Ярослав Ивашкевич - Хвала и слава. Книга третья

Профессор внезапно замолчал и снова стал смотреть то на Анджея, то на Губерта, строго, как на экзамене, словно ждал от них немедленного и правильного ответа.

— Помните, — наконец выдавил он из себя, — помните, стрелять надо всегда в спину!

Наконец Губерт набрался храбрости:

— Но, профессор, вы так говорите, будто мы убиваем с утра до вечера!

— Вот именно, — добавил Анджей.

Рыневич смутился.

— Нет, нет, — сказал он, снял очки и начал их протирать, — это я так, к слову.

Надев очки, профессор внимательно посмотрел на своих гостей.

— Глупые разговоры, — сказал он, — и ненужные. Простите меня. Иногда я говорю лишнее.

Юноши поднялись с мест.

— Поблагодари мать, — обратился Рыневич к Анджего, — может быть, я действительно приду в этот трактир. Послушать пани Эльжбету…

— Она будет петь две недавно найденные песни Эдгара, — добавил Анджей.

Но профессор словно не понял или не расслышал его.

— Да, да, — рассеянно произнес он и подал руку юношам, задумавшийся и словно отсутствующий.

В передней профессорша снова повторила:

— Хорошо, что вы пришли.

На улице юноши глубоко вдохнули свежий воздух и твердым шагом отправились домой. После долгого молчания Анджей спросил:

— Ну а ты, как ты учишь стрелять твоих гарцеров?

Губерт вспомнил свое выступление в Лесной Подкове и ответил:

— Я вообще не учу их стрелять.

— А как же они будут бороться?

Губерт ничего не ответил.

— Знаешь, у тебя одно с другим как-то не вяжется, — сказал Анджей.

Снова некоторое время шли молча.

— А что, по-твоему, вяжется одно с другим? — спросил Губерт.

Анджей засмеялся.

— Януш, наверно, сказал бы просто: не убий. А ведь я перенял торжественные принципы Януша.

— Это тоже не лезет ни в какие ворота.

— Разговорчики, — ответил Анджей модным словечком.

— А ты как стреляешь? — вдруг остановившись, спросил Губи-Губи.

Анджей тоже остановился и с минуту смотрел ему в глаза.

— Иногда в лицо, а иногда и в спину, — сказал он, цедя слова сквозь стиснутые зубы.

Губерт схватил его за плечо.

— Я никогда тебе этого не прощу! — выкрикнул он вдруг. — Никогда не прощу! Если на то пошло, то это я должен был ее ликвидировать. Понимаешь, я!

— Почему же? — Взгляд Анджея был холоден и тверд. — Почему ты?

— Я любил ее!

— Тогда тем более ты не мог выполнять этот приговор. Это было бы преступлением. Ведь тогда считалось бы, что ты убил ее по личным мотивам.

— А ты?

— Я ее не любил.

— А вдруг? Она ведь и тебе изменяла.

— Она всем изменяла. Она выдавала нас, потому что это доставляло ей наслаждение. Она была последняя стерва.

— Не говори так.

— Благороднейший Губи-Губи! Рыцарь святого Губерта!

— Перестань!

— А в конце концов, ты ведь ничего не знаешь. Не знаешь, кто это сделал.

— Не знаю и знаю.

— Все это домыслы!

— Рана была спереди.

— Ох, успокойся. Ну а как могло быть иначе? Я просто вошел в кофейню утром, когда там еще никого не было. Она стояла напротив…

— Испугалась?

— Не ожидала. А может, и ожидала.

— Ты долго целился? Минуту, две, три?..

— Я совсем не целился. Профессор сказал ерунду.

— Не такую уж ерунду.

— Так мне кажется.

— И ты ничего не почувствовал в тот момент?

— Нет. А впрочем…

— Что?

— Жалость. Если и почувствовал, то только жалость.

— Ох, какой ты страшный, — произнес Губерт, и они снова пошли. — Да, вот еще что, — продолжал Губерт, — давай считать, что это сделал я. Это будет правдоподобно. Скажу, что это я.

— Там, где надо, знают, кто это сделал. Ведь это не я сам так решил!

— Да, да. Но пусть кое-кто думает, что это я. Тебе так будет даже удобнее.

— Свалить все на другого? От этого мне не станет легче.

— А тебе тяжело?

Анджей опять остановился. Он не смотрел на Губерта, взгляд его был устремлен куда-то в пространство.

— А ты что думаешь? Что это хлеб с маслом? Губерт встряхнул его за локоть.

— Анджей, глупый, — сказал он, — ведь мы солдаты.

Анджей словно пробудился. Взглянул на Губерта, усмехнулся, произнес иронически и печально:

— Не убий!

И они разошлись, каждый в свою сторону.

Когда у Лилека земля горела под ногами (а тлела она постоянно), он приходил к Анджею и проводил несколько часов в его комнате, иногда оставался ночевать. Кухня была теперь резиденцией панны Теклы, и она делала вид, что не замечает парня, когда он прокрадывался по коридору.

Несколько раз Спыхала, желая поговорить с молодым Голомбеком, заходил в его комнату и заставал у него Лилека. Он уже привык к нему. Расспросив о нем Анджея, он убедился, что Лилеку можно полностью доверять.

Однажды он зашел к Анджею около полудня. На этот раз в комнате был один Лилек. Оторвавшись от какой-то книги, юноша взглянул на Спыхалу отсутствующим взглядом.

— Что случилось? — спросил Казимеж.

— Несчастье, — пробормотал Лилек. — Азя похитил Басю. — Книга, которую он читал, была «Пан Володыевский». — А который час? — спросил Лилек.

— Двенадцатый.

— О боже, — воскликнул юноша, — я в одиннадцать обещал быть в Мокотове.

— Ого… Это нехорошо, — сказал Спыхала, не переставая улыбаться. — От этого многое может зависеть.

— На этот раз не так уж много, — с некоторым смущением сказал Лилек.

Казимеж раздумывал.

— Ты идешь в Мокотов? — спросил он.

— Ага.

— А где Анджей?

— Не знаю. Сказал, что придет нескоро.

— Ты ночевал здесь? — спросил Спыхала.

— Ночевал.

— Ну ладно, — Спыхала решился. — Дам тебе один адрес. Ты пойдешь туда и скажешь: «Завтра в то же время, что и всегда».

Лилек внимательно посмотрел на него.

— Не знаю, — сказал он медленно, — не знаю, что это за дело.

Спыхала пожал плечами.

— А тебе-то что?

Лилек запнулся, но все-таки сказал:

— Потому что не всякому делу я готов служить.

Спыхала нахмурил брови.

— Солдат не рассуждает.

Лилек посмотрел на Спыхалу.

— Разные есть солдаты и разные… армии, — сказал он с вызовом.

Спыхала рассердился не на шутку.

— Ерунда! Сейчас есть только одна армия: та, которая борется с немцами. Ну так как, идешь в Мокотов или нет?

— С моим делом я уже опоздал.

— А с моим нет. Идешь?

— А вы не подумали о том, — осторожно сказал Лилек, — что я могу выболтать этот адрес?

— Подумал. Никакой прибыли от этого тебе не будет, — буркнул Спыхала. — В конце концов, я знаю, что могу доверять тебе, как Анджею.

Лилек улыбнулся, и эта улыбка сразу изменила его лицо.

— Вы можете доверять мне.

С этих пор Спыхала посылал Лилека с поручениями. Правда, нечасто, потому что узнал, что Лилек провалился и не обеспечен документами. Свидетельство, что он работает в какой-то там типографии, обслуживающей немцев, было подделано грубо и сразу же вызвало бы подозрения. Парень мог попасться в любую минуту.