Владимир Бирюк - Секретные операции ХХ века: Из истории спецслужб

Перед Пауэрсом уже лежал Свердловск. Он включил фотоаппараты и повернул на 90° к юго-восточной границе города. К этому времени было преодолено более половины маршрута. В 8 ч 53 мин позади самолета взорвалась ракета, ее осколки пробили хвостовое оперение и крылья, но не затронули кабину пилота. Машина клюнула носом. Крылья оторвались. Хвостом вперед изуродованный фюзеляж штопором шел к земле. Пауэрсу удалось выбраться из падающей машины и воспользоваться парашютом. А за секунды до этого командир соседнего ракетного дивизиона капитан Шелудько получил приказ обстрелять У-2 еще раз — требовалась гарантия в поражении. Ракеты прошлись уже по обломкам самолета.

А в это время на трибуне Мавзолея нервничал председатель Совета Министров СССР Н. С. Хрущов. Ранним утром ему сообщили: иностранный самолет пересек на юге государственную границу и на большой высоте идет к Уралу. С какой целью запущен и кем? Есть ли на борту оружие? На эти вопросы ответа не было. Приняли решение — пресечь полет! Никита Сергеевич подозвал находившегося на трибуне Маршала Советского Союза Бирюзова и распорядился: «Сергей Семенович, узнай, как дела…» Затем тот, кто внимательно наблюдал за трибуной, мог заметить, как Хрущев тряс руку одному из военачальников — за радостную весть, что самолет сбит. Военные сделали свое дело, и советский лидер стал готовиться к большой политической игре.

Открытый судебный процесс по делу Пауэрса начался 17 августа 1960 г. в переполненном Колонном зале Дома Союзов. Шпионский полет более чем возмутил Хрущева. Узнав, что американский летчик захвачен, он в гневе закричал: «Повесить!» Понятно, это было сказано, что называется, в сердцах. Жестоко карать несвойственно Никите Сергеевичу, да это было и не в его силах — судебный процесс проходил открыто. На нем присутствовали родные Пауэрса. Следственные материалы по делу заняли 8 томов по 350–400 страниц каждый. С американским пилотом-разведчиком работали пять следователей. Пауэрс ожидал, что на допросах будут применять физическое воздействие. Но все расследование по его делу велось при строжайшем соблюдении норм уголовно-процессуального законодательства.

Процессу над Пауэрсом придавалось важное политическое значение, это был суд не только над конкретным человеком, но и над тогдашней политикой США. В то же время мера назначенного наказания должна была продемонстрировать гуманность советского правосудия.

Фрэнсис Пауэрс полностью признал свою вину. 19 августа он был приговорен к 10 годам лишения свободы. Первые три года Пауэрс должен был отбывать во Владимирской тюрьме. Сначала он сидел один, затем по его просьбе к нему посадили заключенного, знавшего английский язык.

10 февраля 1962 г. на мосту Глиникер-Брюкке, соединяющем столицу ГДР с Западным Берлином близ Потсдама, советская сторона обменяла Пауэрса на советского разведчика Рудольфа Абеля, осужденного в 1957 г. к 30 годам каторжной тюрьмы.

После возвращения в США пилота подвергли тщательному допросу в следственной комиссии. Он был полностью реабилитирован. Видимо, в ЦРУ посчитали, что в противном случае возникли бы трудности с набором новых специалистов в разведывательное ведомство.

В октябре 1962 г. Пауэрс подал рапорт об освобождении его от работы в ЦРУ и перешел в фирму «Локхид» летчиком-испытателем самолетов У-2. В 1970 г., после того как он написал книгу о своем полете в СССР, вызвавшую неудовольствие руководителей разведки США, из фирмы его уволили. Не имея возможности получить работу в американской гражданской авиации, Пауэрс нанялся пилотом в радиотелекомпанию в Лос-Анджелесе и погиб, когда разбился его вертолет. Сообщение об этом появилось в американской печати 2 августа 1977 г.

Операция «Оверлайт» провалилась. Больше посылать в пределы СССР «самолеты-невидимки» американское руководство не отваживалось.

В начале 1960-х гг. Президент Египта Гамаль Абдель Насер форсировал гонку вооружений на Ближнем Востоке. Особенное беспокойство в Израиле вызвали попытки египтян создать ракету дальнего действия, способную нести ядерную боеголовку. В октябре 1961 г. с работы уволились несколько ведущих специалистов Института реактивных двигателей в Штутгарте (Германия). В свое время они входили в состав группы, проектировавшей для гитлеровцев знаменитые ФАУ-1 и ФАУ-2.

Вскоре после этого немецкие ученые — бывший директор института Ойген Зингер и начальники отделов доктор Пауль Герке, доктор Ханс Круг и профессор Вольфганг Пильтц — объявились на берегах Нила, где нашли себе новую работу.

После того как 21 июля 1962 г. Египет произвел успешные испытания ракеты «Аль-Кар» класса «земля — земля» с радиусом действия 560 километров, Тель-Авив решил перейти к активным действиям. Ответом Израиля на новую угрозу стала акция под кодовым названием «Дамоклов меч». В ней принимал участие и тогдашний офицер Моссада, впоследствии премьер-министр страны Ицхак Шамир.

«Дамоклов меч» был занесен над головами немецких специалистов, работавших в Египте, чтобы заставить их покинуть Восток раньше, чем им удастся наладить устройства управления «Аль-Кара». Немецкие ученые стали получать по почте письма с предупреждениями и посылки со взрывчаткой. Некоторые, испугавшись, вернулись в Германию. Но соблазненные высокими заработками, в Египет приезжали новые и не менее способные специалисты.

Чтобы погасить панику, командование египетских ВВС завербовало некоего Хермана Валентина, поручив ему охрану немецких спецов. Это был типичный авантюрист, служивший ранее в Иностранном легионе. Во время Второй мировой войны он находился в частях СС, а после руководил частным сыскным бюро в ФРГ.

Валентин пользовался абсолютным доверием египтян и знал все тайны конструкторского бюро на Ниле. И поскольку он неоднократно хвастался службой под командованием Отто Скорцени, израильская разведка пришла к выводу, что путь к Херману Валентину неизбежно ведет через мадридский офис Отто Скорцени. Как могло случиться, что бывший оберштурмбанфюрер СС и любимчик фюрера, а с 1950-х гг. зажиточный мадридский бюргер, личный друг Франко, согласился сотрудничать с израильской разведкой? Ответа на этот вопрос нет.

Возможно, таким образом он спасал свою жизнь. Ведь на памяти была судьба Адольфа Эйхмана, похищенного из Аргентины израильтянами. Отношения с Моссадом могли оказаться пожизненной индульгенцией. А может быть, Скорцени не устоял перед чарами своей жены.

Что же заставило Моссад войти в контакт с человеком, который был активным деятелем фашистской партии? Им срочно был необходим агент, пользовавшийся неоспоримым авторитетом во всех сферах Третьего рейха.