Вячеслав Науменко - Великое Предательство:Казачество во Второй мировой войне

Милостивый Государь. Разрешите мне, как одному из офицеров, главным образом ответственных перед британским главнокомандующим в Австрии в 1945–1946 гг. за выполнение распоряжения бывшего правительства Его Величества о репатриации военнопленных, указать герцогине Атольской (герцогиня Атольская в течение 15 лет являлась членом британского парламента от консервативной партии, кавалер ордена Британской Империи 2-й степени. Изучив сущность большевизма, встала на путь открытой борьбы с ним), что она ошибается в убеждении, что все советские граждане подлежали обязательной репатриации. В британской зоне Австрии единственные русские, принудительно репатриированные против своей воли, были лишь те, кто, будучи советскими гражданами 3 сентября 1939 года

а) после этой даты подняли оружие против собственной страны или союзников;

б) на которых, по мнению советских властей, тяготело явное обвинение в общепризнанном военном преступлении, причем это обвинение было признано правительством Его Величества;

в) дезертировали из советских вооруженных сил (я должен отметить, что бежавшие или освобожденные военнопленные и больные, выписанные из госпиталей, не зачисленные в воинские части, но впоследствии высланные немцами на работу, не рассматривались как дезертиры).

Я могу уверить герцогиню Атольскую, что советские граждане, не подходившие под категории а, б или в, имели право оставаться в британской зоне, если желали.

Освальд Штейн

Письмо, посланное в «Таймс» 18 мая 1952 года:

Милостивый Государь. Письмо г. Освальда Штейна в вашем номере от 14 мая обнаруживает или его незнакомство с тем, что произошло в Австрии в долине Дравы, или его желание забыть о происшествии, которым командование в этой стране в 1945–1946 гг. никоим образом не может гордиться. К сожалению (для него), еще существуют уцелевшие лица, которым удалось спастись от позорных насильственных выдач в Лиенце, Клагенфурте и Шпитале, могущие засвидетельствовать, что безразборчивая выдача советским властям не была ограничена категориями, указанными г. Штейном. Никоим образом нельзя отнести женщин и детей к числу советских граждан, поднявших оружие против советской страны или союзников, или совершивших военные преступления, или дезертировавших из Красной Армии. Никакой проверки (скрининга) не было сделано, но в назначенный день (1 июня в Пеггеце) жертвы были окружены отрядом, состоявшим из танков и частей Палестинской бригады (насилие производили чины не Палестинской бригады, а 8-го Аргильского Сутерландского Шотландского батальона британской королевской армии), выполнявшими приказание с чрезвычайной грубостью: беженцев, преимущественно женщин и лиц, неспособных носить оружие, насильно загоняли в грузовики и отвозили в советскую зону. Когда испуганная масса людей, сломав забор, пыталась бежать, их преследовали и снова ловили. Многие кончали с собой, и сообщалось, что из реки Дравы было выловлено семьдесят трупов.

Г. Беннигсен

Граф Г. Бенигсен в 1952 году являлся почетным секретарем комитета Русского общества помощи беженцам в Великобритании.

20 мая 1952 года из редакции «Таймса» была получена открытка: «Редактор, свидетельствуя свое почтение, с благодарностью уведомляет о получении посланного ему сообщения». Само сообщение напечатано НЕ БЫЛО.

Автор, вместе с женой и двумя малолетними детьми, пережил трагедию выдачи и дает картину того, что происходило на его глазах.

<���…> После ареста офицеров, моральным возглавителем стало духовенство, главным образом благочинный Казачьего Епархиального управления о. В. Г. (донец), а организованной, дисциплинированной силой — юнкера Казачьего Военного училища.

… Рано утром (1 июня 1945 года), еще до восхода солнца, появилось духовенство в облачении. Кое-кто из пожилых казаков брал с подвод, на которых находилось имущество походных церквей, или из помещений, оборудованных для этой цели, хоругви и иконы и становился возле.

Привязав к своим подводам или к деревьям лошадей, целые семьи присоединялись к ним. Причем у некоторых в руках были иконы, вывезенные из родных мест, которые с таким риском для себя им удавалось хранить десятки лет, живя в богоборческом СССР.

В назначенное время с пением пасхальных песнопений, так как был послепасхальный период, процессии тронулись, идя по дороге, ведущей в лагерь Пеггец. На пути следования к крестным ходам присоединялись выходившие из леса от своих подвод или палаток казаки и казачки с детьми. По мере приближения к лагерю, их становилось все больше и больше. Входя в лагерь через ворота, находившиеся в разных местах изгороди, крестные ходы становились на его площади вокруг лагерного духовенства, где на помосте уже стояли столы, накрытые белыми скатертями, предназначенные для совершения литургии, для престола и жертвенника. Те, которые держали в своих руках иконы и хоругви, стали по обеим сторонам духовенства, а два хора (кубанский, под управлением Ш., и епархиального управления, под руководством А.) расположились сзади. Вокруг стояли несколько тысяч молящихся, а их всех окружали юнкера и молодые казаки, решившие защищать стариков, женщин и детей.

<���…> К девяти часам утра, когда все крестные ходы сошлись, началась Божественная литургия. На этот раз возглавлял духовенство протоиерей о. В. Н. (с Кубани) — старик лет шестидесяти, окончивший в прошлом два факультета высших учебных заведений. Этот батюшка был в кадетском корпусе законоучителем и преподавателем русского языка.

В 10 часов утра (в то время хор пел «Отче наш») через ворота со стороны железнодорожного полотна в лагерь въехало десять английских военных автомашин, крытых брезентами желто-зеленого цвета. Метрах в двадцати от молящихся (со стороны Лиенца) они остановились. Из них выгрузился взвод солдат. Половина их была вооружена легкими пехотными винтовками с примкнутыми штыками, некоторые с автоматами и даже двумя пулеметами. Остальные солдаты держали в своих руках палки длиною, примерно, метр с четвертью, толщиною в руку взрослого человека. По команде старшего взвод выстроился в две шеренги. При этом, один пулемет, будучи установлен между машинами, своим стволом был направлен в сторону молящихся, точно так же, как и второй, который пулеметчики поставили сбоку выстроившихся солдат. Старший в течение минут десяти им что-то говорил. Очевидно, давал указания, как действовать. В то же самое время в воздухе показались два самолета, которые стали летать над долиной реки и горами.

Богослужение продолжалось. Говеющие начали причащаться.

По команде старшего солдаты, вооруженные винтовками, быстро направились к толпе и начали стрелять в землю, под ноги молящихся. Пули, попадая в землю, рикошетом отлетали в сторону людей, ранив некоторых в ноги.