Баурджан Момыш-улы - За нами Москва. Записки офицера.
- Название:За нами Москва. Записки офицера.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Жазуши
- Год:1970
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Баурджан Момыш-улы - За нами Москва. Записки офицера. краткое содержание
«За нами Москва» является тематическим продолжением «Волоколамского шоссе» А. Бека. Здесь нет ни вымышленных событий, ни вымышленных героев. Это записки человека, рассказывающего о том, что происходило или на его глазах, или с ним самим. Автор не скрывает жизненной правды, порой горькой, тяжелой. Но это не заслоняет его светлой веры в советского человека, веры в победу, которая не покидала наших бойцов и офицеров в трудные минуты.
За нами Москва. Записки офицера. - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но тут генерал прервал свой рассказ, спохватился:
— Ох, чую, вот-вот должен начаться «гутен морген». Пойдем-ка на наблюдательный пункт.
Когда мы вышли на улицу и направились на НП, начался обстрел. Навстречу нам шла саперная рота. Командир ее, капитан, скомандовал: «Смирно! Равнение направо!». Генерал принял рапорт капитана, поздоровался с бойцами.
— Здравствуйте, товарищи гвардейцы! Бойцы ответили дружно.
— А теперь, товарищ капитан, ведите роту в расчлененном строю. Одно прямое попадание может наделать много неприятностей, — спокойно приказал Панфилов.
Мы отошли от этого места около полутораста метров. Недалеко бухнулась тяжелая мина. Панфилов, сделал два-три неровных шага, качнулся и упал. Когда я приподнял его, он посмотрел на меня и сказал: «Буду жить!» Больше он не произнес ни одного слова. Маленький осколок пробил его сердце... Смерть генерала Панфилова была проста, как прост был он сам, этот простой русский человек, — громко сказал Марков. — Ну, а что было потом, вы знаете из газет.
Марков закончил свой рассказ.
Мы оба молчали.
Майор Елин
Командир нашего полка майор Григорий Ефимович Елин был беспартийным. Среднего роста, худой, с желтым оттенком лица, он всегда держался замкнуто. Преждевременная седина и грустные светло-карие глаза говорили о том, что этот человек давно страдает каким-то хроническим недугом.
Мой батальон обычно находился в резерве генерала Панфилова, и мне редко приходилось сталкиваться с Елиным в боевой обстановке. Поэтому в прежних моих записках он упоминается лишь мельком. С первого дня формирования нашего полка между нами сложились хорошие отношения.
Елин обращался со мной на «ты» и редко называл по фамилии. «Комбат один...» — произносил он, причем смотрел куда-то в сторону, как бы обращался к третьему лицу. Это означало, что Елин спорит сам с собой и еще не пришел к окончательному выводу о моей правоте или неправоте. «Комбат первый», — обычно говорил он, если одобрял мои действия. «Старший лейтенант первого батальона», — этим ограничивался его гнев или неодобрение.
Как известно, после выхода из боев в районе Горюнов я снова поступил в распоряжение Елина.
Наш батальон несколько дней вел бои в составе своего полка.
Однажды меня вызвали в штаб полка. Я взял с собой Бозжанова.
Елина я застал за ужином. Перед ним стояла большая алюминиевая миска, полная свежеотваренного мяса, тут же краюха хлеба, на газете горсть соли.
— А, комбат первый! — сказал Елин, когда я представился. — Руки я тебе не подам, — в правой руке он держал кость. — Садись ужинать, мясо свежее, телка сегодня забили.
Когда я сел, он, не отрываясь от еды, позвал адъютанта:
— Сулима, для комбата первого в нашей фляге что-нибудь осталось? Человек с мороза.
Адъютант подал мне четверть стакана водки.
После ужина. Елин не спеша, над развернутой картой, ввел меня в общую обстановку и поставил батальону боевую задачу: сдать к утру район обороны в деревне Пятница кавалерийскому полку, а самому, по выражению Елина, «перекантоваться» в промежуток между нашим полком и соседом слева, оседлать дорогу и надежно прикрыть направление Лопастино — Струсово — Соколово.
