Василий Мурзинцев - Записки военного советника в Египте

Конец сентября по местным условиям не был жарким. Температура днем держалась примерно около тридцати градусов по Цельсию. Ночи стали прохладными. В небе чаще и чаще стали появляться облака. В пустыне, куда ни глянешь: десятки смерчей высоко поднимали столбы пыли. Издали эти столбы удивительно напоминали гигантских змей. Словно какие-то волшебники своей неслышимой для человеческого уха музыкой подняли их, и они, извиваясь тонкими гибкими телами, осматривали свои владения с высоты. При этом медленно перемещались в разных направлениях.

Любопытно зарождение смерча. В совершенно неподвижном сухом и горячем воздухе вдруг потянет прохладная струя, слово сквозняк из узкой щели. Струя приятно охлаждает лицо, забирается под куртку, холодит спину. Стоит сделать шаг в сторону — и снова неподвижный горячий воздух.

Но невидимая струя не пропадает. Словно наткнувшись на преграду, она поворачивает, ищет обходных путей. Но, наверное, не находит и поэтому возвращается на свой прежний путь, замкнув кольцо. Кольцо невелико. Не больше метра в диаметре. Вскоре кольцо можно наблюдать — легкая пыль начинает стремительно вращаться у самой земли. Поток воздуха не ослабевает, и пыль начинает приподниматься, как стенки складывающегося стакана. Кольцо становится шире. Внезапно порыв ветра вздымает крупный песок, и кольцо мгновенно вытягивается в длинный гибкий стебель. На высоте десятков метров верхушка стебля распускается в пышный цветок, который принимает различные очертания. То он похож на голову змеи, то на гриб ядерного взрыва.

Вместе со смерчами в Египет приходит осень. Теперь мы уже не прячемся от солнца, а солдаты с удовольствием сидят на пушках, так как для них в тени прохладно.

Ничто не предвещало нарушения планов боевой подготовки. А жить в Каире, в благоустроенной гостинице, без мух и москитов, есть пищу, приготовленную женой по-русски, хотя и из арабских продуктов, казалось осуществленной мечтой.

Вечером 27 сентября я прибыл в Каир. Смыл с себя древнюю пыль пустыни и с удовольствием съел картошку, зажаренную женой на свином сале. Жаль только, что нет русской селедки. А свиное сало, к удивлению, свободно продается в мясных магазинах. Правда, не во всех и не так уж много, но вполне достаточно для христиан и для неверующих.

Мусульмане свинину не едят, но свиней разводят для продажи.

Видимо, аллах не возражает даже от «поганого» животного, каким свинью считают приверженцы ислама, получать доход. А, может, это одно из свидетельств того, что аллах не так всемогущ, как его изображает Коран. Никакими логическими доводами невозможно доказать разумность запрета употреблять в пищу свинину. Вероятно составители Корана для своего времени, в VII веке нашей эры, были великими мудрецами. Во всяком случае людьми образованными и умными. Но со свиньей они явно, как говорится, перемудрили. Современных людей слепая вера не удовлетворяет, они ищут объяснений событий и явлений. Если объяснения не находятся, зарождается сомнение. А от сомнения до отрицания один шаг. Поэтому «святые отцы» всех вероисповеданий даже сомнения в существовании бога объявили тяжким грехом.

Древние мудрецы, таким образом, подложили своим последователям, буквально и фигурально выражаясь, большую свинью. Эта свинья, наряду с другими неувязками, подрывает корни ислама в наши дни.

Да и как не сомневаться, если большинство людей на земле, кушая свинину, причмокивают от удовольствия.

А может, мудрецы не такими уж были мудрецами. Взяли более древние книги да и переписали их. А чтобы им не предъявляли обвинения в плагиате, внесли свои изменения и дополнения. Иначе чем объяснить большое сходство христианской веры и ислама? А так видна самостоятельность мысли. Этим же, наверное, объясняется и то, что христиане молятся по три раза в день, а мусульмане — пять раз.

Теперь, правда, это объясняется тем, что мусульманская молитва заменяет физзарядку. Этому можно поверить, так как, действительно, все телодвижения мусульманина, совершающего намаз, очень напоминает вольное упражнение утренней физзарядки. А пятикратное омовение — это, конечно, для личной гигиены.

Вечером 28 сентября в соседних зданиях, заселенных арабами, раздались громкие крики. Мы с женой вышли на балкон и с восьмого этажа пытались рассмотреть, что там происходит. По громким крикам и освещенным окнам нельзя было догадаться, чем так возбуждены люди. Жена высказала предположение, что кто-то умер.

— Если бы кто-то умер, то плач был бы в одной квартире или в одном доме, — возразил я. — Смотри, во всех домах открыты окна и во всех квартирах переполох. Может, несколько свадеб одновременно затеяли?

— На свадьбу не похоже, — ответила жена, иллюминаций нет, да и не кричат так на свадьбах. Помнишь, на крыше дома напротив была свадьба? Совсем тихо было.

Действительно, нам довелось увидеть свадьбу на крыше 10-этажного дома. Часть крыши была украшена гирляндами электролампочек. Нам хорошо были видны ходившие там люди, доносилась музыка и песни. Теперь же свет был только в окнах двух десятков 10-этажных зданий, составляющих «городок» Победы или по-арабски мединат Наср.

— Может, праздник какой, — высказал я предположение, — мусульмане свой обряд совершают.

Так мы и не поняли в тот вечер, что происходило в соседних домах.

Утром следующего дня выехал я на полигон. Путь наш лежал через весь город с востока на запад.

В центре города стали встречаться небольшие, но шумные демонстрации молодежи. Многие несли портреты Г. А. Насера, вырезанные из газет и наклеенные на картон. Обычно один из демонстрантов сидел на плечах товарищей лицом к колонне и что-то выкрикивал. В ответ ему дружно неслись возгласы, видимо, выражавшие одобрение.

Наше недоумение разъяснилось, когда мы по пути взяли переводчика Альфонса. Новость ошеломила нас: Умер Г. А. Насер!

Мы знали, что за несколько дней до этого в Каир прибыли главы арабских государств для обсуждения событий в Иордании, где произошли кровавые столкновения между армией Иордании и палестинскими партизанами. При этих столкновениях обе стороны потеряли людей и техники значительно больше, чем за все время войны с Израилем, не говоря уж о разрушениях в городах и жертвах среди гражданского населения Иордании.

На переговорах было достигнуто соглашение о мирном разрешении конфликта. Г. А. Насер, довольный успехом совещания, провожал на Каирском аэродроме высоких гостей. Неожиданно почувствовал себя плохо, был увезен в госпиталь и через три часа после первого приступа в 18 часов 45 минут скончался от инфаркта миокарда в возрасте 54 лет.

Неожиданная смерть Гамалъ Абдель Насера потрясла всех арабов. Вечером, когда мы возвращались с полигона, улицы города были полны народа. Многочисленные колонны, преимущественно мужской части населения, с портретами Г. А. Насера шествовали по улицам, громко скандируя лозунги и призывы: «Мы верны тебе, Насер!», «Насер — любимец бога!», «Выполним заветы Насера!» и т. д.