Йозеф Секера - Чешская рапсодия
- Название:Чешская рапсодия
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Прогресс
- Год:1972
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Йозеф Секера - Чешская рапсодия краткое содержание
О гражданской войне у нас написано немало книг, но книга Йозефа Секеры, одного из старейших писателей Чехословакии — он родился в 1897 году, — вызывает особый интерес. Знаменателен сам по себе факт, что о гражданской войне в России пишет иностранный писатель, пишет взволнованно, глубоко, как бы изнутри передавая атмосферу событий полувековой давности. «Чешская рапсодия»… Это книга о простых чехах и словаках, на которых надели австрийские шинели и погнали на смерть за чуждые им интересы. Это книга о тех чехах и словаках, которые не желали выполнять направленные против своих же братьев славян приказы и группами сдавались в русский плен. Это книга о тех из них, кто не принял участия в контрреволюционном мятеже так называемого Чехословацкого корпуса, а добровольно вступил в ряды Красной Армии, чтобы вместе с ней сражаться против белогвардейцев и интервентов. Книга эта в конце концов о самом главном — об интернационализме, о классовой солидарности, о братстве по оружию чехословацкого народа с революционными народами России.
Чешская рапсодия - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
До войны инженер Книжек работал в Чехии на автомобильном заводе, а Василий Исидорович Киквидзе машины любил. Книжек и был тем самым легионерским комендантом на станции Тамбов, который своим решительным вмешательством спас от смерти девяносто легионеров. И, встретившись с Киквидзе в ресторане на другой день, Книжек рассказал грузину об этом случае.
— Где же теперь эти люди? — спросил Киквидзе.
— Вот вам еще игра случая: исчезли, как сквозь землю провалились. Но бог троицу любит — вчера из нашего штаба получено сообщение, что под Челябинском рота легионеров подверглась нападению красных партизан и была полностью перебита. Это нам на руку — и я ничего о них не сообщаю.
Два дня спустя Норберт Книжек пришел в ресторан в подавленном настроении.
— Дорогой командир, — сказал он Киквидзе, — я прощаюсь с Тамбовом. А как хорошо мне тут было! Барышню здесь сосватал, хотел увезти ее в Чехию, и вот. — приходится ставить крест на всех моих мечтах о будущем!
Начдив внимательно посмотрел на Книжека и застучал по столу пальцами.
— А я давненько о вас подумываю, товарищ Книжек, — начал Киквидзе. — Вы говорили мне, что вас отнюдь не восхищает далекое странствие через Владивосток во Францию. Вот и уходите из Легии, вступайте в Красную Армию. Нам нужны боевые офицеры, а у вас за плечами фронт. К нам идут даже царские офицеры. — Киквидзе взял Книжека за руку. — А когда все кончится и мы укрепим власть Советов, вы поможете нам построить автомобильный завод, а ваша тамбовская красавица ухватится за вас, как за выигрыш. У вас какое было звание в австрийской армии?
— Я командовал батальоном, и мне вне очереди присвоили звание капитана за оборону Перемышля. В Легии меня хотели восстановить в этом звании, если я докажу свою пригодность. Их мало вдохновляют мои успехи в австрийской армии, как и то, что я, офицер запаса, стал капитаном уже в тридцать лет. А мой принцип — воевать так воевать!
Пока поручик Легии рассказывал, за что он едва не получил в австрийской армии крест Марии-Терезии, Киквидзе, рассматривая его, обдумывал что-то. Он видел, как сражались чехи под Бахмачом и Ромоданом — умные и стойкие воины. В киевском отряде таких большинство. В Царицыне чешских офицеров назначали инструкторами интернациональных революционных отрядов. Хорошо действовали чехи и словаки и в отдельных отрядах в Самаре и в Царицыне. Да, люди грамотные, думают, как и он сам, о революции у себя на родине. Он потер кулаком ладонь левой руки и сказал:
— Поразмыслите о моем предложении, Норберт Иванович. Если вы сколотите Чехословацкий полк, я поставлю вас командиром. Мне нужно пополнить мою дивизию, у меня пока только три полка, два кавалерийских и один пехотный Рабоче-крестьянский. Вот бы к ним еще тысячи три ваших людей, прошедших фронтовую выучку и хорошо дисциплинированных! Пока что ваших у меня едва наберется человек семьсот.
Они договорились. В вагоны чешских красноармейцев прибывали все новые люди. Карел Петник пропадал иногда целыми днями. Возвращаясь, рассказывал Головачеву, как легионеры по ночам, прихватив вещички, удирают из своих теплушек и где-нибудь в поле либо у девчат в городе пережидают, пока их эшелон отправится дальше, и вступают во второй красноармейский полк. Исчез со станции и чешский комендант — поручик Норберт Книжек. Он спрятался у одного отставного царского генерала, который терпимо относился к Советам. Не теряя времени, Книжек посватался к генеральской дочери. От всех этих новостей Петник был в восторге. Ян Пулпан привел как-то небольшого роста, гибкого в движениях молодца — командира киевского отряда чехов по имени Вацлав Сыхра — и попросил Петника повторить свою новость.