Елин спокойно давал мне указания и советы, как организовать смену, как занять новый район обороны. Потом спросил:
— А что будем делать с Василием Поповым?
— После ночи под Тимковом я с ним еще не встречался.
— Попов просился к тебе, но я ему сказал: «Момыш-улы тебе не простит». — Помедлив, Елин добавил: — Ведь решалась судьба человека, тут не нужна горячность. В бою легче всего наломать дров, испортить человеку жизнь. Но Попов и перед тобой и перед подчиненными уронил честь командира. Поэтому он не имел морального права вернуться в батальон, тем более — командовать ротой. Посоветовавшись с комиссаром, мы перевели Попова в другой батальон заместителем командира роты.
— Что ж вы меня тогда спрашиваете, что делать с Поповым?
— Как-то он говорил своим товарищам: «Момыш-улы строг, но справедлив»... Я говорю тебе все это к тому, что если встретишь Попова, то не стоит ворошить прошлое. Он тяжело все пережил, особенно свои ошибки. Теперь воюет, и воюет неплохо. Отнесись к нему по-товарищески.
— Есть, товарищ майор. Я вас понял.
— Ну вот и хорошо. Езжай.
Чтобы не натолкнуться на просочившиеся группы немцев, мы по совету Елина обратно отправились окольным путем. Ехали проселком в густом и темному лесу, ехали долго.
Моя Снегурочка — белоснежная, с точеными копытцами кобылица — шла широким шагом. Бозжанов сзади что-то тихо напевал себе под нос.
Человек с ружьем
— Жолтай! — окликнул я Бозжанова, который ехал сзади меня, рядом с Николаем. — Рассказал бы что-нибудь...
Бозжанов поравнялся.
— Не знаю, с чего начать, товарищ комбат.
— Ты же что-то мурлыкал?
— Просто, товарищ комбат, вспомнил абаевские строки, которые любила слушать моя мать.
— Ну, давай, давай!..
— Сейчас... Соберусь с памятью. — И Бозжанов с чувством и хорошей дикцией прочел стихотворение Абая «Я видел падение пышного, с кудрявой кроной кедра...».
Когда Бозжанов умолк, я сказал:
— А все-таки поэт не сказал, в чем смысл жизни.
— Да, товарищ комбат, он этого не сказал.
— А в чем, по-твоему, смысл жизни, Жолтай?
— Это очень серьезный вопрос, товарищ комбат. Надо очень серьезно подумать... Вот мы воюем — не во имя смерти, а во имя жизни. Как в самой жизни, так и в бою, товарищ комбат, мне сдается, самое главное — это сознание чувства ответственности перед людьми, перед всем народом. Когда совесть чиста — интересно живется и умирать не стыдно.
— Да, пожалуй, ты прав, политрук.
— Эти строки поэта почему-то очень нравились моей маме.
— Да, вкус у старухи своеобразный...
— У моей мамы?
— Да, у твоей мамы.
— Она знает множество лирических песен, сказок-небылиц, легенд. Она своим внукам весь вечер рассказывает сказки, и малыши слушают ее, затаив дыхание.
— Сколько вас, всех братьев и сестер?
— Сестер нет. Братьев шестеро. Пятеро ушли на войну. О каждом из них можно сказать, что он стал «человеком с ружьем».
— Правильно. «Человек с ружьем!» Солдат. Красноармеец. Воин — тоже не плохо. Но «Гражданин с ружьем»?.. «Человек с ружьем» — эти слова, мне думается, вполне выражают чувство гражданской ответственности.
— А у вас есть братья, товарищ комбат?
— Есть две сестры. Обе старше меня. Братьев нет.
— А дети у вас есть?
— Когда я уезжал на фронт, жена была в положении. Ребенок должен был родиться в октябре, а теперь конец ноября. А писем нет...
— Будем надеяться, товарищ комбат, что у вас дома все в полном порядке. Скоро получите письмо... Да, теперь я буду караулить нашего почтаря. Если придет письмо на ваше имя, я хочу лично вручить его вам. А вы, по нашему обычаю, за добрую весть подарите мне коня.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: