Луи-Фердинанд Селин - Бойня

– Где его носит, вашего пса? Не понимаю я этого идиота!.. Этот Ранкотт, будьте уверены… притащится часа в четыре… Представляю себе!.. Он сует нос повсюду со своим патрулем… Он вас обнаруживает… Он вас всех сцапает… Если только он не под мухой… Это ваше единственное спасение…

Между ларем и стеной было не так уж и плохо. Мы согрелись от теплого пара, шедшего от нашей насквозь мокрой одежки. В своем пальтишке я занимал немного места, стиснутый между двумя бретонцами, Ле Керомером и Бонзеллеком. Это были настоящие гиганты. Они громко храпели, покачивая головами в касках, увенчанных султанами. Я слышал и другие имена. Они пронзительно перекрикивались, чтобы не дать друг другу уснуть. «Эй, Керибен! Эй! Гарек! Ле Моэль! Чертов храпун! Ты собираешься отвечать?»

Л'Арсиль все еще продолжал свой монолог, ему приходилось орать, чтобы его было слышно сквозь жуткий грохот, все эти возгласы и перебранки. Он обстоятельно докладывал о навозной жиже, о переполненных доверху лошадиных корзинах. Вокруг нас громоздились носилки с кучами навоза. Постепенно мы исчезали. Мы были завалены, заживо погребены.

– Бьюсь об заклад, голуби вы мои, что он уже не вернется, ваш недоумок! Он сейчас надирается со своим приятелем! Плевал он на все это! на вас на всех! Да он уже наверняка тепленький! Они оба уже здорово тепленькие! «Мой дорогой Дюратон, как ваше драгоценное здоровье? Еще по рюмочке, сокровище мое?» Терпение, лапочки вы мои! вы все тут в одной гигантской мышеловке для дураков! Он ни за что не вернется!..

Продолжая говорить, он поднялся на ноги, стоял, упираясь головой в дощатый потолок нашего убежища. Навалившись на нас животом, он возвышался над нами, нависал над нашими головами. Он прекрасно понимал, в каком мы находились положении. Затем он снова заговорил о своей работенке. Мы были уже практически завалены дерьмом, окружены величественной стеной из навоза, очерчивающей границы нашего убежища. Полное погребение.

– Я запрещаю вам курить, уроды! – вдруг заорал Л'Арсиль. – Меня от этого тошнит!

Его грубости внезапно пробудили моего соседа по убежищу.

– Что ты несешь, бестолочь? Однако мы имеем такое же право, как и все! Послушай меня, воображала! Ты, случаем, сам табачок не куришь, нет? Не ты ли главный любитель покурить на дармовщинку, нет, пакость ты этакая?…

Больше говорящий ничего не сказал, ему еще очень хотелось спать, он опять завалился всей своей тушей в глубь норы. Захрапел с новой силой. По правде говоря, нам там было совсем неплохо.

Среди всего этого дерьма нам было тепло, надежно, это даже убаюкивало. Вообще, конечно, было тесновато, в особенности из-за касок, шпор, палашей, которые упирались в. тело со всех сторон, вонзаясь под ребра.

Мой сосед, храпун Ламбеллюш, внезапно проснулся, подскочил как ужаленный, ремень карабина обвился вокруг его шеи, чуть не задушил.

Он выскочил из укрытия, заорал, призывая на помощь!

– Против ветра не поссышь, ребята! Я больше не могу, я возвращаюсь на пост! Скажу там, что мы забыли пароль.

– Только попробуй, чертов кретин! Сразу такое начнется! От нас мокрое место останется! Посмотришь, какой хай поднимется!

Он смирился перед угрозами, снова протиснулся в укрытие, вялый, обессиленный.

Количество навоза вокруг нас постепенно достигало критической точки. Смешанный с мочой, он образовывал высоченные завалы, густой плотный заслон. Немного полегче становилось, только когда Л'Арсиль убирал очередную порцию. Дерьмо уже падало на нас, внутрь нашего укрытия, просачивалось сквозь щели, постепенно заваливая все. С каждым походом за навозом Л'Арсиль снова принимался читать нам мораль.

Но я, уже буквально погибая от удушья, был не в состоянии прислушиваться к его словам. Я выбивался из последних сил внутри этого бункера, заваленный грудой переплетенных между собой, дурно пахнущих, плотно сжатых тел, дымящихся влажных шинелей, зажатый, как в тисках, между ножнами, штыками и еще черт знает чем.

Громадный пятиклинчатый эфес царапал мне затылок, причиняя острую боль. Оставаться там дальше было невыносимо. К тому же эти мучители, ни в чем себе не отказывая, пердели так, что, казалось, кишки должны были лопнуть от натуги, настоящая канонада, которая была способна заглушить даже грохот конюшни.

Л'Арсилю не терпелось еще посмеяться. Он склонялся над нашей душегубкой, продолжая свои шутливые угрозы.

– Л'Арсиль, я тебе сейчас шкуру спущу! Я тебе всю морду саблей исполосую!

Керибена это особенно бесило. Он уже вытаскивал свою саблю…

На нас обрушилась целая гора навоза… Дерьмо полилось прямо на нас. Нас окончательно заваливало. Оставалось только задохнуться всем вместе.

Но больше всего меня мучила дремота. Я тщетно пытался ей сопротивляться, беспрерывно моргая. Я постепенно сдавался. Окончательно уснуть не давала мне только одна забота… Я хотел вспомнить забытый пароль… Он не давал мне покоя, пароль нашего звена. Постепенно все остальные вокруг захрапели… Всем уже было плевать на пароль. Они сдавливали меня все сильней и сильней… Не давали вздохнуть… Я задыхался… Я был уже готов.

Лежащий прямо передо мной, который навалился на меня больше всех, внезапно зашевелился, пиная меня сапогами, ему хотелось пить. От ужасного запаха навоза, такого едкого, что от него тут же начинало драть в горле, все громко и хрипло фыркали, как коровы.

– Пить! Л'Арсиль! пить! Бандит!

Он орал как сумасшедший, этот тип, навалившийся на меня всем своим телом.

В ответ Л'Арсиль вывалил прямо на нас содержимое целой корзины.

– Вот вам, пейте на здоровье!

– У тебя есть, бандит! У тебя же есть! У тебя полно!

– Ну и где же мне его взять, скоты вонючие?

– В твоем борделе, э! каналья!

Все показывали на ларь с овсом… Они были абсолютно уверены!

– Ну так и что же? – сопротивлялся он. – Мне, что ли, его выдают, вино? Мне что, столовая его дарит?

– Мы тебе все вернем в субботу! Горло смочить! Л'Арсиль! Один глоток! Ты бросаешь нас, несчастных, на верную погибель! Чертов котяра, жадюга призвезденная!

– Покуда я жив, вы его не получите! Катитесь отсюда, если хотите пить! Снаружи есть здоровенная поилка! Мне виночерпий не наливает! Я вам не Иисус столовский! Если уж на то пошло, это стоит шестнадцать су за литр! по всей округе! Шестнадцать су на бочку! Нет монет – нет вина! Хоть подохните, так и будете гнить, раззявив пасти!

Воцарилось долгое молчание. Никто не возражал. Он изводил нас жаждой.

– Ну а что ваш новобранец, может, вы его уговорите? Он что, жмется выложить шестнадцать су, этот говнюк? Не иначе, маменькин сыночек! Эй! субчик! Может, у него денег куры не клюют! Гони свои капиталы! Пришло время выставить мужикам!

Я уже начал издавать предсмертные хрипы в глубине этой давилки, настолько сильно меня сжали. Это была верная погибель.