарвавшись на жесточайший хук в челюсть, завалился под ее стену. Другого такой удар, наверняка, вырубил бы надолго. Другого, но не здоровяка, отъевшегося и набравшегося сил в гражданской столовой: Лось помотал головой, приподнялся и въехал подбегавшему Олегу кулачищем в живот. Тот сложился, как перочинный ножик, а рецидивист, пользуясь слабым светом уличного фонаря на недалеком столбе, уже вовсю молотил его руками и ногами. Затем, присмотрев прислоненный к углу здания лом, ухватил его и, замахнувшись изо всей дури, повернулся к Грунскому с явным намерением сделать из него гербарий, но… того уже не было рядом. Поняв, что на свету Лось просто раздавит его своей тушей, он благоразумно предпочел откатиться в темноту, за стенку из кустов желтой акации. А когда Лось бросился за ним, размахивая стальной дубиной, как перышком, — подставил ему ногу. Тот грохнулся со всего маху так, что, наверное, было слышно по ту сторону земного шарика — в Америке. Вырвавшийся из его рук лом прошелестел по кустам рядом с Олегом, а он, не теряя времени даром, принялся охаживать ногами лежащего Лося, презрев неписаный закон уличных драк — «лежачего не бьют». Тому, видать, хорошо перепало по ребрам: заорав, он вскочил вдруг на ноги и напрямую, через кусты, ломанулся к видневшемуся неподалеку приземистому кирпичному зданию — душевым, совмещенным с прачечной.