— От кого ты узнал все это? — спросил потом Сыхра.
— Мне сам Книжек рассказал, просил узнать у наших, как они к этому отнесутся, — ответил Петник, задетый сухостью Сыхры.
Сыхра ушел с Пулпаном, а Ян Шама, как и Петник, смущенный сдержанностью Сыхры, сказал:
— Этого блондина я знаю. Глаза у него хорошие, и ребята говорят — в службе толк знает. Они с ним удерживали Киев, а при отступлении он всегда шел последним.
— А я отнимаю у него все это? — буркнул Карел Петник и вышел.
Возвратился он вечером, весь в мыле, как жеребенок. Бросил шапку на диван, снял шинель и, проглотив ужин, который принес ему Шама, начал:
— Не знаешь ли ты некоего ефрейтора из драгун, по фамилии Ганза? И сержанта Долину? Я познакомился с ними у кинематографа. Сеанс был для легионеров, и эти двое уговаривали их перейти к нам, во второй полк. Здорово они это делали, вот я с ними и разговорился. Они сразу спрашивать: скольких сагитировал я, ну, рассказал я им про Саратов, назвал кое-кого из наших, а потом, сам не знаю почему, спрашиваю: давно ли вы здесь, ребята, где ночуете? А то пошли к нам в спальный вагон, в мягкий! В моем купе нас двое — я да еще некий Ян Шама, разместимся. А теперь, Ян, не упади: этот коротышка драгун так и накинулся на меня. Ох, говорит, не рыжий ли это такой, телеграфный столб из Южной Чехии? Рыжий, говорю, и действительно из Южной Чехии, а по профессии плотник. Тогда второй, Долина, оскалил зубы, ткнул драгуна под бок и говорит: видали паршивца, а нам плакался, мол, к маме хочу! Я рассказал им, как ты попал в саратовский лазарет и как потом очутился здесь. Смеялись они, затащили меня к себе на чай и битых два часа рассказывали, как вы жили в Максиме, как погибла экономка вашего лесничего и как его по несчастному случаю затянуло под лед через два дня после ее похорон. Ребята эти бились под Бахмачом и Харьковом вместе с тем самым Сыхрой, который ни мне, ни тебе не понравился, и оттуда их направили сюда. С ними еще какой-то гусарский кадет — постой, ах, фамилии никак не вспомню… — и немец-сержант, и один безусый паренек, Барбора, потом долговязый по имени Тонда. А ихний кадет сейчас в лазарете, под Харьковом так и лез на рожон, ну и схватил пулю в бедро. Так вот, завтра вечером они с немцем и Барборой зайдут к тебе, ты никуда не отлучайся. Хотят посмотреть — тот ли ты маменькин сынок, которого они знали в селе Максим. Ну, что скажешь? — Петник готов был уже вопросительно улыбнуться, но Шама, забившись в угол дивана, прислонился головой к вытертой плюшевой подушке и плакал, судорожно растягивая губы.
— Дружище, что с тобой?! — вскрикнул Петник. Шама словно проснулся, вытер ладонью глаза и пробормотал:
— Доконал ты меня этой новостью, Карел! — Он прижал руки к груди, голос его постепенно окреп: — Ребятки мои золотые, так они тоже здесь! Аршин, Долина, Барбора, Вайнерт! И кадет Бартак, и эта жердь Ганоусек! Ох, скорей бы завтрашний день, невмоготу мне ждать! Ах, паршивцы, значит, они это еще там, в Максиме задумали и все меня прощупывали… Дураки, не могли прямо сказать — Ян, мол, собираемся мы сделать то-то и то-то. Еще про кадета-то мне все было ясно — из офицерского лагеря он ушел к нам и читал все только социал-демократические газеты. Но остальные? Только бы Бартаку не отрезали ногу! Заставлю Аршина сводить меня к нему. Вытянусь я в струнку у его кровати да отрапортую: товарищ Бартак, желаю я вам поскорее выздоравливать. Товарищем назову… А как поправится — ох, и задам же я ему за то, что доверял он мне меньше даже, чем этому мозгляку Ганзе. Мы его прозвали Аршин, росток-то у него не намного больше. И этому молокососу Барборе я тоже найду что сказать… Стой, Карел, а ведь в Максиме был еще Лагош, не помнишь, его ребята не называли? Веселый был парень, словак — с характером. В Максиме он попортил Нюсю, а девка была что вишенка… Как ходили они вдвоем по селу, Нюся несла свой животик, словно сам святой Алоизий поручил ей беречь его. Неужели Лагош остался с ней? Я его сколько раз за Нюсю корил — вот он, видно, и принял мои слова к сердцу…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: